Бертрис Смолл - Гарем
— Дорогая, а я как раз искал тебя.
— Я была у твоей сестры, если, конечно, это твоя сестра. Ибо для женщины, которой за пятьдесят, она смотрится весьма моложаво.
— Верно, — улыбнулся Адам. — Впрочем, что удивляться, если нашему покойному отцу, когда он умер в прошлом году, было восемьдесят, а на вид никто не давал ему больше шестидесяти пяти.
— Но ты-то выглядишь на свои годы!
— Тут я пошел в мать, а Джан — чистокровная Лесли. Анна решила зайти с другой стороны:
— То-то я смотрю, что она так безапелляционно захапала себе западную башню!
— Но там ведь никто не живет, — ответил Адам. — Между прочим, слава Богу, что сестра не видела тех покоев, которые ты отвела для нее! О чем ты вообще думала, Анна? Хотела запихнуть Джан в какую-то конуру рядом с комнатами прислуги размером не больше монашеской кельи и с такой же обстановкой — тюфяком и сундуком! И без камина!
— Но я ведь думала, к нам приедет благообразная старушка, которой потребуются тишина и покой.
— А ты не задумывалась над тем, что ей может также потребоваться и тепло? — язвительно спросил граф. — Стерва ты, Анна! Джанет моя сестра! Только чудом можно объяснить то, что я нашел ее! Отец до конца своей жизни оплакивал ее. Как бы мне хотелось, чтобы он протянул на год дольше и застал ее возвращение на родину! Пойми, она приехала к себе домой и имеет права на все, что здесь есть!
— Это я уже поняла по вашим с ней делам, милорд. Скажи-ка лучше, как ты мог продать ей часть наследства своего сына? И всего за двести пятьдесят фунтов!
— Золотом, моя алчная женушка.
— Золотом?..
— Да-с, золотом, — усмехнувшись, подтвердил Адам. — И потом, как я уже сказал, Джанет имеет права на гленкиркскую землю. Как и наш сын, она тоже принадлежит к роду Лесли.
С этими словами он круто развернулся и вышел из комнаты, оставив за спиной пораженную и растерявшуюся графиню.
Впрочем, испытания Анны на тот день еще не окончились. Когда она спустилась к обеду, то обнаружила, что ее красавица родственница находится в центре внимания всех собравшихся. На Джанет было простое глухое платье с длинными рукавами из синего шелка с кремовыми кружевами на воротнике и манжетах. Ее роскошные волосы с пробором посередине были заплетены в три косы, которые были уложены на голове поярусно в виде короны. На шее висела простая золотая цепочка. Джанет сидела на деревянной скамеечке у камина и была окружена Фионой, Джейн и — чему леди Анна весьма удивилась — Агнес, ее дочерью, которая только что вернулась из женского монастыря. Граф, Иан и Чарльз в шотландских юбках стояли рядом.
На мгновение картинка умилила Анну, но она тут же спохватилась и испытала сильнейший приступ ревности. Ни разу еще — с того самого дня, как она впервые появилась в атом доме в качестве новобрачной, — в большом зале не было такого веселья. Никогда еще ее собственная дочь, невестка и даже Фиона не смеялись так открыто и от души, как сейчас, слушая Джанет.
«Господи, да она просто околдовала их!»
Графиня подошла к собравшимся.
— Если вы не сядете за стол, обед остынет, — довольно резко проговорила она.
Анна хмуро наблюдала за тем, как ее сын усадил Джанет по правую руку от отца, где было его место, а сам сел рядом с ней.
Во время обеда Анна по преимуществу отмалчивалась, прислушиваясь к разговору, который велся за столом. Присутствующие забрасывали Джанет вопросами о Востоке, о людях, которые там живут, об их обычаях. «Иноверцы! Грешники! Безбожники! — думала про себя Анна Лесли. — Все они заслуживают того, чтобы гореть в аду. Похотливые, сладострастные звери, которые совращают невинные христианские души. Живут даже с мальчиками». О, Анна была премного наслышана о них! Всех их следует уничтожать, включая и эту невесть откуда объявившуюся родственницу. Чтобы женщина прожила среди некатоликов почти сорок лет и осталась чистой? Рассказывайте!
