Бренда Джойс - Игра
Лэм подумал о Катарине. Он должен очень аккуратно сыграть эту последнюю партию. Он прижал рукой ее ладонь к груди и скользнул пальцами по ее щеке. Ее кожа была жесткой от избытка косметики.
— И что же, Бет? — негромко спросил он.
Она долго смотрела на него, потом с дрожью в голосе сказала:
— Вы никогда не целовали меня, Лэм.
— Вам нужен от меня поцелуй или нечто большее? Она вспыхнула.
— Что вы имеете в виду?
Теперь ему было некуда деваться, и он это понял. Ему оставалось лишь надеяться, что поцелуя будет достаточно, чтобы удовлетворить ее страсть к нему. Он склонил голову и тронул губами ее накрашенные губы. Елизавета сразу обмякла. Он обвил ее руками и мягко стиснул. Она отчаянно обхватила его и сразу приоткрыла рот. Зная, что от него требуется, Лэм прижался к ее губам. Елизавета трепетала, прижавшись к нему все телом, нащупывая языком его язык. Через некоторое время он отпустил ее.
Она смотрела на него блестящими затуманенными глазами, и выглядела, как неопытная и наивная девушка, какой пыталась казаться. Она дотронулась до распухших губ, и ее взгляд скользнул к его чреслам.
Лэм не был возбужден. Так далеко его притворство зайти не могло.
Елизавета с сожалением вздохнула и сказала:
— Вам надо было давным-давно поцеловать меня, мошенник.
От ее шутливого тона ему стало легче. Сейчас она не собиралась терять невинность. Он рассмеялся.
— Ваше величество, я опасался рисковать своей головой.
— Сомневаюсь, — сказала она, глядя на него. Теперь в ее глазах светилось не желание, что-то другое.
— Как поживает Катарина? — спросила она. Катарина, все еще скрывающаяся от правосудия за попытку убить королеву. Катарина, его жена.
— Я не знаю.
— Нет?
— Нет.
— Бросьте, мошенник. Наверняка она с вами на вашем острове. Моим солдатам не удалось нигде найти ее. Нет никаких признаков ее пребывания в Лондоне или Южной Ирландии.
— Ее нет на моем острове.
Елизавета уставилась на него, широко раскрыв глаза.
— Почему? Или вы уже не желаете ее? Лэм не ответил.
Елизавета резко сказала:
— Я возвращаю вам вашего сына, как и обещала. Вы не женились на ней, предвидев такой оборот дела?
— Разве вы забыли, что она замужем за Джоном Хоуком? — осторожно напомнил Лэм. Он не стал ничего добавлять. Не стоило сообщать Елизавете, что они с Катариной давным-давно обвенчались на острове Эйрик. Пока еще рано.
Но Елизавету этот ответ только позабавил.
— Она совсем не замужем за Хоуком. Джон Хоук развелся с ней несколько месяцев назад. Более того, он собирается жениться на леди Джулии Стретклайд.
Лэм ошеломленно уставился на нее. Внезапно его охватило возбуждение, и Елизавета поняла это.
— Вы женитесь на ней? — спросила она.
— Да.
— Она хотела меня убить. Она вне закона. Она заслуживает, чтобы ее повесили. Она потаскушка!
Лэм негромко спросил:
— Разве вы не можете ее простить, Бет, зная, что она была вне себя от горя из-за потери ребенка? Разве вы не можете даровать ей прощение ради меня?
— Вы женитесь на ней независимо от того, прощу я ее или нет? — с вызовом спросила Елизавета.
«До чего она мелочна и ревнива», — подумал Лэм, зная, что настало время сделать предпоследний ход.
— Вы послали Фитцджеральда обратно в Ирландию. Как сможет он удержать юг от распада, не имея союзников? Разве я не доказал свою верность, Бет? Подумайте о преимуществах моего союза с Фитцджеральдом. Мне не нужны войны. Я бы сделал все, что в моих силах, чтобы удержать его от любых интриг.
Она с несчастным видом уставилась на него.
— До чего вы умны. Конечно же я предпочла бы, чтобы Фитцджеральд имел союзником вас, а не какого-нибудь ярого католика вроде Бэрри или Макдоннела.
И тут Лэм пошел с последней, самой сильной карты.
— Когда Катарина станет моей женой, вам больше нечего будет ее опасаться, Бет. Я вам это обещаю.
Елизавета отшатнулась.
— Я не имею в виду ее способность владеть кинжалом, — вполголоса добавил он.
Елизавета молчала. Ее грудь тяжело вздымалась.
— Я никому не отдам то, что принадлежит мне, — негромко продолжал Лэм. — И никто не решится проникнуть на территорию, занятую ОНилом. Даже граф Лечесгер.
Елизавета побледнела.
— Он все еще хочет ее, — выкрикнула она. — Он совершенно взбесился, когда она исчезла, мои шпионы доложили мне об этом!
Лэму стало необъяснимо жаль Елизавету, которая вынуждена была шпионить за своим любовником. Но он отбросил свою сентиментальность в сторону.
— Я убью Лечестера, если он только попробует приблизиться к ней.
Лицо Елизаветы покрылось пятнами.
— Так берите ее, женитесь на ней! А я, видит Бог, стану молиться, чтобы она всегда была беременна!
— Помилование, Бет. Вы ее помилуете?
На сердитом лице Елизаветы появилось выражение откровенного упрямства.
— Разве недостаточно того, что я уже сделала? Я возвращаю вам вашего сына и даю согласие на ваш брак.
— Когда-то давно вы сказали, чтобы я обращался к вам с любой просьбой, обещая вознаградить меня за мою службу. Я хорошо послужил вам и теперь обращаюсь с просьбой, Бет. Мне надо, чтобы вы помиловали Катарину.
— Ладно! Я ее помилую! Но знайте, если она только покажется мне на глаза, я прикажу ее немедленно схватить! Вы меня понимаете, Лэм? Держите ее подальше от меня и от моего двора! — Елизавета побагровела.
— Хорошо, — улыбнулся Лэм.
Он выиграл свой приз. Катарина принадлежит ему.
Глава тридцать седьмая
Лэм запасся официальным помилованием королевы за свои собственные преступления, так же как и признанием своих заслуг в поддержке королевы против Фитцмориса. Она также намекнула на возможное вознаграждение, если ему удастся сохранить статус-кво в Южной Ирландии. Лэм был просто ошарашен.
Елизавета практически пообещала ему, что в один прекрасный день она наделит его собственными землями и титулом, чтобы ему было что передать своему сыну.
Теперь он быстро шел к «Клинку морей», стоявшему на якоре неподалеку от Ричмондской лестницы. Рядом, стараясь не отставать от него, шла молодая пышногрудая женщина. На руках она держала ребенка.
Лэм не мог оторвать глаз от светловолосого младенца. Какие у него синие глаза. Какие синие, какие внимательные и до чего умные. Какого отличного сына Катарина подарила ему. Теперь Лэм должен привезти ей их сына, как и обещал.
Когда он видел ее в последний раз, она скорее спала, чем бодрствовала. И все же она сказала, что любит его, что доверяет ему. Значит, это говорило ее сердце.
Лэм надеялся, что так оно и было. Ему ужасно не хватало ее, и он так любил ее, что не представлял, как сумеет пережить, если она не чувствует того же самого по отношению к нему. Но если нет, то он будет ухаживать за ней, пока не завоюет ее сердце точно так же, как давным-давно завоевал ее тело. Он не найдет покоя до тех пор, пока они не соединятся снова, пока они не станут жить вместе как муж и жена.