Лепестки на ветру - Патни Мэри Джо
— Ты в порядке, парень? Нанять тебе кэб?
Какой-то добрый человек помог ему подняться, но от дальнейших услуг Рейф отказался; он шел, убыстряя шаг, по темной улице, как бы надеясь загнать насмерть собственное воображение.
Остаток ночи он провел, бесцельно блуждая по лондонским улицам. Ловцы удачи, занимающиеся своим ремеслом по ночам, воодушевленные дорогим костюмом позднего прохожего, у которого наверняка было чем поживиться, отступали при виде столь отрешенного лица, в суеверном страхе предпочитали оставить его одного в путешествии то ли в рай, то ли в ад. Серые глаза юноши казались им глазами мертвеца.
Провидение или рок, смотря как посмотреть, вывели герцога под утро прямо к дому Марго Эштон. Рассвет едва занимался, и девушка еще не успела выехать на утреннюю прогулку. Они должны были, как всегда, встретиться в парке, но Рейф перенес встречу на более ранний час.
Марго явно была рада ему, несмотря на его помятый и потрепанный вид и следы ночного кутежа. Воздушная изумрудно-зеленая накидка прикрывала плечи, по которым рассыпались золотистые волосы. Легко, словно танцуя, побежала к нему через комнату в ожидании традиционного поцелуя. В мягком утреннем свете глаза ее играли зелеными огоньками, лицо лучилось улыбкой.
Рейф отшатнулся, не в силах вынести прикосновения порочных губ, и сразу же выплеснул на ее золотую головку все то, что узнал накануне. Марго была страстной натурой, и только идеалистический взгляд Рейфа на брак, упрямое желание привести ее на брачное ложе девственницей удерживали его от последнего шага. Марго была бы не против отдать ему то, что с такой охотой и запросто отдала другому мужчине.
Так, может, были и другие? Сколько? За ней многие ухлестывали, наверное, он, Рейф, оказался единственным дураком, который отказался от столь лакомого кусочка! Почему она приняла его предложение, отвергнув других? Не потому ли, что Рейф был герцогом по крови и наследником немалого состояния? Может быть, на этих утренних выездах ему надо было взнуздать ее, словно свою кобылу, и он был последним дураком, потому что не догадался попросить ее о такой малости?!
Марго не сделала ни малейшей попытки убедить его во вздорности обвинений. Протяни она ему хоть соломинку, Рейф бы с радостью ухватился за нее. Если бы она зарыдала и стала просить прощения, он бы пообещал все забыть, прекрасно понимая, что никогда больше не сможет ей доверять.
Рейф готов был бросить к ее ногам всю свою гордость, дай она ему хоть малейший повод сделать это.
Но Марго только молча слушала его обвинения. Всегда румяная, девушка побледнела как смерть. Марго даже не спросила имя того, кто рассказал о прелюбодеянии, возможно, потому, что их было много, имя уже не имело значения. В ответ она только спокойно заявила, что, к счастью, оба они узнали истинную сущность каждого из них до брака, иначе было бы поздно.
Ее реакция оказалась равносильной пинку в пах, Рейф до последней минуты надеялся, что история окажется выдумкой. Что-то в его душе надорвалось, и, покорчившись в смертельной агонии, навсегда умерло.
Официально они не были помолвлены, но Рейф подарил невесте семейную реликвию Уайтборнов — опаловый перстень, который она носила как кулон на шее. Закончив говорить, Марго рванула его со своей груди, порвав золотую цепочку, видимо, настолько не терпелось ей обрести свободу, и с размаху бросила перстень к его ногам, так что крупный опал треснул.
Пробормотав что-то насчет того, что она не хочет держать лошадь стреноженной на холоде. Марго вышла с гордо поднятой головой, не обнаружив никаких эмоций. Через несколько дней полковник и его дочь, обманутые объявленным перемирием[8], уехали на континент.
Проходили месяцы, и гнев Рейфа уступил место совсем другому чувству. Он понял, что томится без Марго и с надеждой и болью ждет возвращения семейства Эштон в Англию. Промучившись так почти год, Рейф решает поехать за ней, чтобы вымолить прощение и уговорить Марго выйти за него замуж. В Париже он узнает, что опоздал. Последнее, что он мог сделать для нее и для себя, это перевезти на родину тела покойных.