В течение недели Джанет полностью обустроилась. К большой досаде Анны, она даже разрешила цыганам разбить табор на несколько суток на территории имения, а когда они ушли, Джанет стала обладательницей огромного, полудикого вороного жеребца, на котором взяла обыкновение ежедневно носиться по округе. Да притом с невероятной скоростью. О, это было великолепное животное! Неслыханно, чтобы у женщины был такой конь. Считалось, что представительницам прекрасного пола гораздо больше подходят вялые, безмятежные существа с кличками типа Леди или Принцесса. А отнюдь не исполинский, покрытый потом и пеной вороной жеребец по кличке Смерч. У Селима был конь с такой же кличкой. И когда Джанет увидела у цыган похожего жеребца, она сразу же решила, что он будет принадлежать ей и что она назовет его так же. Она купила его в конце июня. Достаточно было одного взгляда, чтобы влюбиться в этого голенастого, полуобъезженного двухгодка. Она сразу же поняла, что перед ней чистокровный арабский скакун, а через некоторое время уже договорилась о цене со старым цыганом, предводителем табора, которому хотелось отблагодарить ее за то, что она дала его людям провести несколько ночей под небом Гленкирка, несмотря на протесты хозяйки леди Анны.
— Ваше величество, спасибо тебе за ночлег и за корм нашим лошадям, — проговорил он, опустившись на колени.
Изумленная таким обращением, Джанет приказала ему подняться с земли:
— Я не королева, цыган.
Он взглянул на нее своими удивительно чистыми, бездонными глазами:
— Тебе не следовало покидать его, моя госпожа. Он и так будет велик, но, если бы ты осталась, он достиг бы еще больших высот. С минуту она от потрясения не могла произнести ни слова.
— Я вижу то, что не видят другие, моя госпожа. Тут уж ничего не поделаешь.
Она кивнула и, почувствовав, что дар речи вернулся к ней, сказала:
— Приведи коня завтра на конюшню. Я заплачу тебе. Золотом. Но не вздумай подменить жеребца! Старик усмехнулся:
— Чтобы меня потом разыскивали по всему свету? Она рассмеялась:
— По-моему, ты видишь много лишнего, цыган.
— Я вижу истину. Она отвернулась и ушла.
— Да пребудет с тобой Аллах! — крикнул вдогонку старик.
— И с тобой тоже, — не поворачиваясь, тихо ответила Джанет.
Отправляясь на прогулки верхом, Джанет неизменно брала с собой незаконнорожденного отпрыска Адама Хью Мора, который занимался выездкой Смерча.
Леди же Анна, напротив, почти всегда избегала встречаться с Рыжим Хью. Несмотря на то что он был единственным побочным ребенком Адама и родился еще до того, как леди Анна приехала в Гленкирк в качестве жены графа, она терпеть не могла Хью и его мать Джинни.
Родня Джинни жила и работала на землях Лесли так давно, что сейчас уже никто и не мог припомнить, когда это началось. Самой Джинни было шестнадцать лет, и она работала молочницей, когда на нее положил глаз Адам. Девушка потеряла невинность в двенадцатилетнем возрасте, но не была блудницей. Поэтому, когда она сказала Адаму, что ждет от него ребенка, пятнадцатилетний подросток знал, что она не лжет ему. Сын родился на день Святого Михаила, и всем сразу стало ясно, что он действительно от Адама. У него были отцовский нос, рот, родинка на ягодице и наконец рыжие волосы — фамильная метка всех Лесли. Благородная родня признала его за своего. На крестинах сам Патрик Лесли держал малыша на руках, а Адам выступал в роли крестного отца. Джинни переехала в небольшой собственный флигель, и ей была назначена ежегодная рента.
