Бертрис Смолл - Рабыня страсти
Раби заранее предвкушала путешествие — Зейнаб уже рассказала девушке о предстоящем браке. Раби пытала госпожу:
— А что, там, куда мы едем, все тоже в бане голышом ходят, госпожа?
Зейнаб кивнула с озорным блеском в глазах и, повернувшись к Хасдаю, сказала:
— Бедняжка Раби еще совсем дикарка… Наджа с хохотом рассказывал мне, как в первый раз привел ее в баню — она наотрез отказывалась раздеваться! Он в лепешку расшибся, уговаривая ее — ведь она практически не понимает языка! И вот, вконец отчаявшись, он взял да разделся сам… Раби же с визгом выскочила в сад, а бедный Наджа вынужден был одеться и прийти ко мне, умоляя разыскать беглянку и объяснить ей, что так положено и нет в этом «ничего непристойного…
Хасдай от души расхохотался:
— Этот мучительный румянец вовсе ее не красит — да еще эта россыпь веснушек… Думаю, мне следует всеми силами сдерживаться, чтобы не напугать бедняжку до смерти — ну, ты понимаешь, о чем я…
Зейнаб отпустила Раби, и они вдвоем с Хасдаем воротились в спальню. Там изумленный Нази обнаружил дивной красоты юную женщину. Она была совершенно обнажена. Кожа ее, молочно-белая, контрастировала с дивными черными кудрями, а яркие фиалковые глаза так и лучились… Хасдай-ибн-Шапрут ошеломленно уставился на нее — и вдруг ощутил уже знакомое ему волнение крови… Он поглядел на Зейнаб.
Она ответила ему нежной улыбкой.
— Это Нилак. Она персиянка, живет на Улице Куртизанок в городе. Она станет навещать тебя каждую среду и воскресенье. Постарайся не забывать об этом, Хасдай, и не томить девушку одиночеством, — поддразнила его Зейнаб. Затем взяла его за руку:
— Иди сюда, мой господин… Сейчас мы с Нилак подарим тебе минуты блаженства… — Она подвела Нази к постели, и они все втроем улеглись на нее.
— Поцелуй девушку, — велела ему Зейнаб.
К своему собственному удивлению, Нази сам этого жаждал. Он заключил Нилак в свои объятия и губами нашел ее рот. Дыхание девушки было свежим, а поцелуй — опьяняюще-страстным… Тело ее издавало аромат сирени. Разомкнув объятия, он спросил:
— Ты умеешь говорить, Нилак?
— Разумеется, господин мой Хасдай, — рассмеялась она. Смех ее был звонок и заливист, словно журчанье ручейка, бегущего по цветным камушкам, а голос благозвучен и мелодичен. — Я польщена тем, что госпожа Зейнаб выбрала именно меня, чтобы служить тебе…
Нази снова взглянул на Зейнаб, протянул руки и обнял ее. Она медленно потянулась к его губам и нежно поцеловала его. Хасдай вдруг отчетливо осознал, что никогда прежде и не воображал себе, что может оказаться в подобной ситуации… Переводя взгляд с одной красавицы на другую, он честно сказал:
— Я потрясен, милые мои, но понятия не имею, что делать дальше… У меня всего лишь пара рук, да вот еще губы, ну и…
Женщины звонко рассмеялись, а Нилак сказала:
— Предоставь все нам, мой господин. Ты вскоре убедишься, что с легкостью ублажишь нас обеих… — Гибким движением скользнув из его объятий, она окутала его облаком своих черных волос и, взяв в рот его член, принялась посасывать…
А тем временем Зейнаб, нежно обхватив голову Хасдая, дразнящим движением проводила язычком по его губам… Губы его раскрылись — и горячие языки переплелись, играя. Одновременно руки мужчины нашли нежную грудь и принялись ее ласкать… Голова Хасдая шла кругом от невероятных ощущений. Зейнаб чуть приподнялась — и пальцы его тотчас же нашли венерин холм, проникли меж потайных губок, стали умело ласкать тайную жемчужину, время от времени погружаясь в горячие недра, имитируя движения члена…
— Вот и готово… — сказала Нилак. И, пока она опускалась на возбужденный член, мало-помалу вбирая его в себя, Зейнаб вытащила из-под головы и плеч Хасдая все подушки. Руки его инстинктивно потянулись к высокой груди Нилак, а Зейнаб тем временем присела на корточки, предоставив все свои сокровища губам и языку Нази. Горячий и искусный язык тотчас же стал порхать взад-вперед по крошечному средоточию женственности, твердевшему и наливавшемуся прямо у него на глазах. Сердце Нази бешено колотилось. Все чувства его воспламенились. Сознание его время от времени затуманивалось — столь сильны и необычны были эти сладострастные ощущения… Любовный сок извергнулся из его чресел с силой, неведомой прежде… Обе женщины уже стонали и вскрикивали от наслаждения — и вот все трое распростерлись без сил на ложе, сплетясь в единый клубок, истомленные и удовлетворенные…
Когда, наконец, сердце Зейнаб перестало колотиться, словно пойманная пташка в силках, она спросила Нази:
— Так ты согласен, чтобы Нилак навещала тебя, господин мой? — Она нежно улыбнулась Хасдаю.
— Разумеется, я буду счастлив, — страстно воскликнул он, вновь заключил девушку в объятия и поцеловал ее сочные губы. — Ты сегодня подарила мне минуты счастья, Нилак. Я рад буду видеть тебя здесь.., после того как госпожа Зейнаб уедет.
— Благодарю тебя, господин мой, — учтиво и нежно отвечала Нилак. Затем, поднявшись с ложа, она выскользнула из спальни.
— Она вернется? — спросил Нази Зейнаб. — Она совершенно восхитительна — и вместе с тем так непохожа на тебя, Зейнаб! Да, я всячески отнекивался, но теперь сердечно благодарен тебе за то, что ты отыскала мне ее… Уверен, мы проведем с нею немало сладких ночей.
— Нынче она не воротится, мой господин, — отвечала Зейнаб. — Я лишь хотела, чтобы впервые вы с нею встретились в моем присутствии, чтобы ты более не стеснялся незнакомки. Ты был великолепен, господин мой. Я была хорошей наставницей…
А утром, проснувшись, Зейнаб не обнаружила подле себя Хасдая, но на подушке лежал свежесорванный цветок — белая пышная гардения. Зейнаб улыбнулась с нежностью. Какая жалость, что Хасдай не собирается жениться! Он настоящий романтик! Она от всего сердца надеялась, что юная куртизанка Нилак сумеет оценить Нази по достоинству — но, возможно, Хасдай и не раскроется перед Нилак так, как перед нею, Зейнаб, первой женщиной, с которой рука об руку вошел в дивный мир страсти…
Зейнаб увиделась с Хасдаем лишь через двое суток, в день своего отъезда. А предстояло ей проплыть вниз по Гвадалквивиру до самого устья, затем посуху добраться до Джабал-Тарака, пересечь воды пролива и оказаться уже в Ифрикии, где ее должны были со всеми почестями встречать посланные из Малики. Все ее приданое и пожитки были уже погружены на борт корабля, носящего громкое имя» Абд-аль-Рахман «. Наджа, Аида и Раби были вне себя от волнения, когда приехал Нази с пышным эскортом, дабы препроводить Зейнаб на борт судна. Хасдай-ибн-Шапрут явился во всем блеске — в прекраснейших парчовых одеждах, изукрашенных жемчугом и бриллиантами, а на гордой голове его красовался роскошный тюрбан.