С годами Рейф сумел убедить себя в том, что судьба распорядилась правильно, не дав свершиться этому браку. Рядом с ней он становился словно бескостным, а быть мужем женщины, с которой чувствуешь себя совершенно беспомощным, согласитесь, не очень приятно.
Волны лет выносили на гребень все новых красоток, и вскоре немного осталось тех, кто сохранил память о Марго Эштон, звезде, так недолго сверкавшей на лондонском небосклоне. Рейф научился срывать цветы наслаждения с опытными и искусными в любви замужними женщинами, с радостью принимавшими его ласки. Эти женщины одного с ним круга умели и любить легко, и расставаться красиво. Рейф считал, что не стоит создавать себе лишних проблем с райскими пташками, которых, когда они отпоют, надо как-то выпроваживать из клетки, не видел он резона и в том, чтобы платить содержанке, когда вокруг столько обеспеченных привлекательных женщин, готовых довольствоваться комплиментами и изредка какими-нибудь безделушками.
Наставляя рога Оливеру Нортвуду, Рейф испытывал какое-то особое удовольствие. Синди Браун, милая веселая девушка, дочь небедного чиновника, сделала блестящую партию, заполучив в мужья сына лорда. Оливер был по-своему хорош собой. Светловолосый, крепкий, он принадлежал к тому мужиковатому типу, который, как ни странно, находит немало поклонниц среди женского пола. Девушка, конечно, выходя замуж, еще не понимала, с кем связывает жизнь.
Очень скоро ей представилась возможность узнать, что ее муж — игрок, пьяница и бабник. Каким бы горьким ни показался ее выбор, она решила играть в ту же игру. Так что, хотя по своей природе и не относилась к числу неразборчивых женщин, Синди стала одного за другим заводить себе любовников. Ситуация, однако, была не столько комичной, сколько трагичной: при любящем супруге она могла бы стать самоотверженной женой и матерью, а вместо этого отдавала себя любому, у кого находилась на нее охота.
Рейф откликнулся на ее молчаливый призыв с большим желанием. Во-первых, Синди была хороша собой, во-вторых, приключение обещало стать забавным. Хотя Рейф никак не дал Нортвуду понять, насколько его откровения поломали ему жизнь, была своеобразная сладость в том, чтобы отомстить болтуну, переспав с его женой.
Их связь длилась недолго. Кэндовер чувствовал себя неудобно из-за бесконечных выходок Синди, и в конце концов она совсем доконала его своим безрассудством. Рейф сумел отделаться от нее достаточно красиво, за годы он стал настоящим маэстро в этом виде искусства, хотя время от времени они продолжали встречаться, чаще в обществе. Увидев ее сегодня, Рейф с удовольствием отметил, что Синди наконец стала уравновешенной и смотрится вполне достойно, не такой дешевкой, как раньше.
До Рейфа докатился слушок о ее новой связи с военным; может быть, речь шла о том самом майоре, с кем она общалась на балу. Рейф спрашивал себя, действительно ли Синди полюбила этого мужчину или продолжает использовать в качестве орудия борьбы с собственным мужем.
Похоже, ее тактика приносила плоды. Оливер Нортвуд, сам старавшийся не упустить ни одной юбки, с ума сходил, оттого что жена посягала на ту же свободу для себя. В один прекрасный день кто-то из них двоих прикончит другого.
Поднимаясь в подъезд своего отеля, Рейф поклялся, что ни за что не даст заманить себя в зону их перекрестного огня. Париж и без того обещал стать довольно неприятным для пребывания местом.
Глава 4
Первой мыслью Мегги после пробуждения была мысль о нем, Рейфе Уайтборне. «Какой он все-таки непонятный человек», — думала она, зябко поеживаясь. Вообще-то Мегти всегда нравилась в людях чисто английская манера холодноватой отчужденности, умение владеть собой при любых обстоятельствах, но отчего-то в Рейфе ее это раздражало. С годами он подрастерял юношеский пыл и непосредственность.
