Мой милый Гаспаро (СИ) - Татьяна Ренсинк
— Никогда не изволю. Сама… такая же, — прошептала она, развязывая узелок и повязывая свой платок милому на шее.
В сладостном головокружении слились губы их в долгом поцелуе, а руки обняли друг друга столь трепетно, что разлучаться не хотелось уже никогда…
— Что же теперь будет? — прошептала Юлия, смутившись и уткнувшись в плечи милого, но он обнимал крепко, становилось спокойно:
— На все условия твоего новоиспечённого папеньки пойду, но не покину тебя никогда.
Только после долгих объятий, после признаний в любви вновь и вновь, вернулись влюблённые в зал, не выпуская рук. Юлия сразу заметила танцующую полонез с молодым кавалером сестру. Гаспаро взглядом указал в сторону друга, который наблюдал за Алёной, и хотел было направиться с милой к нему, как та оглянулась на поманившего пальцем подойти отца…
— Меня зовут, — взволнованно молвила она.
— Что ж, — поцеловал Гаспаро её руку и улыбнулся. — Я скоро вернусь. Только поговорю с Фабио.
Он смотрел в её глаза и видел, как любимая переживает и будто сомневается, что судьба поможет им. Однако в поддержку кивнул, нехотя отпуская от себя и удаляясь к другу…
— Что ж ты, друг мой, так и не объяснился с Алёной? — удивился Гаспаро, видя, как тот следит за каждым движением Алёны и кокетливой её улыбкой кавалеру.
— За многим я слежу, — кивнул тот, будто был спокоен. — Заметил и пренеприятную беседу самого Азарьева с сыном. Что-то между ними не так.
— Плохо, — оглянулся Гаспаро на милую возле отца, которая смиренно стояла и смотрела в ответ.
Молчаливый подле отец беседовал с каким-то важным господином, длинные кудри парика которого не позволяли разглядеть лица, пока тот стоял боком.
— А кто это с ним теперь? — поинтересовался Гаспаро, и Фабио усмехнулся:
— Дворецкий сказал, мол, человек из канцелярии самой государыни. Вхож в сей дом, как дорогой друг. Однако является только тогда, когда грозит некая беда.
— Дурные вести, — взглянул Гаспаро. — Не могу позволить, чтоб какая неприятность приключилась с сёстрами Захаровыми.
— Азарьевы они теперь, дружище, — вздохнул Фабио и вновь смотрел на Алёну, смеющуюся уже с иным кавалером в стороне. — Азарьевы…
— Ах, просим! Просим! Как мило! — донеслись до слуха просьбы окружающих вокруг Алёны, чтобы та исполнила песню у клавесина.
Алёна весело села перед инструментом и улыбнулась публике, которая снова аплодировала. Заиграв задорную мелодию, Алёна бросала игривые взоры и напевала…
Глава 15
Как-то в вечер, в тёплый день,
В лесу послышалась свирель.
Бедняк играл, сидя на пне,
А я гулять шла при луне.
Встав на полянке перед ним,
Смотрела, как он слёзы лил.
Терпеть сего я не смогла
И бедняку сказала я:
— Ах, милый парень-паренёк,
Чего повесил нос, дружок?
Аль не мила тебе краса,
Что пред тобой столь весела?
А он убрал свирель и встал,
Поклон глубокий мне отдал
Да стал просить остаться с ним,
Мол, свет вдруг без меня не мил.
— А что красива, знаю я,
Да радуюсь тому не зря, -
Добавила ему, что мил он, мил,
А он колени преклонил.
Лишь к платью прикоснулся он,
Оставила ему платок,
Чтоб слёзы он утёр свои,
Но чтоб души моей не злил.
Ну, как сказать, как объяснить,
Что просто так не получить
Красы моей любезной,
Какой бы встреча ни казалась нежной?
Пока пела, Алёна всё поглядывала в сторону Фабио и Гаспаро. Каждый раз, как ловил её взгляд, Фабио задерживал дыхание. Словно кто пронзал его стрелами, а те впивались в душу и вырвать их уже было нельзя.
Когда же закончила выступление и поднялась, чтобы уйти, Алёна оказала честь окружившим кавалерам прикоснуться губами к её ручкам. Вновь бросив взгляд на Фабио, она уходила из зала.
— Мне кажется, за собою зовёт, — прошептал ему Гаспаро, и друг с насмешкой ответил, не сводя глаз с медленно скрывающейся за дверью Алёной:
— Поглядим, но ответить ей придётся.
Гаспаро улыбнулся, глядя вслед ушедшему за Алёной другу, и скорее обратил внимание на хозяина дома. Тот так и беседовал о чём-то со своим другом из канцелярии, оставив Юлию в компании прибывшей пожилой дамы…
Фабио же спешил догнать укрывшуюся в одной из комнат Алёну. Не дав ей закрыть дверь, он вошёл следом и облокотился на порог. Медленно отойдя за стул, она повернулась лицом и состроила гордый вид.
— Как покровительство папеньки идёт Вам на пользу. Всё краше, всё выше, — улыбнулся Фабио.
— А Вам завидно, аль желаете меня в жёны просить, дабы и самому богатым стать? — подняла удивлённо брови Алёна и стала поглаживать мягкую обивку стула. — А всё возможно…. знаете?
— Вам бы отыскать молодца, кто ноги будет целовать да выполнять любое приказание Ваше, — вздохнул Фабио, делая вид, что его не сломит ничто.
— Я тоже могу дать совет, — засмеялась Алёна и подошла к нему близко-близко.
— А песенку сию ты сама сочинила? Неужто столь талантлива?
— А ты думал, глупа? — она коснулась руками его груди и сама, словно не ожидала, что будет так приятно, вздрогнула:
— Ах, — поспешить хотела Алёна уйти, как Фабио заключил её в крепкие объятия, а губы вновь одарил поцелуем.
Как ни пыталась вырваться, Алёна почувствовала, что бесполезно предпринимала попытки. Она скоро расслабилась и отвечала на поцелуй, невольно прижимаясь телом к нему.
— Будьте же любезны озвучить свой совет? — прошептал Фабио, держа её в руках, и Алёна, будто на миг опьяневшая, резко протрезвела:
— Вам бы стать более покорным!
— Сия участь постигнет Вас, увы, но не меня, — обещающе засмеялся Фабио и ушёл прочь.
Будто кто подарил крылья, умчался он и скорее узнал, куда делся из зала друг. Обнаружив в саду прогуливающегося Гаспаро, Фабио окликнул его и подбежал:
— Победа! Я знал, что так оно и будет! Я герой!
— Ишь, какой?! — засмеялся радостный за него друг, приняв в объятия.
Скинув скорее с себя камзол, Фабио стал махать шпагой вокруг:
— Она узнает ещё, кто такой Фабио Нери! Сама будет в ногах ползать!
Подхватив счастливый порыв товарища, Гаспаро так же скинул камзол и достал шпагу. Друзья игриво бились друг с другом кратко, после чего скрестили шпаги и засмеялись.
— А проследить за сыном Азарьева было бы не лишним. А вдруг и впрямь какая опасность от него? — добавил Гаспаро, и на этот раз Фабио безоговорочно согласился:
— Проследим и, может посчастливится, вернём Азарьеву украденное добро.
Радовались они и не знали, что отошедший от зарослей
