Мэри Рэдклифф - Тайна Ретта Батлера
Рэтт Батлер, склонив голову набок, посмотрел на Мигеля.
— Если только ты не сойдешь с ума и не выстрелишь в меня, то все будет в порядке.
— Ну, Рэтт, ты до сих пор не веришь мне. Ты не хочешь понять, что я тебя люблю больше родного брата.
— О родном брате ты бы, Мигель, лучше помолчал. Я видел, как он врезал тебе по морде. А для священника, согласись, это из ряда вон выходящий поступок.
Мигель надул щеки и сплюнул на песок.
— Мой брат, Рэтт, очень хороший человек. Лучше его не сыскать. И если мы когда-нибудь говорим друг другу плохое, то это только наше дело и ты лучше в него не вмешивайся, а то я и в самом деле нажму на курок.
— Я, Мигель, не хотел тебя обидеть, но ты сам вынуждаешь меня на подобные признания, — Рэтт Батлер сжал ногами бока коня и вырвался вперед.
Мигель зло посмотрел ему в спину.
— Что ж ты не едешь дальше? — выкрикнул он Рэтту, — без меня ты никуда?
— Я поеду впереди, — не оборачиваясь, сказал Рэтт Батлер.
— Это еще почему?
— Мне надоело видеть твою самодовольную рожу.
— А никто и не заставляет тебя смотреть в мою сторону. Смотри по сторонам — пейзажи тут великолепные, правда, несколько однообразные. Но скоро наступит ночь и ты вообще ничего не увидишь.
Мигель догнал своего спутника и протянул ему руку.
— Рэтт, давай будем друзьями.
Батлер неохотно и вяло пожал протянутую ему ладонь.
— Я никогда, Мигель, не был о тебе высокого мнения. И вряд ли ты сможешь меня поколебать в убеждении, что ты конченый человек и мерзавец.
— Да ладно тебе. Тоже святой нашелся. Сам, небось, только о деньгах и думаешь. Спишь и видишь, как всадишь в меня пулю, лишь только блеснут деньги.
— Не выдавай свои мысли за мои, — холодно ответил Рэтт Батлер.
— Боишься смерти? — засмеялся мексиканец. — А ты бы сходил к гадалке, она бы тебе за пару долларов нагадала все что угодно, даже предсказала бы дату смерти. Или ты не хочешь ее знать?
Рэтт Батлер задумался.
— Дату смерти? А ты сам хотел бы знать ее?
Мексиканец от такого вопроса даже рот открыл. Он задумался на несколько минут.
Но Рэтт Батлер не подгонял его. Ведь впереди у них было еще много времени.
— Это как сказать, — наконец заговорил Мигель Кастильо, — если бы мы с тобой продолжали заниматься ловлей опасных преступников, то есть ты бы ловил меня и продавал, то я бы хотел знать дату смерти абсолютно точно. Ты знаешь, как гадко на душе, когда сидишь на коне со связанными руками, а на шее у тебя петля…
— А теперь, Мигель, когда, считай, деньги у тебя, в твоих руках?
Мексиканец причмокнул губами.
— Это, Рэтт, совсем другое дело. При таких обстоятельствах знать дату своей смерти необязательно. Все равно, когда ко мне придет костлявая, я не смогу от нее откупиться, я не смогу ее убить. Вот что меня огорчает, Рэтт.
— А может, ты и года своего рождения не знаешь? — принялся злить Мигеля Рэтт Батлер.
— Вот это-то я знаю абсолютно точно. Не забывай, Рэтт, у нас в семье, что ни мужчина, то священник или разбойник. Одним словом, люди образованные, не хуже тебя.
— Что-то я не заметил, Мигель, чтобы ты шибко умел читать.
— Да ну. Это я только по-английски читаю с трудом. А вот по-испански ты бы только слышал.
— А по-французски? — лукаво улыбнулся Рэтт.
Мигель искоса посмотрел, не понимая, спрашивает тот серьезно или разыгрывает.
— По-французски? Нет, никогда не приходилось.
— Ну и отлично. Грабителю с большой дороги не обязательно знать больше, чем два языка. К тому же в здешних местах не столько разговаривают, сколько нажимают на спусковые крючки.
— Это ты верно заметил, Рэтт. Тот, кто много разговаривает, долго не живет. Это я всегда говорю, когда очередной мой враг отправляется на тот свет.
Солнце уже опустилось за горизонт. И в наступившей прохладной тишине дышалось намного легче, чем днем.
— Я люблю сумерки, — уже совсем размягчился Мигель Кастильо, — они всегда такие спокойные, что даже начинаешь думать о собственной смерти.
— Тебе бы, Мигель, не мешало почаще так задумываться.
— А ты меня не учи. Я сам знаю, что мне делать. О смерти иногда нужно подумать. Она ждет каждого, сколько от нее ни убегай.
— Ты, Мигель, подумаешь, подумаешь о смерти, а потом снова берешься за старое.
— Нет, Рэтт, теперь я остановлюсь. Когда у Мигеля Кастильо будут такие деньги, ему уже незачем будет воровать лошадей, грабить одиноких путников. Жизнь в богатстве куда веселей таких вот странствий.
— Так куда мы едем? — вновь спросил Рэтт Батлер.
На этот раз его вопрос прозвучал более требовательно.
Мигель Кастильо нехотя остановил своего коня.
— Знаешь что, Рэтт, если ты будешь надоедать мне с расспросами, то я никогда не скажу тебе, как называется кладбище.
— Если тебе от этого делается легче, Мигель, то можешь тешить себя иллюзиями. Я всего лишь хотел узнать, не сбились ли мы с дороги.
— Сейчас выясним, — Мигель вытащил из кармана помятую, затертую до дыр карту, прихваченную им со стола в комнате, где отдыхал Гарри Купер и его подручные.
Косясь одним глазом на Рэтта, она развернул карту и принялся водить по ней грязным ногтем.
— Так, Рэтт, могу тебя обрадовать. Мы скоро будем у цели. И даже могу сказать тебе больше — впереди река, а за ней, правда, я тебе не скажу справа или слева, а может быть впереди — цель нашего путешествия. Через реку перекинут подвесной мост и, преодолев его, мы станем с тобой сказочно богатыми.
— А ты, Мигель, разбираешься в картах?
— Это не сложно. Во всяком случае, не самое сложное из того, что я умею делать.
— Надеюсь, на этот раз ты меня не обманываешь.
Ущербная луна тускло освещала дорогу. Темнота подступала к путникам со всех сторон.
Где-то вдали звучали странные звуки, словно кто-то бил камнем о камень.
Рэтт Батлер остановил коня и показал Мигелю знаком, чтобы тот молчал.
— Что это? — спросил он.
— Рэтт, сразу видно, что тебе не часто приходилось ночевать в пустыне. Когда днем стоит такая жара, а вечером на раскаленные камни опускается прохлада, то некоторые из них раскалываются с таким вот звуком. Это совсем как люди, одни выдерживают пустынное солнце, а другие — умирают. И мне не хотелось бы, Рэтт, чтобы кто-нибудь из нас принадлежал к той, ко второй категории. Лучше умереть от выстрела или от пьянства, чем от страшной жары.
— Скоро будет твоя река? — раздраженно спросил Рэтт, — а то во мне уже не осталось ни капли влаги.
— Ты слишком спешишь, утоляя жажду, Рэтт. Это плохая привычка. Воду нужно расходовать экономно. Я всегда, когда добираюсь до колодца, открываю свою флягу и выливаю из нее не меньше пинты оставшейся с предыдущего привала воды.
