Граф прошлого Рождества (ЛП) - Керриган Берн
Пристли, как подкошенный, отлетел назад. Он приземлился на стол у камина, расколов его в щепки и всполошив полдюжины задремавших во хмелю Дугласов.
Горцы бросились в бой, размахивая кулаками, видимо, испугавшись, что чуть не пропустили драку в таверне.
Едва Горди вытер мясную подливу с глаз, как тут же получил кулаком в челюсть и рухнул на пол.
Ванесса повернулась к Бесс, которая вытерла руки о фартук и полезла под стойку.
– Возвращайтесь в свою комнату, дорогуша. Я наведу здесь порядок. – Когда она вынула доску размером с весло, Ванесса быстро ретировалась. По пути к себе она прошла мимо Бальтазара, который ухмылялся и закатывал рукава, как будто ему не терпелось присоединиться к драке.
Подобрав юбки, Ванесса бросилась в свою комнату, влетела внутрь, затем закрыла и заперла за собой дверь.
Всё тело горело от унижения. Она подошла к окну и распахнула створки, приветствуя порыв холодного воздуху, от которого у неё перехватило дыхание.
Внезапно появился Джонатан, олицетворяя собой гору мышц и ярости. Теперь он выглядел чётче и ярче.
– Мерзкие сукины дети! Будь я жив, оторвал бы паскуде руку и забил бы его ею до смерти, а потом обезглавил бы его дружка, просто чтобы помочиться в дыру, где раньше был позвоночник.
– Пожалуйста, успокойтесь. – Ванесса несколько раз неровно вздохнула, выдыхая облачка пара, и прижала замёрзшие ладони к пылающим щекам. Снежинки, словно маленькие кинжалы, больно впивались в кожу.
Выдержать это дольше нескольких секунд было невозможно, поэтому она с трудом захлопнула окно и закрыла его на задвижку.
Джон расхаживал вдоль кровати рядом с ней, сжав побелевшие от ярости кулаки.
– Неужели все джентльмены в этом веке такие елейные, мягкотелые денди? Волей-неволей задумаешься, скольким близким родственникам пришлось прелюбодействовать друг с другом, чтобы произвести на свет эту навозную кучу и назвать её мужчиной. Я сожалею о некоторых поступках при жизни и после неё, но то, что я не вспорол ему горло бутылкой, печалит меня больше всего.
Она прижалась лбом к прохладному оконному стеклу, борясь с печальной улыбкой, которую вызвала его горячность.
– В этом не было необходимости, но всё равно спасибо.
– Он назвал вас шлюхой! – проревел Джон.
– Не имеет значения, – прошептала она, от её дыхания стекло чуть запотело.
Хотя Джон и двигался бесшумно, Ванесса почувствовала, что он замер.
– Не имеет значения? – отрывисто переспросил он.
Она закрыла глаза.
– Меня называли и похуже. Я к этому привыкла.
– Как такое, чёрт возьми, возможно? – громогласно спросил он. – Вы же... вы...
– Я обесчещена, – мягко проговорила Ванесса. Она наконец собралась с духом и повернулась.
Она ожидала увидеть на его лице удивление, но он в замешательстве склонил голову набок
– Что? Обесчещена?
Она глубоко втянула носом воздух и приготовилась лишиться уважения Джона. И уже сожалела об этом.
– Вот почему я провожу Рождество не с семьёй. Как и любой другой праздник. Я персона нон грата в глазах общества. Даже если бы я действительно продавала себя на Уайтчепел-Хай-стрит, моя репутация вряд ли пострадала бы сильнее.
При этих словах он застыл.
– Это случилось давным-давно, – объяснила она, чувствуя невероятную усталость. – Я влюбилась в Уильяма Мосби, виконта Вудхейвена. Он подарил мне кольцо с самым большим бриллиантом в мире. Мы занимались любовью под парижским небом...
– А потом? – прорычал Джон.
– А потом он женился на Онории Гуд, дочери конкурента моего отца по морским перевозкам, потому что её несметное приданое было на десять тысяч фунтов больше моего.
– Он нарушил данное вам слово, – тихо проговорил Джон, почти без интонации. – Он причинил вам боль?
Ванесса не могла заставить себя посмотреть ему в глаза.
– Поначалу не столь глубокую. До тех пор, пока он... пока он не опубликовал брошюру с описанием любовниц, которые у него были. В основном, проституток. Но я попала в список, и мой результат оказался не очень высоким. Умилительно усердная, но неспособная угодить, написал он. Он назвал меня... меня... – Ванесса опустила глаза, удивляясь, почему так трудно говорить. Она ведь давно перестала этого стыдиться, но вдруг испугалась мнения мертвеца. – Ну, он сказал, что я бракованная.
Хлипкий стул у кровати ударился о дальнюю стену и разлетелся в щепки.
– Разве у вас нет братьев? – взорвался Джон. – Ваш отец не убил его на дуэли?
На мгновение Ванесса уставилась на него с открытым от изумления ртом. Он пришёл в бешенство. Казалось, его мускулы увеличивались на глазах, грудь, сквозь которую всё ещё был виден огонь в очаге на противоположной стене, тяжело поднималась и опускалась.
Впечатляющий эффект. Языки пламени лизали торс Джона и ярко озаряли алый китель, словно олицетворяя полыхающую ярость в его глазах.
– Видите ли, – ответила она немного застенчиво. – Дуэли уже некоторое время запрещены законом.
Джон уставился на Ванессу.
– Вы шутите.
– Боюсь, что нет.
– Вы хотите сказать, что не осталось способа отстоять поруганную честь? – Он широко развёл руками, как будто не мог понять такой глупости. – Любой мерзавец может говорить всё, что угодно, чтобы опорочить невинного, а остальные что? Просто верят на слово?
В его устах это действительно звучало довольно нелепо.
– Если они влиятельные люди, им верят, – ответила Ванесса. – Так всё и устроено. Я имею в виду, что существуют законы о клевете, но…к ним редко прибегают.
Джон скорчил гримасу отвращения и жестом указал на дверь, на хаос по другую её сторону.
– Это век не просвещения, а дикости.
– Здесь мне нечего сказать. На дуэлях стало погибать меньше людей, так что... Полагаю, вы можете назвать это прогрессом.
– По моему мнению, нет. Не в том случае, когда чёртов... – Он резко повернулся к Ванессе. – Напомните его имя?
– Уильям Мосби.
– Уильям… Я бы с радостью убил этого франта голыми руками. Вычеркнул бы всю его династию из анналов истории...
– В этом нет необходимости. – Ванесса поднесла ладонь к Джону. – Правда. Он... он принял свою участь. Что сделано, то сделано.
Словно по мановению волшебной палочки, когда Джон посмотрел на неё, черты его лица смягчились, руки опустились по бокам. Он медленно подплыл ближе и потянулся к Ванессе, будто хотел приподнять её подбородок, но ему это так и не удалось.
– Мне
