Джулия Хилпатрик - Ретт Батлер
– В чем же проблемы?
– Я не знаю, Нортон… Я… Я должна поговорить с мужем. Не знаю, что делать с ребенком… – Нортон был почти в ужасе. Ребенок? У нее был ребенок?
– Ребенок?
Женщина нервно рассмеялась.
– Трехлетний сын.
Нортон невольно всплеснул руками и снова улыбнулся.
– Приезжайте вместе с сыном, мы найдем ему няню в Нью-Йорке на эти 3–4 месяца, или приезжайте со своей, а после Рождества вы вернетесь домой. Ну, черт с ним, если хотите, привозите с собой и мужа! В конце концов, вам платят столько, что вы можете приехать и со всеми друзьями.
– Я знаю… знаю… не хочу показаться неблагодарной… Но дело в том… мой муж не сможет приехать, он доктор… – Кэт запнулась, глядя на Нортона. – Не знаю. Я боюсь. Я написала пьесу, вот она готова, на этом мое дело закончилось. Я сделала свою работу.
– Что вы сделали? – минуту Нортон смотрел на Кэт пристальным, суровым взглядом. – Вы не сделали ничего. Ноль. Вы написали пьесу. Но если она не будет поставлена, если вы не воспользуетесь своим шансом выпустить ее на сцену, то, моя дорогая, вы не сделали абсолютно ничего. Тогда, может быть, вам лучше забрать пьесу назад в Калифорнию и поставить ее в каком-нибудь местном театре, где никто никогда не слыхал о вас, и ничего не знает о пьесе. – В комнате повисла гробовая тишина после высказывания Нортона. – Разве вы этого хотите, Кэт? Уж насколько ваш отец был против вашего увлечения театром, но сейчас даже он помогает нам убедить вас работать. – Нортон напряженно улыбался, готовый к любым решениям Кэт, а она стукнула кулачком по столу.
– К черту отца, Нортон. И Билла. И Джона. Каждый хотел, чтобы я всю жизнь поступала так, как это удобно им, не задумываясь, что это будет значить для меня, к чему это приведет. И сейчас я делаю все это не ради отца, или своего мужа, или Джона, или вас. Я делаю ради себя, Нортон, ради себя, вы слышите меня? И, может быть, ради сына. Но я, в самом деле, не могу дать вам ответа, не собираюсь подписывать бумаги сегодня. Сейчас я поеду в отель и обдумаю все. А утром я возвращаюсь домой. Когда я окончательно что-то решу, я позвоню вам.
Нортон сухо кивнул.
– Только не тяните долго. – Кэт очень устала. От Нортона, и от всех их. От каждого. От того, что ее дергали со всех сторон и требовали решения.
– А почему? Если пьеса, действительно, что-то представляет из себя, могут и подождать.
– Может быть. Но труппа может потерять театр, и все изменится. Кэт, поймите, обстоятельства могут складываться по-разному, а пока они благоприятны для вас, все складывается прекрасно. Я бы не пренебрегал такой удачей на вашем месте.
– Я учту это, – Кэт казалась озабоченной, когда поднялась и взглянула на Нортона. Но мужчина улыбался ей.
– Я знаю, все это очень сложно, Кэт. Это большие перемены. Особенно, после такого многолетнего отсутствия. Но это большой шанс. А судьба может отвернуться от человека, который не использует свои шансы. Вас может ждать большой успех, я думаю, так и будет. Мне кажется, с этого начнется ваша карьера.
– Вы, в самом деле, так думаете? – Кэт в растерянности смотрела на Нортона. Она уже отказывалась понимать все происходящее. – Но почему?
– Потому что пьеса о человеке и его дочери, о нашем времени, людях, о вас самой, о разбитых надеждах и мечтах, которые все-таки маленькими росточками сдвигают горы. Грустная пьеса, но прекрасная. В ней вы передали то, что ощущали сердцем, Кэт. Каждое слово прочувствовано, и каждому передается ваше состояние.
– Мне хотелось бы этого, – прошептала Кэт, печально глядя на Нортона.
– Так дайте же зрителям возможность пережить ваши чувства, Кэт. Поезжайте домой и подумайте об этом. А потом подпишем бумаги, и вы вернетесь сюда. Вы принадлежите этому свету, леди. И ваша работа как раз позволяет вам жить здесь, в этом городе.
Кэт улыбнулась Нортону, и прежде чем уйти, поцеловала его в щеку.
Кэт не видела Джона Морланда перед отъездом из Нью-Йорка, и больше не разговаривала с Нортоном, Эту ночь она так и не смогла уснуть и попросила отца узнать, когда отправляется ближайший же поезд на Сан-Франциско. И ранним утром Ретт отвез ее на вокзал и посадил в поезд.
Кэт приехала к себе домой в Милл Вэлли в два часа ночи и на цыпочках прокралась в спальню, где спал Билл. Как и все доктора, Билл спал очень чутко, поэтому он немедленно вскочил, как только Кэт закрыла дверь.
– Что-то случилось?
– Нет, – тихо прошептала Кэт. – Спи спокойно. Я просто вернулась домой.
– Который час?
– Уже два, – сказав это, Кэт подумала, оценит ли муж ее поступок, что она так торопилась домой, к нему, и обратит ли внимание на то, что она провела в Нью-Йорке только одну ночь. А могла бы остаться еще на ночь, иметь снова такой же прекрасный ужин, пожить еще в уютном доме отца, но захотела вернуться в Милл Вэлли, к своему мужу и сыну. Билл медленно сел на постели, глядя на жену, которая ласково улыбалась ему, ставя сумку на пол:
– Я соскучилась по тебе.
– Ты быстро вернулась.
– Я так захотела.
– Ты закончила дела? – Билл, опираясь на локоть, включил свет, пока Кэт садилась в кресло.
Она помолчала минуту, а потом покачала головой.
– Нет. Мне нужно все обдумать.
– А что еще случилось? – Билл холодно смотрел на жену, но, по крайней мере, он говорил сейчас хотя бы о деле и о пьесе. Но Кэт не хотела рассказывать всех деталей. Не сейчас. Не в первые минуты ее возвращения домой.
– Это более сложно, чем мне казалось. Мы поговорим об этом утром.
Но Билл уже окончательно проснулся.
– Нет. Я хочу обсудить все сейчас. Эти вещи и так держались в полном секрете с самого начала. Ты держала все в тайне, когда начала писать этот мусор. Сейчас я хочу знать все. – Все шло по-старому.
Кэт вздохнула и устало потерла глаза. По ньюйорскому времени было 5 часов утра.
– У меня не было необходимости скрывать от тебя, Билл. Я ничего не сказала тебе, потому что хотела сделать сюрприз, и частично потому, что боялась твоего неодобрения. Поэтому я была вынуждена поступить так. Может быть, мне передалось это по наследству. Я хочу, чтобы ты посмотрел на это немного шире. Мне будет легче от этого.
– Но ведь ты же не можешь понять, что я переживаю по этому поводу. Поэтому я и собираюсь облегчить тебе жизнь, Кэт. Но если ты будешь умницей, Кэтти, ты забудешь обо всей это чепухе. Я дал тебе шанс несколько лет назад. И не понимаю, почему ты хочешь вернуться к старому. Может быть, тебе напомнить, в каком состоянии ты была, когда попала сюда, что тебе пришлось уехать из дома, потому что там невыносимо было оставаться, что ты решила порвать с тем миром разврата и бесчестия? – Билл нарисовал впечатляющую картину, и Кэт повесила голову.
