Барбара Картленд - Выбираю любовь

– Могу я взять с собой костюм для верховой езды, когда мы поедем в Кроксдейл-Парк? – поинтересовалась девушка.

Она считала, что граф наверняка держит скаковых лошадей, и она, будучи его гостьей, сможет вдоволь покататься.

– Вообще-то я считаю, что прохлаждаться за городом – это недопустимая трата времени, – тоном, не допускающим возражений, произнесла леди Брэндон, – но лорд Кроксдейл так усиленно приглашал нас… А поскольку он сказочно богат, я рассчитываю убедить его пожертвовать значительную сумму на нужды нашего движения.

– Наверное, это не совсем удобно – ведь мы и так будем у него в гостях? – робко возразила Виола.

Ей претила мысль клянчить деньги у малознакомого человека, пусть даже на благое дело, каким ее мачеха считала суфражистское движение.

Однако леди Брэндон такая щепетильность была чужда.

– Наоборот, ему будет труднее отказаться, раз я уже буду его гостьей, – отрезала она. – А кроме того, там наверняка будут и другие богачи. Обычно они собираются в стаи, как птицы!

– Я бы с большим удовольствием отклонила это приглашение, – нерешительно сказала Виола.

Ей припомнилось, с каким видом граф только что держал ее за руку. Снова почувствовать его прикосновение у Виолы не было ни малейшего желания.

А вообще-то хорошо поехать в деревню, покинуть на какой-то срок Лондон и позабыть этот жуткий страх когда-нибудь попасть в полицию! Но в то же время…

Она вздрогнула от неприятной мысли, которая преследовала ее весь вечер и которую девушка страшилась облечь в слова.

А может быть, она все же ошибается? Наверняка ей просто показалось, что граф испытывает к ней нечто большее, чем позволительно пожилому человеку испытывать к молодой девушке.

«По возрасту он мог бы быть моим отцом, так что мне показалось, что он проявляет ко мне излишний интерес», – уговаривала себя Виола.

Вместе с тем она была уверена, что природный инстинкт ее не обманывает. Значит, она лишь ищет предлог для оправдания того, что наверняка дурно и безнравственно…

– Мы должны ехать независимо от того, хочется тебе это или нет, – отрезала леди Брэндон. – Я уверена, что мне удастся выудить у лорда Кроксдейла чек по крайней мере на сто фунтов. А почему бы и нет? Для него такая сумма ничего не значит!

– Должно быть, он и так помогает тем, кто… испытывает более острую нужду, – неосмотрительно заметила Виола.

– Глупости! Разве есть на свете дело более насущное, чем освобождение женщин из политических оков? – воскликнула леди Брэндон. – Неужели ты настолько глупа, что не понимаешь – терпеть нынешнее положение дел, когда нас унижают на каждом шагу, больше нельзя?..

Она сделала короткую паузу, чтобы перевести дыхание, и с жаром продолжала, словно находилась на очередном собрании, а не наедине с падчерицей:

– Вот что я тебе скажу, Виола, – нельзя быть такой эгоисткой! Ты должна прекратить думать о себе – тем более что тут и думать-то не о чем – и обратиться мыслями к униженному положению женщин из всех слоев общества, которых мы представляем. Именно к нам обращают свои взоры эти несчастные, надеясь, что мы вырвем их из бездны прозябания и приведем к свету эмансипации!

В голосе леди Брэндон зазвучали прямо-таки фанатичные нотки, и Виоле снова пришло в голову, что мачеха репетирует перед ней речь, которую собирается произнести на очередной встрече суфражисток.

Карета остановилась у дома на Керзон-стрит, и обе дамы вышли.

Дворецкий, открывший им двери, доложил:

– Мисс Кристабель Панкхерст ожидает вас в гостиной, миледи.

На лице леди Брэндон появилось выражение удовольствия, и она заторопилась наверх. За ней нехотя следовала Виола, понимая, что этой встречи ей не избежать.

Вообще-то Кристабель Панкхерст нравилась Виоле. Именно мать этой девушки, несокрушимая поборница женских прав, стояла во главе суфражистского движения.

Кристабель, в подражание матери, тоже с головой окунулась в эту борьбу и уже несколько раз побывала в тюрьме по обвинению в недостаточном уважении к властям и даже нападении на полицейских.

Глядя на ее милую кругленькую мордашку и вечно смеющиеся глаза, трудно было поверить, что эта девушка обладает железной волей и стальным характером и является первой заводилой любого суфражистского выступления.

– Как я рада тебя видеть, Кристабель! – воскликнула леди Брэндон, протягивая гостье обе руки и целуя ее в щеку.

– Мама надавала мне кучу всяких поручений, и я… Привет, Виола!

– Привет! – тихо отозвалась Виола.

– По-моему, нам удалось установить, что случилось с твоей бомбой, – радостно объявила Кристабель.

Виола затаила дыхание.

– И что же вы узнали?.. – с замиранием сердца спросила она.

– Одна из наших активисток дружит с кухаркой Рейберна Лайла, – сообщила Кристабель. – Она нам все и рассказала…

Виолу терзали недобрые предчувствия. Она молча ждала, что последует дальше, боясь, что вскоре на ее голову обрушатся громы и молнии.

– Так что же все-таки произошло? – нетерпеливо спросила леди Брэндон.

– Кухарка утверждает, что примерно в восемь часов Рейберн Лайл позвонил и приказал слугам убрать бомбу, которая, правда, не взорвалась, но испачкала каминный коврик в его кабинете.

– При чем здесь каминный коврик? – строго спросила леди Брэндон.

Обернувшись к Виоле, она обрушилась на падчерицу с упреками:

– Я ведь говорила, чтобы ты как следует спрятала бомбу, идиотка! Ты что, намеренно меня не послушалась?

В ее тоне звучала такая ярость, что слова оправдания замерли у Виолы на губах. От волнения и страха она не смогла произнести ни слова.

– Ты, должно быть, совсем потеряла голову, – продолжала леди Брэндон, – раз просто бросила бомбу на пол и пустилась бежать, как испуганный кролик!..

– Однако, где бы бомба ни находилась, она все равно должна была взорваться, – резонно заметила Кристабель. – А между тем, как сообщила кухарка, мистер Лайл, когда вернулся домой, обнаружил ее в целости и сохранности!

Она в отчаянии всплеснула руками.

– Это уже третья неудача! Я ведь говорила матери – нам надо найти более надежного изготовителя…

– Согласна, что взрыву помешала какая-то неисправность, – кивнула леди Брэндон. – И все же это не оправдывает Виолу!

– Ну, ничего страшного, – добродушно заметила Кристабель. – В следующий раз мы поручим ей что-нибудь более интересное!

Виола была больше не в силах это слушать.

Выйдя из гостиной, она поднялась к себе в спальню и, сняв шляпку, села на пуфик у туалетного столика.

Ну почему ей всегда так не везет?! Надо же было этим Панкхерстам дознаться, где именно она оставила бомбу!..