Барбара Картленд - Пленница любви
— Милорд, здесь ждет грум, который доставил это письмо.
— Значит, отдайте ему.
С этими словами граф быстро вышел из дома и по ступеням сбежал вниз.
Вскочив в седло, он направился вслед за приятелем; тот еще только подъезжал к мостику, перекинутому через озеро.
— Ну что, принял решение, определяющее твою последующую жизнь? — спросил Питер Лансдаун, когда граф присоединился к нему.
Они дружили много лет, вместе служили в одном полку и оба единодушно поддерживали желание принца Альберта объединить искусство и торговлю и устроить выставку, которая поразит мир. Питер Лансдаун был членом парламента и в своих выступлениях объяснял замысел принца для тех, кто с самого начала был враждебно настроен к нему.
— Я только что получил приглашение, очень меня удивившее, — признался граф, когда они поскакали рядом.
— А я-то думал, что ты уже достаточно пожил и слишком опытен, чтобы женщина могла тебя чем-нибудь удивить, — рассмеялся Питер Лансдаун.
— Откуда ты знаешь, что это женщина? — спросил граф.
— Это было ясно по выражению твоего лица, — ответил его приятель. — Ставлю сто против одного, что ты принял ее предложение.
— И виноват в этом ты.
— Почему?
— Потому что ты оставляешь меня одного, а откровенно говоря, я, как и большинство англичан, не люблю есть в одиночестве.
— Я уже говорил, что в твоем случае это вовсе необязательно. Ну а если ты желаешь, чтобы этого не случалось даже изредка, есть одно простое средство.
— Какое же? — поинтересовался граф. Он не очень-то прислушивался к словам приятеля, явно думая о чем-то другом.
— Ты можешь жениться.
— О, Господи! Я же не болен меланхолией! — воскликнул граф. — И потом, у меня нет ни малейшего желания жениться ни сейчас, ни потом!
— Ты шутишь?
— Я говорю совершенно серьезно. Дорогой мой, женитьба — это не для меня! Я прирожденный холостяк. Окажись я привязанным к одной женщине, какой бы привлекательной она ни была, я бы чувствовал себя точно заключенный в темнице, из которой нет спасения.
Питер Лансдаун засмеялся и сказал:
— Я и не представлял, что ты так отрицательно относишься к женитьбе, хотя отлично видел, как ты поразительно ловко избегаешь силков, а ведь тебе расставляют их с восемнадцати лет!
Подъездная аллея закончилась. Поворачивая в сторону Большого Галопа, Питер Лансдаун придержал коня и, обернувшись, взглянул на дом. Он располагался внизу и в лучах весеннего солнца на фоне зеленеющих деревьев выглядел необычайно величественно.
— Восхищаешься моими владениями? — спросил граф.
— Я как раз подумал, что рано или поздно тебе придется изменить свое решение хотя бы ради того, чтобы обрести наследника, — ответил Питер Лансдаун. — Ты знаешь не хуже меня, что твой кузен Хьюберт не сможет достойно носить титул графа Уинсфорда! Оба рассмеялись, хотя смех графа звучал не совсем искренне.
Его предполагаемым наследником был молодой человек, совершенно не появлявшийся в свете; вместо этого большую часть времени он проводил в Париже, рисуя невероятно плохие картины и напропалую развлекаясь с любительницами ночной жизни.
Он отрастил бородку и носил бархатную куртку художника, огромный помятый галстук, а если не забывал — то и берет, надетый набекрень.
— Просто не представляю Хьюберта в Уинсфорде, — сказал Питер Лансдаун, — так что перестань болтать чепуху, Шолто, и настрой себя на мысль, что ради продолжения рода лет через десять тебе придется согласиться на священные узы брака.
— Будь я проклят, если соглашусь на такое! — воскликнул граф. — Меня устраивает моя жизнь, да и потом, я же сказал: на ком бы я ни женился, любая скоро до того мне надоест, что в конце концов я ее прикончу!
— Сначала обзаведись наследником, — отозвался Питер Лансдаун, — а потом можешь бросить ее в озеро или столкнуть с крыши. Никто и глазом не моргнет!
Граф засмеялся, запрокинув голову.
— Питер, ты неподражаем! Если я послушаюсь твоего совета, то стану не только преступником, но и убийцей, а это явно не улучшит репутацию рода!
— Помни, что я всегда готов прийти к тебе на помощь, — объявил Питер Лансдаун. — Ну, а пока наслаждайся жизнью.
— Именно так я и собираюсь поступить. Зачем отказываться от спелого персика, если он падает мне прямо в руки? — ответил граф и подумал, насколько это сравнение подходит Айрис.
Она и впрямь напоминала персик: голубоглазая, мягкая, с золотистыми волосами, эта красавица выделялась цветущим видом, какого другие женщины были лишены. Откровенно говоря, граф сознавал, что был разочарован или — правильнее было бы сказать —» задет «, когда вскоре после встречи с ним она приняла предложение герцога Нан-Итонского и вышла за него замуж прежде, чем граф смог подобраться к ней второй раз.
Они познакомились в гостях у одного из самых бесшабашных приятелей графа во время Сент-Леджерских скачек11, устраиваемых в Йоркшире. В тот самый момент, когда граф, в рекордное время домчавшись на фаэтоне из Лондона, вошел в дом приятеля и увидел Айрис, он понял, что далекий путь проделал не напрасно.
Правда, прием проходил на удивление благопристойно, поскольку к хозяину дома в последний момент приехала мать, неожиданно пожелавшая посмотреть скачки.
Это довольно-таки сдерживало поведение остальных гостей, привыкших именно в этом доме и на этих скачках вести себя очень свободно и раскованно. Потому-то граф, понимавший, чего от него ждут, появился в спальне Айрис не в первую, а во вторую ночь.
Имея богатый опыт в отношениях с женщинами и будучи человеком искушенным в вопросах любви, что заслужило ему репутацию лучшего любовника в Лондоне, граф чувствовал, что у этой женщины за ангельской внешностью таится неистовый огонь страсти.
Айрис не разочаровала его, и на рассвете он вернулся к себе в спальню с ощущением приятно проведенной ночи, даже если она и прошла точно так, как он предвидел.
На следующий день граф уехал сразу после завершения скачек и предвкушал новое свидание с Айрис в Лондоне, но, вернувшись туда и открыв» Тайме «, он обнаружил, что уже состоялась ее свадьба с герцогом Нан-Итонским.
Танцуя с ней на балу, он понял, что не все еще кончено и замужество не погасило бушевавшее в ней пламя.
В то же время он не сразу решился содействовать тому, чтобы соседу столь откровенно изменяла жена.
Граф всегда придерживался правила никогда не заниматься с женщиной любовью в доме ее мужа, если находился с ним в дружеских отношениях.
Однако здесь, в деревне, для Айрис невозможно было приехать к нему так, чтобы ее слуги не узнали об этом.
Следовательно, нужно было или ответить на ее приглашение отказом, или изменить своему правилу.
