Дебора Мартин - Любовь срывает маски
— Твоя мать умоляла пощадить их. Я все еще слышу ее слова…
Мэриан поняла, что Питни пытается разозлить Гаретта, вывести его из себя и хотя бы на мгновение ослабить его внимание. Однако и Гаретт это также отлично понимал, его лицо приобрело сосредоточенное, отрешенное выражение.
— Мать никогда тебя ни о чем не молила, — ответил он резко. — А вот ты скоро будешь на коленях вымаливать пощаду! Так же как ты просил милостыню у дверей коммерсантов и ростовщиков!
С перекошенным от ярости лицом Питни нанес ловкий удар, но Гаретт достойно отразил его и, припав на одно колено, снизу пронзил грудь своего разъяренного, потерявшего осторожность противника.
На одно короткое мгновение все словно замерло. Питни с удивлением и ужасом смотрел на Гаретта, а тот застыл неподвижно, глядя на своего врага с таким же выражением ужаса на лице. Затем шпага выпала из рук Питни и со звоном покатилась по каменному полу.
Гаретт резким движением выдернул свой клинок, и Питни рухнул на колени.
— К черту… — прохрипел он, а Мэриан невольно задумалась, к кому относилось это пожелание: к себе или к Гаретту.
А затем он замертво растянулся на полу.
23
В зале для королевских аудиенций воцарился хаос. Гаретта и лежащего возле его ног сэра Питни мгновенно окружили гвардейцы. Бесс в шоке смотрела, как король поднялся из своего кресла и подошел к ней. Сэр Генри бросился к Мэриан и подхватил ее, когда она, казалось, уже готова была без сил рухнуть на пол.
— Все кончилось, Мина, — прошептал он, заключая ее в свои крепкие, такие надежные объятия.
Она позволила себе на несколько минут прижаться к нему, нуждаясь в утешении и тепле, которые он готов был предложить ей. Но она не могла удержаться от того, чтобы не посмотреть на Гаретта. Граф стоял в окружении солдат, и на его лице не было ни намека на облегчение — только глубокая печаль и боль.
Король знаком велел солдатам вывести из зала Бесс, и бедная женщина поспешно вышла, прижимая ко рту руку, словно сдерживая крик. Затем он остановился возле Гаретта и капитана гвардейцев. После короткого тихого разговора вполголоса двое солдат под руководством капитана вынесли из зала тело сэра Питни, в то время как мгновенно появившиеся слуги стерли с мраморного пола кровь и все следы произошедшей здесь трагедии.
Мэриан ничего не могла с собой поделать, слезы помимо ее воли текли и текли по ее щекам. Так много крови и так много боли, больше для Гаретта — не для нее. Она не отрываясь смотрела на любимого. Его глаза с беспокойством скользили по залу, пока не встретились с ее взглядом, и тогда нежность и любовь сменили боль и печаль его взгляда. Что станет теперь с их любовью? — спрашивала себя Мэриан, в то время как Гаретт спешил через зал туда, где стояла она с отцом. Он сказал, что никогда не покинет ее. И все же он никогда не обещал жениться на ней.
Когда он подошел к ним, то выглядел смущенным и растерянным, словно чувствовал себя лишним рядом с ними. Сэр Генри разжал объятия, хотя и продолжал обнимать дочь за плечи, словно стремился защитить ее от всего света.
— Благодарю вас, что вы вернули мне мою девочку, — проникновенно сказал он, обращаясь к Гаретту. — Я едва сам не умер от горя, думая, что она мертва.
Мэриан почувствовала угрызения совести и попыталась оправдаться:
— Я бы никогда не позволила Тамаре распространять такую ложь о себе, если бы знала, что ты жив. Я бы ни за что не бросила тебя одного в Тауэре.
— Что ж, значит, остается только сказать спасибо его светлости, что он ничего не сказал тебе обо мне, — взволнованно сказал сэр Генри. — Иначе мы оба оказались бы в Тауэре.
— Я в этом сомневаюсь, — раздался сзади голос короля. — Я бы никогда не смог заточить вашу прелестную дочь в Тауэр. Как только солдаты привели бы ее ко мне, чтобы я задал ей несколько вопросов, и она обратила бы на меня невинный взгляд этих прекрасных, чистых глаз, как я немедленно бы понял, что она говорит правду.
Мэриан чуть отодвинулась от отца и с ясной улыбкой посмотрела на короля. Затем, бросив быстрый взгляд на Гаретта из-под опущенных ресниц, сказала:
— Ваше Величество очень добры ко мне, но боюсь, все было бы не так уж просто. Во всяком случае, с лордом Фолкхэмом так не получилось. Он очень долго не хотел мне верить, даже тогда, когда я и в самом деле говорила одну только правду.
Гаретт вспыхнул, и на его лице появилось такое искреннее раскаяние, что Мэриан тут же пожалела, что не может взять свои слова обратно.
— Леди Мэриан права, — сказал он, а в глазах читалась мольба понять его. — Боюсь, за тяжкие годы моего детства я стал слишком подозрительно относиться к кому бы то ни было, даже к прекрасной, невинной благородной девушке. Но с моей стороны было жестоко не говорить ей о том, что ее отец жив. Я должен был больше доверять ей.
Его взгляд, полный любви и раскаяния, проник Мэриан в самую душу. На мгновение она забыла обо всем на свете и видела лишь это любимое, молящее о прощении дорогое лицо.
— Теперь это уже не имеет никакого значения, милорд, — тихо прошептала она.
— Но, я надеюсь, вы понимаете, что поставили меня в очень затруднительное положение, — прервал их король, сердито хмурясь. — Лорд Фолкхэм и сэр Генри — оба имеют права на Фолкхэм-хауз, и теперь, когда мы убедились в том, что сэр Генри ни в чем не виновен, встает вопрос, как разрешить это затруднение?
— Здесь нет никакой проблемы, Ваше Величество, — заявил сэр Генри, подмигнув дочери. — Лорд Фолкхэм и я обговорили этот вопрос, еще когда он приходил ко мне в Тауэр.
— Вот как? — спросил заинтригованный Карл. — И как же вы намерены поступить?
— Мне кажется, прежде я должен поговорить с… — начал Гаретт.
Но сэр Генри заговорил одновременно с ним:
— Я собирался сохранить за собой поместье только как приданое для своей дочери. Сам я предпочитаю жить в Лондоне, если, конечно, Ваше Величество по-прежнему доверяет мне и позволит сохранить мою нынешнюю должность королевского врача. Его светлость может вернуть себе Фолкхэм-хауз, который в любом случае по праву принадлежит ему, и, что самое главное, мне не придется беспокоиться по поводу приданого моей дочери, так как его светлость согласен взять в жены Мэриан, что прекрасно решает все проблемы.
Мэриан почувствовала, как у нее от волнения пересохло во рту. Широко раскрытыми от удивления глазами она посмотрела на Гаретта, тот встретил ее взгляд с настороженной улыбкой.
— Мы в общих чертах уже все обсудили, — продолжал сэр Генри, — и я уверен, что мы придем к окончательному соглашению без каких-либо затруднений.
