Жаклин Рединг - Белый вереск
Девушки прошли узкую дорожку, и Мерид взялась за железную ручку маленькой двери, ведущей наружу. Только таким путем можно было миновать пещеры, затопляемые приливом.
Уже почти стемнело. Мерид покосилась на болото, по которому надо было идти к дому. Низкие темные тучи и резкий ветер обещали непогоду.
— Ох, Катриона, даже не знаю, как это тебе все время удается втягивать меня в свои дела. Теперь нам придется бежать до дому, чтобы не попасть под грозу. Па будет недоволен, Катриона, это уж точно, — вздохнула Мерид.
Примостившаяся у поросшего травой горного склона ферма Макбрайана с одной стороны примыкала к болоту, с другой к ней подступали торфяники, а на востоке мимо протекал небольшой ручей. Каменный очаг топили торфом; его темный дым, поднимавшийся из трубы, смешивался с густыми серыми тучами. Оштукатуренные стены дома светились в ночных сумерках; солома на крыше удерживалась на месте благодаря вересковым веревкам, придавленным большими валунами, — только так можно было противостоять сильным горным ветрам. Если снаружи дом и мог показаться незнакомцу убогим и бедным, то едва переступив порог, он бы тут же изменил свое мнение: таким приветливым и уютным представало жилище Макбрайанов внутри.
Ветер трепал волосы Катрионы, рвал юбки, когда девушка бежала вслед за сестрой. Свежий морской воздух был напоен запахом вереска и горящего торфа. Приблизившись к дому, Катриона увидела развешанные на низкой изгороди рыбацкие сети отца. Его грязные сапоги стояли у двери, черный непромокаемый плащ висел на крюке.
Да, папа и в самом деле вернулся домой.
Катриона знала, что нагоняй от отца неминуем, но, несмотря на это, ей стало легко на душе: отец вернулся, стало быть, еще одно нелегкое путешествие позади. Он дома, он в безопасности. Может, и гнев его смягчится от этого.
Приоткрыв дверь в домик, девушка шагнула было вперед, а потом быстро отошла в сторону, предоставив Мерид первой войти в дом.
— Какого дьявола! Где вы были? — проворчал отец таким голосом, который мог бы соперничать с низкими раскатами грома, проносящимися по темному небу. Катриона пряталась за сестрой, стараясь держаться в тени.
— Я ходила за Катрионой, — ледяным тоном ответила Мерид. — Она ушла к полковнику, чтобы отнести ему еды.
Энгус Макбрайан отошел от очага: великолепные мускулы его сильного тела играли под льняной рубашкой; вместо штанов на нем был поношенный килтnote 3.
— А где же тогда твоя сестра? — прогремел Энгус. — Она что, осталась у Макрейфорда на ужин?
Обернувшись, Мерид схватила Катриону за руку и подтолкнула сестру вперед.
— Ага, вот и она. — Энгус посмотрел на старшую дочь. — Ну и как ты нашла полковника Макрейфорда? Надеюсь, он в добром здравии?
Робко улыбнувшись, Катриона шагнула к отцу, приподнялась на цыпочки и поцеловала его обветренную, заросшую щетиной щеку. Длинные белые волосы Энгуса рассыпались по широким плечам; от него пахло табаком и виски. Девочкой Катриона так любила засыпать у отца на руках, вдыхая этот знакомый аромат и слушая ровные удары его сердца.
— Добро пожаловать домой, папа, — прошептала Катриона, — мы очень по тебе скучали. — Девушка отошла в сторону, чтобы положить в небольшой шкафчик у двери свою шкатулку. — Полковник чувствует себя хорошо. Извини, что меня не было дома, когда ты вернулся. Мерид ни в чем не виновата. Просто я не подумала о том, что уже так поздно.
— Не подумала? — переспросил Энгус. Судя по блеску в его глазах, он прекрасно понял, где проводила время старшая дочь.
Катриона направилась к очагу, чтобы поцеловать свою маму.
— Привет, мамочка.
Мэри Макбрайан, сидевшая за прялкой, улыбнулась дочери, но улыбка тут же погасла на ее губах, когда она поймала на себе осуждающий взгляд Энгуса. Поправив платок, прикрывающий ее волосы, женщина поднялась и стала помешивать бульон, булькающий в котелке.
— Так что же ты так долго делала у полковника, детка? — спросил Энгус, опускаясь на свой стул, стоявший во главе грубого соснового стола, занимавшего середину скромной, но уютной комнаты. У него был вид короля, вышедшего к своим подданным.
— Ему надо было заштопать гольфы, — объяснила Катриона, усаживаясь напротив отца. — У полковника трясутся руки, так что он сам ничего не может делать.
И это не было ложью: девушка действительно носила полковнику еду, штопала его гольфы, а потом дожидалась, пока он уснет в своем кресле перед очагом. Только после этого девушка побежала в Россмори.
— Ты молодец, Катриона Макбрайан, — пробормотал Энгус, разламывая овсяную лепешку и обмакивая кусок в горячий бульон, который Мэри только что поставила перед ним. — Хорошо, что помогаешь старику.
Катриона опустила глаза. Она было тоже потянулась за лепешкой, но тут громовой окрик отца заставил ее замереть на месте.
— Катриона!
Девушка испуганно подняла голову и встретила вопросительный взгляд Энгуса. Мать и Мерид, напряженно выпрямившись, сидели за столом с таким видом, словно ее здесь и не было. Во всяком случае, они смотрели куда угодно, только не на девушку.
— Да, папа.
— Вытяни вперед руки!
— Что-то я не поняла тебя, па, — пробормотала девушка.
— Я велел тебе вытянуть руки вперед ладонями вверх. Закусив нижнюю губу, Катриона снова покосилась на Мэри.
Та едва заметно кивнула, словно желая сказать, чтобы дочь повиновалась. Энгус Макбрайан мог простить ей случайное непослушание, но не крючкотворство.
Девушка медленно протянула вперед руки. Кончики пальцев ее правой руки были измазаны чернилами; чернильные пятна темнели и на ладонях. Итак, надежды не осталось: ее поймали с поличным.
— Чем же это ты штопала чулки полковника, детка?
Сажей?
Опустив руки на колени, Катриона горячо заговорила:
— Папочка. Я совсем ненадолго забежала в Россмори, а потом Мерид пришла и…
Мерид демонстративно откашлялась, словно желая показать старшей сестре, чтобы та не вмешивала ее в свои дела. Катриона поняла, что ждать поддержки от сестры не приходится.
— Папочка, но ты же знаешь, что в Россмори сейчас никого нет, — горячо заговорила девушка. — Там пусто. Ну что плохого в том, что я заходила в библиотеку? Там столько книг, и никто их не читает. Ты же сам хотел, чтобы твои дочери были образованными. Именно для этого ты просил, чтобы мисс Гримсон учила нас читать и писать. Но многого и она не знает, а из книг можно узнать столько интересного! Знаешь ли ты, что один человек насчитал в ночном небе и занес в каталог сорок семь тысяч триста девяносто звезд? Отпив глоток эля, Энгус вытер губы рукавом.
— Да? — переспросил он. — Так вот, оказывается, почему овцы так громко блеют по ночам, черт побери? Дьявол, оказывается, все дело в звездах!
