Розанна Битнер - Нежное предательство

Альберт откинулся на спинку стула, задумчиво посмотрел на нее, потирая подбородок. Элеонор поднялась, подошла к окну, посмотрела на негров в повозке.

– Ты готова продать Бреннен-Мэнор и Сайп­ресс-Холлоу, чтобы только помочь ниггерам?

Одри поднялась.

– Они мои друзья, Элеонор, мне хочется, что­бы ты перестала называть их ниггерами. Они негры, но самое главное – они люди, как ты и я. И хотят выжить. Но им нужно немного помочь, – она снова вопросительно взглянула на Альбер­та. – Им для начала нужны деньги. Ты смог бы купить плантации, Альберт? Документы сгорели вместе с домом, но мы пойдем к адвокату и подпишем необходимые бумаги, подтверждаю­щие продажу земли.

– Мне удалось сохранить отель и сбережения, Одри, но учитывая нынешнюю обстановку и веро­ятность того, что налог на землю мажет возрасти, я должен быть очень осторожен. Знаю, что мы говорим о нескольких тысячах акров, но я не могу дать тебе более тысячи долларов. Я не чувствую себя вправе предлагать тебе столь ничтожную сумму на огромные плантации.

Одри чуть не стало плохо. Альберт, конечно, прав. Это действительно ничтожная сумма за тысячи акров плодородной земли. Было время, когда отец платил более тысячи долларов за одного хорошего работника. А теперь ей при­ходится соглашаться на тысячу долларов за обе плантации.

Она смотрела в глаза Альберту, зная, что он честный человек и, возможно, говорит правду. У нее действительно не было другого выхода. Они не смогут выжить здесь, даже если она переофор­мит землю на негров. Если они останутся в Луи­зиане, им здесь будет очень трудно. Здесь им никто не поможет, уже начали формироваться отряды белых, которые издевались и убивали негров, обвиняя их во всем, что произошло с Югом. Им необходимо уехать подальше во что бы то ни стало. Опустошенные плантации вызывали слишком много печальных воспоминаний.

– Я согласна на тысячу долларов при условии, что это валюта Соединенных Штатов, а не Конфе­дерации. Нам обоим известна стоимость денег Конфедерации.

– Сейф с деньгами находится в отеле. Я могу взять их сегодня, мы поедем к моему адвокату и подпишем необходимые документы.

– Прекрасно, – Одри протянула руку. – Значит, договорились.

Альберт пожал руку Одри, но вовсе не казался счастливым, каким должен выглядеть человек, только что заключивший выгодную сделку.

– Извини меня, Одри. Ты уверена, что хочешь продать землю? У меня ощущение, словно я тебя ограбил.

– Да, я хочу продать плантации. Мне край­не важно уехать отсюда, Альберт. Не знаю, останусь ли навсегда с Тусси и остальными. Сейчас я живу одним днем. И не могу зага­дывать на будущее.

Альберт вздохнул, наклонился и поцеловал ее в щеку.

– Я выражаю соболезнование по поводу смер­ти Джоя. Я даже не знал его, но по рассказам могу представить, каким он был прекрасным мальчи­ком.

– Спасибо, – Одри отвернулась.

– Подожди немного, я переоденусь и возьму ключи от сейфа, – он вышел и оставил Одри и Элеонор в гостиной. Элеонор подошла ближе, выражение превосходства и злорадства снова по­явилось на ее лице.

– Наконец-то, Сайпресс-Холлоу будет принад­лежать мне, – она гордо вскинула подбородок. – Ричард был бы счастлив узнать об этом.

Одри проигнорировала ее замечание.

