Джулия Бьянки - Демоны да Винчи
Что сулит ему встреча с тайными блюстителями этого места, неизвестно, значит, надо скоренько выбираться отсюда. Он снова запалил огарок свечи и внимательно наблюдал за пламенем — движение воздуха укажет ему дорогу к свободе.
Свежие воздушные струи поступали в зал через особые отдушины, эти вмонтированные в стены трубы несли не только эфир, но и звуки — пугающие, искаженные эхом, которые он поначалу принял за стоны. Неожиданное открытие придало Леонардо сил, он быстро обошел зал, выбрал один тоннель, затем переход — здесь пахло сыростью и тиной — должно быть, он приближала к реке. Воздух стал ощутимо свежее, подняв голову, он обнаружил еще один лаз, ведущий, казалось, в самое звездное небо. Пришлось вонзить в стену стилет и воспользоваться им как ступенькой, чтобы уцепиться за край лаза. Поскольку хозяин стилета, Везарио, не одобрял его привычки разбрасываться чужим добром, Леонардо накрепко привязал один конец веревки к рукояти стилета, другой же намотал себе на руку, чтобы дернуть и вытащить оружие из подземелья, как только выберется наружу. Выходом из подземного лабиринта служило подвальное оконце, прикрытое доской. Очень осторожно Леонардо отодвинул ее, высунул голову и огляделся.
Амальгама лунного света, залившая все вокруг, показалась ему нестерпимо яркой. Похоже, он находится где-то посреди дровяного склада, на самом берегу реки. Он выбрался наверх, отряхнул с колен налипшую грязь и пригибаясь стал пробираться между поленницами в сторону набережной. Если бы у него имелось достаточно времени и чуть больше терпения, чтобы изучить все подземелье, наверняка он смог бы отыскать ход, который ведет за городскую стену. Но возвращаться в подземную темноту и морок сил уже не осталось — его сердце грохотало в груди подобно язычку церковного колокола, а голова еще кружилась от спертого воздуха, темноты и ужаса. Забыв об опасностях, он бросился к ближайшему фонтану, погрузил лицо и руки в живительную влагу и откинул мокрые волосы назад, да так резко, что лошади у коновязи испуганно всхрапнули.
Если появится ночной дозор, его примут за конокрада и вернут обратно в тюрьму! При других обстоятельствах Леонардо счел бы такую возможность забавной, но сейчас бросился в темноту и бесшумно крался по узким улочкам, пока не достиг своей цели.
Глава 6
Ночь достигла того момента, когда затихает всякая божия тварь; дремота одолевает даже бездомных бродяг и кошек, этих неутомимых охотников за ночной добычей. Но нашелся человек, посмевший бросить вызов сну, даже в этот благословенный час. Окна его жилища были задраены портьерами так плотно, что не пропускали даже тонюсенькой ниточки света, а петли дверей были предусмотрительно смазаны свиным смальцем и беззвучно впустили беглого арестанта внутрь.
— Заложи засов, Лео! Что-то ты долгонько сегодня, я уже заждался… — Синьор Лис увлеченно толок что-то в ступе, но когда сподобился взглянуть на своего ночного гостя, аж пестик из рук выпустил, перекрестился и поцеловал овальный образок, подвешенный к нитке с четками. На нем изображался святой Антоний, которого Везарио, как многие медики и фармацевты, вместе со своими извечными спутниками гробовщиками, почитал своим покровителем. — Святые угодники, взгляните на этого синьора! Похоже, сам нечистый спустил на него свору огнедышащих адских псов, которые гнали его до самого порога… Поверь, Лео, я очень надеюсь, что это были именно адские псы, а не тюремная стража или ночные дозорные.
Леонардо неопределенно мотнул головой, не дожидаясь приглашения, рухнул в кресло. Приятель пододвинул ему сосуд с отменным кьянти, блюдо с нарезанным кусом отварной говядины, щедро сдобренной специями и оливками. Гость одним глотком отпил около половины, отер губы и спросил:
— Слушай, тебе приходилось когда-нибудь видеть черные зеркала?
— Что? Какие еще зеркала?
— Изогнутые зеркала из отполированного до блеска металла…
Везарио оставил свое занятие, вытер руки о передник, настолько замызганный, что вряд ли ладони стали чище, подошел к приятелю и пощупал его лоб.
— Лео, ты, верно, подхватил в тюрьме лихорадку и бредишь. Очень уж ты бледный. Погоди, сейчас добавлю в вино тинктуру nux moschata [16], у тебя разом прояснится в уме.
— Уже прояснилось, — Леонардо допил вино, не дожидаясь пока Лис испортит его обещанным зельем. — Я все понял, пока шел сюда. Прошлой ночью я выполнил одно… э… деликатное поручение, а через пару часов меня арестовали. Человек, готовый свидетельствовать против меня, в ту же ночь потерял брата, с которым я был хорошо знаком. За несколько часов до ареста я оказался на месте смерти этого юноши. Такие события не бывают случайностью, они связаны между собой. Если я пойму как именно, то смогу избавиться от обвинений раз и навсегда. Я буду свободен! Пойми!
Он говорил с большой горячностью, и Везарио пришлось успокаивать друга:
— Разумеется, ничто в подлунном мире не случайно, и все события так или иначе связанны между собой, ибо вершатся по божьему промыслу. Но эта связь не всегда постижима разумом простых смертных. Не следует усложнять, Лео, ты уже свободен.
Везарио почти три года провел в Падуе, где среди прочих душеполезных занятий выкраивал время на посещение университета. В конечном итоге он не завершил ни одного курса, зато получил право числить себя человеком философского склада. Без всякого предупреждения он зажал Леонардо нос, вплеснул в раскрывшийся для вдоха рот ложку обещанной тинктуры, а следом отправил кусочек мяса. Пациент подавился и закашлялся, предобрейший доктор изрядно хлопнул его между лопаток и стал увещевать:
— Воспользуйся своей свободой с пользой, мой дражайший друг! Забудь про зеркала, забудь вообще про все. Хватай вот этот плащ, двигаем к реке, растолкаем какого-нибудь лодочника, чтобы скоренько вывез тебя из города, пока стражники не хватились.
Доберешься до Винчи, выпросишь у родни коня и скачи во весь опор в Милан или пробирайся в Рим, а еще лучше во Францию. Люди живут повсюду, и везде они жаждут любоваться своими богомерзкими рожами, запечатленными в цветах и красках, а еще больше любят праздники и веселье. Кто может устроить им и одно и другое, всегда будет при деньгах. Обживешься и черкнешь весточку своему давнему знакомцу Везарио… Поторопись, Лео, время дорого!
Он помог Леонардо закутаться в плащ, поправил капюшон, чтобы скрыть лицо, сунул ему короб с лекарствами, а сам прихватил масляную лампадку, установленную в фонарь со стеклянной стенкой.
— Если напоремся на дозорных — скажу, что иду к больному, а ты мой подручный.
