Вирджиния Хенли - Сокол и цветок
– Как Джон посмел?! – с отвращением воскликнул он.
Сверкающие холодные глаза Джезмин уставились на мужа.
– Вы, должно быть, пьяны, сэр! – Она протянула руку.– Мое письмо.
Пропасть между ними с каждой минутой становилась все шире. Рот Фолкона беспощадно сжался при виде жены, вновь превратившейся в снежную королеву. Он сорвал печать и громко, не веря глазам, прочитал:
«Дражайшая Джезмин! Тебе не придется посылать сыновей, если явишься вместо них».
На скулах Фолкона загорелись ярко-алые пятна. Отбросив пергамент, он схватил Джезмин за плечи, немилосердно впиваясь в нежную кожу.
– Святой Боже, я скорее убью тебя собственными руками!
Но Джезмин яростно вырвалась, вызывающе вскинула голову.
– По-моему, решение принимать мне, – ледяным тоном объявила она.
– Оставьте нас, – процедил Фолкон.– Идите в свою комнату, мадам.
Джезмин вышла, но, конечно, не подумала отправиться в свою комнату. Вместо этого она отыскала Мойру, счастливую тем, что ее сыновей наконец возьмут на службу и сделают из них настоящих рыцарей. Другие мальчики в их возрасте давно уже были пажами. Лучшего опекуна, чем их дядя, Хьюберт де Берг, трудно найти. Возможно, Уильям согласится послать с детьми и Мэрфи, чтобы тот приглядывал за ними. Самой Мойре ничего не было нужно – лишь оставаться рядом с мужем до конца его дней.
Джезмин, вздохнув, сжала ее руку. Нельзя обременять бедняжку своими бедами, ей и без того нелегко приходится. Она поднялась в свою спальню, начала вынимать платья из сундуков. С этого дня она будет спать с детьми, пока не настанет время отъезда. И только сейчас она поняла, что уже приняла решение. Никогда Джону не добраться до ее сыновей. Никогда она не сможет разлучить их с отцом. Король лишь помог ей принять это мучительное решение. Вместо того, чтобы ослушаться его приказа и вызвать тем самым немилость на головы де Бергов, Джезмин попросту отправится навестить бабушку. Она вздрогнула при мысли о путешествии в Англию, поскольку не знала, что ждет ее впереди. Но может, хитростью и уловками, да еще и с благословенной помощью Святого Иуды она сумеет избежать позорных ласк Джона. Но если она и принуждена будет покориться, значит, такова цена, которую придется платить за свободу сыновей.
Джезмин услыхала шаги Фолкона, но не повернула головы. Постояв на пороге несколько минут, он зловеще-тихо спросил:
– Какого дьявола вы здесь делаете?
– Перебираюсь в детскую, – сухо ответила она.
– Джезмин, прости, я вел себя как ревнивый дурак из-за письма Джона.– И после мгновенной паузы добавил:– Дело не в этом, правда?
Ночная сорочка, которую складывала Джезмин, выскользнула у нее из рук.
– Я была в Банретги... видела твоего ребенка.
– Нет у меня никакого другого ребенка, кроме близнецов, – завопил он, окончательно выйдя из себя.
– Ненавижу тебя! – неистово вырвалось у Джезмин.– Знал ли ты, как безумно я тебя любила? И никогда ничего не скрывала! Все отдала тебе! Ты унизил меня, заставив жить во лжи!
Фолкон понял, что жену не переубедить, какие бы доводы он ни приводил. Она ни капли ему не верила. Фолкон стоял молча, гордо, с бесстрастным лицом. Он отверг мысль притащить Морганну и заставить поклясться, что ребенок не его. На карту поставлена его честь! Вся его жизнь была основана на верности слову, прямоте и искренности. Когда Джезмин поймет, что муж не нарушил супружеских обетов, он примет ее извинения и простит.
Не прошло и недели, как Уильям де Берг был вынужден слечь в постель. Он целиком положился на племянника во всем, что касалось судьбы сыновей. Речь шла о том, где они будут жить. Принять решение оказалось довольно трудно, поскольку Хьюберт де Берг владел слишком многими поместьями. Как верховный судья Англии, он управлял Пятью портами, не говоря уже о всех замках на южном побережье Англии, от Сэндвича до Корфа. Фолкон считал, что лучше всего будут отослать детей в замок, являющийся личной собственностью де Берга, а не туда, где дядя всего лишь исполняет обязанности губернатора. Поэтому в конце концов на семейном совете постановили, что мальчики отправятся в замок Райзинг в Норфолке, достаточно удаленный от политических интриг столицы и кроме того расположенный на безопасном для возможного вторжения французского короля северном побережье. Собственно, Райзинг был тем самым местом, куда Фолкон пошлет собственных сыновей, как только не сможет больше под любыми предлогами задерживать их в Ирландии.
Корабль, который должен был взять на борт мальчиков, готовился к отплытию – нужно было торопиться, чтобы успеть до сентябрьских штормов. Джезмин, со своей стороны, размышляла, стоит ли рассказать Жервезу о своих намерениях, но наконец решила молчать. Прежде всего оруженосец был предан Фолкону и посчитает долгом и обязанностью во всем признаться ему. Самым трудным будет ускользнуть от Тэма, поскольку он крайне серьезно относился к своим обязанностям телохранителя. На миг она почувствовала угрызения совести при мысли о наказании, ожидающем Тэма, когда Фолкон все узнает.
Наконец Джезмин все рассказала Большой Мег и Глинис, маленькой валлийской служанке. Глинис пришла в ужас и умоляла госпожу передумать:
– Миледи, когда он узнает о том, что вы задумали, изобьет до потери сознания.
– Возможно, – согласилась Джезмин, – тем больше у тебя причин не предать мое доверие.
Большая Мег мудро придержала язык, зная, как безумно любит хозяйка своих мальчиков и как будет терзаться вдали от них.
– Мег, обещай, что не покинешь детей, пока им не исполнится два года. К этому времени как-нибудь постараюсь вернуться.– Но тут же, подумав, что де Берг вряд ли захочет принять ее назад, добавила:– По крайней мере, приеду их навестить.
Доставить вещи на судно оказалось легче, чем ожидала Джезмин. Поскольку состояние Уильяма с каждым днем ухудшалось, Джезмин предложила взять на себя хлопоты, связанные с отплытием мальчиков, с тем чтобы Мойра смогла все время проводить у постели мужа. Мэрфи, собираясь отправляться с детьми, занимался отбором коней и собак, которых они брали с собой, а также огромного количества оружия, без которого, как решили молодые де Берги, они не смогут обойтись.
Фолкон становился мрачнее и нелюдимее по мере того, как их с Джезмин отношения становились все холоднее. Проводив корабль, он вернулся в Портумну, намереваясь пробыть там до окончания строительства. Прошло целых три недели, прежде чем он, не в силах вынести разлуки, приехал в Галуэй, чтобы объясниться с женой, и, узнав, что она, покинув его, вернулась в Англию, едва не сошел с ума. Он снова и снова допрашивал служанок. Каждая пыталась объяснить, что Джезмин поступила так только ради детей, но смысл слов не доходил до измученного мозга. Она должна была доверять ему. Неужели считает, что он неспособен защитить собственных сыновей? Близнецы – самое драгоценное, что было в их жизни. Фолкон согласился бы на требование короля, но никогда бы не подумал выполнить его, по крайней мере, пока мальчики не подрастут.
