Диана Гэблдон - Барабаны осени. Удачный ход
Постепенно, не слишком скоро, его усилия увенчались успехом, и узел развязался, хотя кожаный шнур и висел по-прежнему, как будто ничего не произошло.
Роджер выжидал, обливаясь потом от страха и от усилий, которых требовал подъем в гору, — и отвергая одну возможность за другой из-за их явной ненадежности, и тревожась при этом все сильнее и сильнее, поскольку опасался, что настоящий шанс подвернется слишком поздно, когда индейцы уже должны будут остановиться на ночевку, или просто решат передохнуть, что парень, ведущий лошадь, к которой был привязан Роджер, обернется и решит проверить, чем там занимается пленник…
Но отряд не остановился, а индеец не обернулся. И наконец… Вон там, подумал Роджер, и его сердце забилось быстрее, когда он увидел, как первая лошадь поворачивает на узкую оленью тропу, протоптанную на склоне. Сбоку от тропы земля резко обрывалась, почти отвесно уходя вниз, потом, футах в шести ниже, снова выравнивалась. А еще ниже лежал густо поросший лесом обширный склон, идеальный для игры в прятки…
Сначала одна лошадь, потом вторая ступили копытами на узкую тропинку, с крайней осторожностью продвигаясь вперед. Когда к началу перехода над обрывом подошла третья лошадка, настал момент для попытки. Роджер прижался как можно ближе к лошадиному боку, вдыхая сладковатый и в то же время острый запах пота животного. Шаг, второй… и вот они уже на оленьей тропке.
Роджер рывком высвободил веревку и прыгнул. Он сильно ударился, приземляясь, и едва не упал на колени, но тут же выпрямился и бросился бежать вниз по склону. Башмаки свалились с его ног, но конечно, у него и в мыслях не было останавливаться и искать их. Он с плеском ввалился в узкий ручей, на четвереньках вскарабкался на его высокий противоположный берег, и пустился бежать дальше, еще даже не успев толком выпрямиться.
Он слышал крики за своей спиной, потом наступила тишина, однако Роджер знал, что за ним гонятся. Просто индейцы берегли дыхание и бежали молча, так же, как и он сам.
Окружающий ландшафт сливался в сплошную мешанину листьев, стволов и камней, когда Роджер поглядывал на бегу то в одну сторону, то в другую, выбирая дорогу и высматривая местечко, где можно было бы спрятаться. Потом он увидел березовую рощу и повернул в ее сторону; промчался через нее и очутился на уходящем вниз лугу, побежал по полегшей скользкой траве, то и дело налетая босыми ногами на корни и камни. На другом конце луга он наконец обернулся и посмотрел назад. Он заметил двоих индейцев; их круглые темные головы мелькнули среди листвы.
Роджер промчался еще через одну рощицу, выскочил из нее и зигзагами побежал между обломками скал, занимавшими немалое пространство; воздух со свистом вырывался из его легких. И все же, мрачно подумал Роджер, последние чертовы дни принесли ему кое-какую пользу; до этого похода он просто не смог бы пробежать такое расстояние. Но вообще думать ему было некогда; его вел вперед слепой инстинкт самосохранения.
Снова вниз, и снова обрыв, и спуск по влажной, потрескавшейся каменной стене высотой футов в двадцать, — Роджер сползал по ней, цепляясь за пучки травы и чахлые кустики, и корни обрывались под его руками, и он то и дело скользил ногами по выемкам между камнями, заполненным жидкой грязью… и наконец тяжело свалился к основанию стены и согнулся пополам, задыхаясь.
Один из индейцев показался над обрывом как раз над Роджером и начал спускаться вслед за ним. Роджер схватил аркан, все еще висевший на его шее, и с силой хлестнул индейца по рукам. Тот сорвался с камня, заскользил вниз и с шумом упал на бок. Роджер набросил аркан на шею индейца, с силой рванул, затягивая петлю — и побежал дальше, оставив краснокожего стоящим на коленях; тот задыхался, кашлял и цеплялся за обвивший его горло аркан.
Деревья. Роджеру нужно было укрытие. Он перепрыгнул через ствол упавшего дерева, споткнулся, покатился, снова поднялся… Чуть выше по склону он увидел густые еловые заросли. С тяжело бьющимся сердцем он начал подниматься к ним.
Он вломился в ели, продираясь сквозь миллионы колючих игл, ничего не видя, крепко зажмурив глаза, чтобы защитить их от хлеставших по лицу веток. А потом вдруг почва ушла у него из-под ног, и он вывалился в небесную бесконечность.
Он ударился о камни, согнулся, лишившись дыхания; ему едва хватило ума окончательно сжаться в комок, пока он катился вниз, колотясь всем телом об острые обломки скал и торчащие в воздухе корни деревьев, и при этом его осыпал дождь еловых игл…
Наконец он грохнулся среди путаницы тонких древесных стволов, на мгновение завис, потом соскользнул дальше и окончательно приземлился с глухим стуком. Ошеломленный и исцарапанный до крови, он мгновение-другое лежал неподвижно, потом со стоном перевернулся на бок, стирая с лица грязь и кровь.
И тут же посмотрел наверх. Они были недалеко. Двое индейцев уже подошли к уступу, с которого он свалился, и начали осторожно спускаться вниз.
Встав на четвереньки, Роджер втиснулся между шершавыми тонкими стволами и пополз вперед, упорно отстаивая свою жизнь и свободу. Ветки сгибались под его напором, царапая и колотя, дождь пыли, сухих листьев и насекомых сыпался на него сверху, но он продолжал ползти между тесно стоящими стволами, извиваясь, как червь, протискиваясь в любое свободное пространство, какое только ему удавалось отыскать.
Да это просто ад какой-то, — примерно такое была его первая связная мысль. Потом он понял, что данное слово выглядит здесь не ругательством или проклятием, а скорее простым описанием окружающего. Он находился в рододендроновом аду. И когда Роджер с некоторым запозданием сообразил это, он несколько замедлил темпы бегства… если, конечно, передвижение на четвереньках со скоростью примерно десять футов в час можно назвать «бегством».
Похожая на туннель щель между стволами, в которой Роджер теперь очутился, была слишком узка, чтобы можно было оглядеться по сторонам, — но он все же умудрился посмотреть назад, изогнув шею так, что едва не вывихнул ее. Он ничего не увидел; ничего, кроме влажной туманной темноты, лишь слегка рассеивавшейся благодаря слабому свету, с трудом пробивавшемуся сквозь густую листву над его головой. Темнота, в которой кружилась сыпавшаяся сверху пыль. Лишь стволы да гибкие ветви рододендронов, густые, перепутанные…
Роджер внезапно ослабел и упал на землю. Он лежал так несколько мгновений, свернувшись клубком среди тонких стволов, вдыхая мускусных запах гниющих листьев и влажной земли.
— Ты ведь искал убежище, парень, — пробормотал он наконец себе под нос. И тут же ощутил боль. Он ведь падал и расшибался до крови десятки раз. Даже в полутьме зарослей рододендронов можно было рассмотреть, что концы его пальцев напоминают куски сырого мяса.
