Дебра Маллинз - В твоей безраздельной власти
– Я думала, что вас нет в городе! – вырвалось у нее.
– Следите за мной, дерзкая девчонка? Я польщен.
– Я имела в виду вовсе не это! – отрезала она. Когда Джек протянул руку, чтобы взять у нее поводья, она не позволила ему это сделать. – Что вы хотите?
– Забрать свою лошадь. – Донован наклонился над Сарой, так что его широкая грудь оказалась в дюйме от ее лица, и вырвал из ее руки поводья.
– Ваша лошадь? Эта лошадь принадлежит Катеру Джонсону.
Джек Донован, все еще находившийся в неприличной близости от Сары, вскинул бровь.
– Теперь вы обвиняете меня в воровстве, малышка?
– Разумеется, нет. И не называйте меня больше малышкой.
– Хорошо, Сара. Я думаю, что если кто-то из нас и конокрад, то это вы.
– Я?
– Именно вы стоите здесь с моей лошадью. Что мне прикажете думать?
– Вы купили эту лошадь у Катера Джонсона?
– Именно так.
Сара закрыла глаза и глубоко вздохнула. Положение только усугублялось.
– Что ж, мистер Донован, вы купили себе мешок неприятностей. Вы можете ждать их в любой момент, пока находитесь в городе.
– Вы планируете выкрасть мою лошадь?
Глаза Сары широко открылись, она сердито посмотрела на его ухмыляющееся лицо. Эта детская ямочка на щеке никак не гармонировала с озорными искорками в его глазах, которые придавали его лицу плутовское выражение.
– Не будьте смешным. Грозный привык к тому, что он принадлежит мне, и он до сих пор считает, что это его дом.
Донован перевел взгляд с Грозного на гнедую лошадь в загоне, которая была почти его копией, затем снова взглянул на Сару.
– Он привык быть вашим?
– Да. Моя мать и я вынуждены были продать Грозного три года назад, когда умер мой отец. Нам нужны были деньги. Мы продали его Морту Тэннеру.
– Морту? Этому коротышке с голубыми глазами, который постоянно торчит возле салуна?
– Да, Морту. – Сара глубоко вздохнула. – Ничего из этого не вышло. Когда Грозный принадлежал нам, он полюбил лепешки из мелассы, поэтому постоянно убегал от Морта к нам. Мы вынуждены были отдать Морту деньги и продали Грозного Катеру Джонсону, который живет гораздо дальше. Мы думали, что это разрешит проблему. И вплоть до сего момента так оно и было.
Донован нахмурился.
– Стало быть, вы хотите сказать, что как только я приеду в город, моя лошадь станет околачиваться здесь?
Сара сцепила руки.
– Вероятно. Именно по этой причине я и назвала его Грозный.
Донован смотрел на нее так долго, что Сара с трудом преодолела желание пошевелить ногами, словно девочка, которую застали за тем, что она играет с украшениями матери. Наконец Донован покачал головой.
– Женщина, как только я встретился с вами, со мной стали происходить всякие безумные события.
Румянец набежал на щеки Сары.
– Надеюсь, вы за это не меня вините.
Джек Донован пожал плечами.
– Я просто говорю, что жизнь стала более интересной с тех пор, как вы стали меня преследовать.
Сара возмущенно нахмурилась.
– Да я никогда…
– Вы это делали, – подтвердил Джек, и уголки его губ дрогнули.
– Мистер Донован, вы же знаете, что меня побуждало к этому дело!
– К чему эти формальности? Вы можете называть меня Джеком, после того как мы выяснили, что значим друг для друга.
– Я едва знаю вас!
– А я буду называть вас Сарой, – продолжил он, словно не расслышав ее слов. – Хотя малышка вам подходит больше, особенно после того поцелуя, которым вы меня наградили недавно.
– Это я вас наградила? Да вы сами…
– Вы становитесь такой хорошенькой, когда сердитесь! – Джек погладил ей щеку, при этом ее протест быстро угас. – И мне хочется затащить вас на ближайший сеновал и посмотреть, какой горячей вы можете быть.
– Мистер Донован… Джек… – пролепетала она.
– Мне нравится, как вы произносите мое имя. – Он приблизился к ней настолько, что ее грудь коснулась его груди. – Держу пари, в этой конюшне есть сеновал, не правда ли?
Сердце Сары яростно застучало. Должно быть, этот Донован обладал способностью посылать какие-то сигналы, которые порождали в Саре желание забыть, что он считает ее достаточно хорошенькой, чтобы завалить на кровать, но недостаточно хорошей, чтобы жениться на ней. Ее дыхание участилось, и она отступила на шаг, надеясь, что эта дистанция поможет ей взять себя в руки.
– Такие разговоры неприличны и неуместны, мистер Донован.
– Давай, Сара. – Он понизил голос до нежного воркования. – И ты, и я – мы оба знаем, что в тебе теплится огонь, который то затухает, то разгорается. Я не понимаю, чего ты боишься.
– Я ничего не боюсь, а меньше всего – мужчины, который одевается как преступник и не имеет понятия о необходимости соблюдать приличия в обществе.
– Приличия в обществе, говоришь? По крайней мере, я знаю, кто я такой, малышка. А ты можешь сказать это о себе?
Ее пальцы сжались в кулаки.
– Пожалуйста, забирайте свою лошадь и убирайтесь с моей собственности. И я буду благодарна, если вы впредь оставите при себе ваши гадкие намеки.
– Какие намеки, черт побери! Я говорю прямо. Вы созданы для любви, Сара, но вы настолько замкнулись в себе, что внутрь не пробьется даже солнечный луч.
Она поджала губы.
– Вы оскорбили меня второй раз. Пожалуйста, уходите.
Джек Донован покачал головой:
– Не собирался оскорблять. Я просто ожидал, что такая женщина, как вы, осознает правду, если услышит ее. Должно быть, я ошибался.
– Мне не нравится ваша версия правды, мистер Донован. – Сара встретилась с его взглядом, надеясь, что он не заметит обиды в ее глазах.
– В таком случае давайте услышим вашу версию, прелестная Сара. Вы живете истиной других людей настолько долго, что я сомневаюсь, что можете теперь отыскать свою собственную. – Он повернулся, чтобы уйти, но опять остановился. – Между прочим, я благодарен вам за вашу статью в газете обо мне. Это наверняка облегчит мне поиск жены.
От этого надменного тона Саре захотелось закричать.
– Я надеюсь, что вы заполучите в точности то, чего вы хотите, мистер Донован.
– Я всегда добиваюсь того, чего хочу, Сара. – Он дотронулся до поля шляпы в знак прощания. – Хорошего вам дня.
Донован уходил, насвистывая, ведя под уздцы свою лошадь и оставив Сару с клокочущими эмоциями и уязвленной гордостью.
Неделю спустя, после долгого, пыльного дня, в течение которого Донован собирал новый скот в стадо, он вошел в свой темный дом, оставив остальных рабочих в ночном корпусе. Лунный свет проникал внутрь через окна, но Доновану, в общем-то, и не нужен был свет.
Он повесил шляпу на вешалку возле двери и провел пальцами по пропитанным потом волосам. Можно было бы принять ванну, но он чувствовал себя слишком измотанным, чтобы тащить корыто и кипятить воду. Придется обойтись кухонным насосом.