– Я искренне надеюсь, что Альберт сможет восстановить дом, Элеонор. Я была бы счастлива, если бы обе усадьбы были восстановлены. Больше всего на свете я бы хотела, чтобы поместья снова превратились в прекрасные плантации, стали ро­скошным, мирным местом, каким были когда-то. Пусть это все-таки произойдет, даже если не я, а ты будешь владеть землей, – она прикоснулась ладонью к горлу, оно по-прежнему болело, когда Одри приходилось много говорить. – Мне совер­шенно все равно, Элеонор. Я очень устала… про­сто ужасно устала. Ты можешь меня ненавидеть, чувствовать свое превосходство, все, что тебе угод­но. Что касается меня, то я устала от борьбы и ненависти всякого рода. Просто хочу уехать и начать новую жизнь где-то в другом месте. Может быть, я никогда не увижу тебя снова, поэтому давай расстанемся по-дружески.

Казалось, Элеонор немного смягчилась, она вздохнула, глаза наполнились слезами.

– Я действительно любила Ричарда.

– Да, я верю тебе. А я действительно любила Ли Джеффриза.

Элеонор кивнула и вытерла слезы.

– Ты еще любишь его?

Одри покачала головой.

– Честно сказать, я уже не знаю. Наверное, я больше не увижу его, поэтому мое отношение к нему не имеет никакого значения. Я сказала ему, чтобы он не смел больше ко мне возвращаться после войны. Слишком много произошло плохого, чтобы можно было вернуть прошлое. А теперь если даже он вернется, то не найдет меня. С прошлой жизнью для меня покончено, Элеонор. Я хочу начать все заново.

Элеонор кивнула.

– Возможно, ты права, но не должна уезжать с этими чернокожими, Одри. Альберт поможет тебе, ты поедешь куда-нибудь в другое место.

– Куда еще я могу поехать? Разумеется, не­возможно поехать на Север и жить среди янки. Большинство городов Юга сожжены. Сейчас здесь невозможно жить одинокой женщине. Нет рабо­ты, наверное, долго еще не будет. Я не могу одна возделывать землю, и у меня нет денег, чтобы восстановить поместье. Друзья остались только среди негров, теперь они нуждаются в моей помощи. А кроме того, мне необходимо чем-то заниматься, чтобы не оставалось свободного вре­мени.

Альберт вошел в комнату, приблизился к Од­ри, взял ее под руку.

– Может быть, ты сначала отдохнешь у нас?

– Нет, со мной все в порядке.

– Ты ужасно похудела, Одри, – сказала Эле­онор.

– Я не могла долго есть из-за глубокой раны. Но я уже начала поправляться. Когда пришло известие о смерти Джоя, я снова потеряла аппе­тит. И ем теперь только для того, чтобы не уме­реть.

– Со временем тебе станет легче, – заверила Элеонор. – Время лечит. – Она подошла ближе и обняла Одри, но Одри чувствовала некоторую неестественность, словно с одной стороны, кузина сочувствовала ей, любила ее, но с другой – про­должала ненавидеть.

Одри обняла ее в ответ.

– Относись хорошо к Альберту. Он добрый человек.

Элеонор отстранилась, в глазах блестели слезы.

– Да поможет тебе Бог, Одри. Ты не должна так уезжать. И вполне могла бы остаться здесь.

– Нет, – Одри покачала головой. – Я дол­жна уехать отсюда. До свидания, Элеонор, – она взяла Альберта под руку, и они вышли из дома.

Элеонор облегченно вздохнула.

– До свидания, Одри, – легкая улыбка тро­нула губы, она приподняла подол юбки и весело закружилась по комнате, представляя, что танцу­ет с Ричардом в Сайпресс-Холлоу. Теперь Сайпресс-Холлоу будет принадлежать ей! Она, Элеонор Мак Аллистер Махони, хозяйка Сайпресс-Холлоу и Бреннен-Мэнор! Наконец, у нее будет такое же положение, какое когда-то было у Одри Бреннен. Бедная Одри, такая худая, осталась без средств существования, потеряла прекрасный сильный голос. С одной стороны, она действительно немно­го сочувствовала кузине, а с другой стороны, не могла не радоваться своему будущему положе­нию.