Наталья Шатрова - Последняя любовь Аскольда
– Я согласен с тобой, Бажан. Купала все-таки. Ты, купец, вот что, отведи-ка их пока к себе, да смотри, стереги крепко. Приведешь на извод, когда праздник закончится.
Хозяин явно не ожидал от князя такого равнодушия.
– Да куда же я их дену, князь? – возопил он.
– У тебя что, кладовой нету? – удивился Черный. – Ты же знаешь, мой поруб сгорел на днях, и помещать узников некуда. К тому же стражу к ним надо ставить, а мои гридни[16] тоже на празднике гулять хотят.
Считая, что вопрос полностью исчерпан, он повернулся к Бажану:
– Пойдем, гость мой, продолжим пир.
Князья и их сопровождающие скрылись в хоромах.
Незадачливый купец почесал затылок, произнес тоскливо:
– И вправду не вовремя мы князя побеспокоили. Придется воришек у себя в усадьбе седмицу держать.
И мрачная процессия в том же порядке, в каком явилась на княжий двор, двинулась обратно.
Лишь в кладовой, оставшись одни, брат и сестра, усевшись на земляной пол и тесно прижавшись друг к другу, почувствовали некоторое успокоение. Отсрочка наказания давала призрачную надежду на благоприятный исход.
От холода, царящего в кладовой, мысли стали проясняться.
Первым заговорил Дар:
– Послушай, как ты думаешь, кто это сделал?
– Я во всем виновата…
– Ты?! – воскликнул пораженный Дар.
– Да нет, я не брала монеты. Думаю, все это подстроила Найда, а может, Зборк, чтобы избавиться от меня. Кто бы это ни был, им это ловко удалось.
Ярина рассказала брату события последних дней.
– Чего же ты раньше молчала? – укорил Дар. – Теперь ничем нам свою невиновность не доказать. Остается уповать на справедливый княжий суд. Но я думаю, что и князь нам, пришлым, не поверит, не поможет.
– Я втравила тебя в это, – всхлипнула Ярина, – я и должна нести наказание.
Дар ответить не успел, дверь раскрылась. Вошел бобыль, бросил в угол охапку соломы.
– Вот вам подстилка.
Вышел, закрыл дверь, забренчал висячим замком.
Ярина и Дар быстренько перебрались на солому и снова прильнули друг к другу, чтобы согреться.
День тянулся муторно долго. Казалось, он не закончится никогда. Во дворе усадьбы стояла непривычная тишина. Ни единого звука не доносилось из избы.
В кладовой было не только холодно, но и сыро, и сумрачно. Небольшое окошко располагалось под самой крышей, и лучи солнца редко касались мрачных стен и пола. То и дело ребят пробирала дрожь от жуткого шуршания и писка, доносившегося до их слуха из углов. Они даже стали подозревать, что к утру обитатели усадьбы найдут только их обглоданные косточки. Оставалось надеяться, что крысы сыты бесчисленными купеческими запасами и не позарятся на двух худосочных узников.
Вечером вновь пришел бобыль, подал ребятам миски с едой. Пока они ели, все охал:
– Ох, угораздило же вас хозяевам за пазуху залезть.
– Мы не брали монеты, – не выдержал Дар.
– Кто ж взял-то? У нас до вас отродясь краж не было. Да и как же мешочек в поварне оказался тогда, а?
Брат и сестра промолчали: как бы ни было обидно, навряд ли мужчина поверит, что кто-то в доме способен на подлог.
Бобыль вздохнул, забрал пустые миски и вышел, оставив узников в кромешной темноте.
Ярина проснулась оттого, что ей послышался какой-то звук. Она толкнула брата. Дар недовольно что-то буркнул, но скрип открываемой двери и его привел в чувство. Оба насторожились. Кто-то крадучись вошел.
– Тихо, это я.
– Добрята! – обрадовалась Ярина.
– Не шумите, – осадил он, – а то всех разбудите. Выходите скорее.
Во дворе занималась заря, гася тусклые последние звезды. Брат и сестра удивились: неужели они после такого жуткого дня могли спокойно проспать всю ночь? Поистине юность безмятежна.
От избы отделилась фигура в белом и двинулась к ним. Узники отпрянули назад в кладовую.
– Не бойтесь, – предупредил Добрята, – это жена Зборка. Она вытащила у него ключи. Зборк сегодня их даже Найде не доверил.
Парень запер кладовую и перебросил ключи девице. Она ловко поймала их на лету и, прежде чем скрыться в избе, участливо произнесла:
– Не волнуйся, Добрята, я сейчас же верну их на место. Зборк и не почувствует ничего.
Девушка ушла. Ярина, Дар и Добрята вышли в огород и, перейдя его, добрались до свалки позади усадеб. Вонь от гниющих отбросов невыносимо плотно висела в воздухе, мешая дышать полной грудью.
– Я дальше не пойду, – остановился Добрята. – Когда выйдете из города, ступайте на полунощь[17]. Если снарядят погоню, то направят ее в сторону Киева, на полудень[18]. Все ведь знают, что вы туда ехать собирались.
Ярина только теперь поняла, что жених отказывается от нее.
– Добрята, ты отказываешься от данного мне слова? – возмутилась она.
Ярина никак не могла поверить, что он смалодушничал и вот так просто выпроваживает ее со двора, снимая с себя всякую ответственность за ее судьбу. А ведь он мог обратиться к отцу и поручиться за нее.
– А чего ты хотела? – рассердился парень. – Я рискую добрым именем, помогая вам. Я подвергаю опасности жену Зборка. И все ради тебя. А ты хочешь, чтобы я воровку еще своей невестой назвал?!
– Но мы ничего не брали, за нами нет никакой вины!
Добрята не стал слушать оправданий, повернулся и заспешил обратно в усадьбу, даже не попрощавшись. Обида мучительной болью отозвалась в сердце Ярины. Она считала Добряту честным и надежным человеком, а он предал ее.
Ярина с яростью сорвала с шеи бусы и швырнула их в спину жениха.
– Забирай свой поганый подарок!
Добрята даже не обернулся.
– Ярина, успокойся! – Дар схватил ее за руку. – Пойдем отсюда, а то скоро все проснутся.
Солнце взошло, когда они миновали городскую окраину и вышли на пыльную дорогу. Она уходила вдаль, петляя среди бесконечных нив, пастбищ и лугов, и терялась в лесу у самого горизонта.
В Чернигов спешили первые путники. Никто не обращал внимания на девушку и парня, стремящихся уйти как можно дальше от злополучного города.
Часть вторая
За киевской крепостью
Глава первая
Не передать словами, сколько страху натерпелись Ярина и Дар, убегая от возможной погони, прячась от любого всадника, замеченного издалека, пока не нашли приют в маленькой глухой веси к северу от Чернигова, с убогими избами, но доброжелательными людьми, давшими им кров и пищу за помощь в поле и в хлеву.
Лето пронеслось быстро. На деревьях незаметно пожелтели листочки. Задули холодные ветры. Постепенно Ярина и Дар почувствовали отчуждение и холодность в хозяйском отношении: лишние рты зимой были нежелательны. Напрямую выгнать хозяева их не могли, стыдясь прослыть негостеприимными, а еще хуже – жадными. Но ребятам и самим стало противно поедать задаром чужой хлеб, ведь полевые работы закончились, а с домашними делами хозяева справлялись сами.
