Мой темный принц - Росс Джулия
Пенни с минуту разглядывала его, потом решительно прошла по ковру и села на стул, который выдвинул для нее Алексис. Веки ее покраснели, на щеках проступали едва заметные пятна.
– Прошу прощения, если огорчил вас чем-то, – произнес Николас. – Я должен убедить вас помочь мне.
Она бросила взгляд на мальчишку:
– При свидетелях?
– Мы можем свободно говорить по-английски. Алексис знает только глариенский, немецкий и французский. – Он махнул рукой в сторону буфета. – Что вы предпочитаете?
– Вернуться домой, – ответила она. – Мне не до завтрака.
– Я бы никогда не стал заставлять леди есть против ее воли, но я подумал, что вы соблазнитесь. – Он улыбнулся той заученной придворной улыбкой, которая призвана очаровывать и располагать к себе. – Никакого колдовского зелья туда не подмешано: Можете есть спокойно, вам ничто не грозит. Это просто еда.
Он сел и кивнул Алексису: Александр Грегор, граф фон Кинданген, самый младший из тех, кого он взял с собой с «Королевского лебедя», мальчишка с яркими пушистыми волосами цвета одуванчика.
Мальчишка поднял крышку с серебряного подноса, солнечные лучи весело сверкнули, отразившись от идеально гладкой поверхности.
От омлета исходил аромат. Мягкий, нежный. Паренек разложил омлет по тарелкам, добавил к нему ветчину и цыпленка в соусе карри. Слившиеся воедино запахи возбуждали аппетит. Должно быть, миссис Баттеридж отменная кухарка.
Алексис поставил тарелки на стол.
Николас разломил горячую булочку и положил на нее кусочек сливочного масла. Да, миссис Баттеридж определенно умеет готовить. Цыпленок нарезан тонюсенькими ломтиками.
Ее зеленовато-карие, словно перья дикой утки, глаза неотрывно смотрели на него. Она даже не подумала притронуться к еде.
Николас отложил в сторону вилку и нож, откинулся назад и скрестил руки на груди, так и не отведав ни ароматного омлета, ни горячего мяса. Всю жизнь женщины из кожи вон лезли, лишь бы угодить ему, и это даже интересно – встретить такую, которая решила во что бы то ни стало проявить свою враждебность.
– Вы не голодны?
– Майор барон фон Герхард рассказал мне. Вы заставили миссис Баттеридж приготовить вам четыре завтрака и выкинули их.
Он напрягся, рот заливало слюной, желудок требовал еды.
– Это ваша вина. Я хотел, чтобы к вашему приходу завтрак был свежим и горячим.
– Моя вина? Это расточительство!
– Даже эрцгерцог не может есть, пока его гостья не присоединилась к нему. Но если вы не хотите…
Он сделал знак Алексису. Парнишка шагнул к столу, чтобы убрать тарелки с нетронутой едой. Крохотная демонстрация силы, напоминание, кто хозяин в доме, в его доме.
– Вы и впрямь не понимаете, да? – фыркнула она. – Вам и впрямь невдомек, что значит голодать. Вы только что выкинули четыре завтрака, при этом оставив Джеба Хардакра без недельного жалованья. А у него, между прочим, восемь детей, и все они зависят от его торговли ежами.
– Вы думаете, ему поможет то, что вы останетесь без завтрака? Вы хотите, чтобы этот тоже выбросили? Мне-то все равно. Миссис Баттеридж еще приготовит.
Она оттолкнула скрипнувший стул и поднялась.
– Я не могу сидеть здесь и есть с вами. Я не могу оставаться здесь…
Он никак не мог оторвать взгляда от ее шеи и закрученных светлых волос. Платье сидело на ней плохо, сборило по вырезу.
– Почему нет?
– Думаю, стоит поговорить об этом начистоту. – Тоненькая жилка билась у нее на шее. – Вы смотрели на меня. Там, в спальне. Также, как только что смотрели на еду. Словно изголодавшийся. Будете отрицать?
Стыд накрыл его с головой. «Будете отрицать?»
– Я не хотел доставить вам неудобств.
Она шла вдоль стола, по пути касаясь ладонью спинки каждого стула. Дойдя до конца, повернулась и уставилась на него.
– А потом… я думала о том, как вы схватили меня в Раскалл-Мэноре, и о том, как вы вели себя после этого. Я почти всю ночь об этом размышляла, все равно уснуть никак не могла. Я не дурочка. Не думаю, что вы серьезно предлагали мне заменить на вашей свадьбе принцессу Софию, но понимаю, что… – Она запнулась. – Полагаю, лучше сказать напрямую. У вас вполне определенная репутация. У всех у вас. Принцев Глариена и Альвии. Полагаю, вас завораживает мысль о том…
– О чем?
Ее подбородок взлетел вверх.
– Чтобы развлечься с женщиной, которая один в один похожа на вашу нареченную невесту. Я, конечно же, женщина простая, к тому же незаконнорожденная, так что вы можете счесть это обыкновенной забавой. Вы ничем не рискуете. Влиятельных связей у меня нет, хоть моя мать и знакома с большинством дворян нашей округи. Но я даже несимпатичная…
Она замолчала, увидев, как он вскочил с места и стремительно обогнул стол. Алексис уставился в потолок, лицо его порозовело. Не обращая на него никакого внимания, Николас схватил со стола огромную льняную салфетку. И взял Пенни за плечи.
– Не симпатичная! Почему вы так сказали? – Стоя у нее за спиной, руки на плечах, он развернул девушку к встроенному в стену зеркалу во весь рост. – Осторожнее, мисс Линдси. Если вы настаиваете на том, что вы не симпатичная, тем самым вы оскорбляете Софию, не так ли?
Он хотел, чтобы слова прозвучали легко и непринужденно, хотел просто поддеть ее. И вдруг увидел в зеркале самого себя: темный, зловещий контраст на фоне ее светлых волос и зеленовато-карих глаз. Его цыганская продажность и ее английская невинность. Неужели она видит его в подобном свете? Конечно же, нет. Слишком уж глубоко запрятана его постыдная порочность. Никто никогда не имел возможности заглянуть в такие глубины его глаз и сердца. Меж тем он должен зайти еще дальше и соблазнить ее, искусить, как искушал вчера вечером, чтобы заставить ее помочь ему.
Щеки ее немного порозовели, совсем чуть-чуть. Он положил ей на плечи белую ткань, прикрыв неуклюжее желтое платье.
– София часто носит белое, – пояснил он.
Он едва касался ее плеч кончиками пальцев. Его руки прошлись по маленьким милым ямочкам над ключицами, вверх по линии шеи к скулам, по вискам, пока ладони не захватили в плен ее лицо. Он нежно касался ее, ощущая под пальцами нежную кожу, чувствуя, как учащается его пульс. «Осторожнее!» Но он просто обязан раззадорить ее и абсолютно уверен, что не потеряет над собой контроль.
Николас приподнял ее тяжелые косы.
– Волосы она носит вот так. – Он добавил в голос убедительности. – Вы правы. «Симпатичная» – совсем не то слово. Лучше сказать «прекрасна, красива, принцесса». Вы будете потрясающе выглядеть в бриллиантах.
Ее глаза округлились. Утренний свет мерцал и дрожал: «Господь Вседержитель, это же правда, – внезапно подумал он. – Она красавица. Неужели никто никогда ей этого не говорил?»
Она дрожала под его руками.
– Не надо, – прошептала она. – Не делайте этого!
«Осторожнее!» Он отпустил ее и вернулся на место.
Кончики пальцев пели, сгорая от сладостного ощущения. Не обманывал ли он себя, уверяя, что может коснуться ее без всяких последствий?
– Что скажете, мисс Линдси?
Она сорвала с себя салфетку и бросила ее на скатерть.
– Я буду нелепа в бриллиантах! Я не собираюсь обольщаться и рассказывать себе сказки о том, что вы внезапно поддались моим чарам, так что ваш интерес может быть вызван не чем иным, как моим сходством с Софией. А значит, вы наверняка находите неизъяснимое, извращенное удовольствие в том, чтобы соблазнить кузину вашей невесты.
Он застыл на месте, не в силах поверить своим ушам.
– Вы считаете, что я держу вас здесь с тем, чтобы соблазнить? – Внутри начала разгораться ярость. Он был так осторожен. Для чего? Чтобы получить вот это?
Кровь бросилась ей в лицо, глаза горели от возбуждения.
– Да. Именно так я и считаю. Все остальное не имеет смысла, не так ли? Зачем еще вы привезли меня сюда и держите пленницей? Не думаете же вы, что я поверю во всю эту чушь с похищением принцессы?
– Как бы то ни было, это сущая правда, – огрызнулся он. – И ради Бога, если бы я хотел совершить над вами акт дефлорации, вы вряд ли бы остались девственницей.
