Джо Гудмэн - Бархатная ночь
Кенна подумала, что ей вовек не набраться храбрости, чтобы попросить Риса больше не улыбаться в ее присутствии. Она не вынесет, если он догадается, как ее смущает его улыбка.
— Разве ты не заедешь к нам? — Спросила Кенна, старательно притаптывая снег мыском одного сапожка.
— Разумеется.
Она не позволит ему и дальше смущать себя!
— Я собираюсь продолжить свою прогулку. Ник и Викторина наверняка ждут тебя. — Кенна отвернулась.
«Черт побери, она снова укрылась в своей раковине», — подумал Рис. На какое-то мгновение ему показалось, что Кенна начнет спорить с ним. Утро было достаточно холодным и без ее ледяных взглядов. Он последовал за ней, отметив напряженный разворот плеч, и помог забраться на Пирамиду.
— Я послал слугу с багажом вперед и решил присоединиться к тебе, так как знал, что ты обычно катаешься верхом в это время.
Вот, значит, как он нашел ее — она стала вести себя слишком предсказуемо. Почему-то эта мысль причинила боль.
— Очень мило с твоей стороны.
Рис понимал — это лучшее, что он может услышать. Он должен радоваться, что она не отказала ему, как это было раньше. Впрочем, не стоит обольщаться. Кенна просто демонстрирует ему, что согласна какое-то время терпеть его присутствие, и эта мысль уничтожила всю радость встречи.
Несколько раз его взгляд падал на Кенну. Она стала красавицей — факт, который удивил ее брата, но не Риса. Кенна была по-прежнему равнодушна к своей внешности и не осознавала тех изменений, что превратили ее из угловатой девчонки в прекрасную женщину. Рису недоставало яркого пламени ее волос, которые были теперь золотистыми, но этот цвет больше подходил тому холодному спокойствию, что стало присуще ей после смерти отца.
Так как Кенна сидела в дамском седле, ее лицо было скрыто от Риса. Впрочем, он помнил каждую его черточку — от высоких скул до чувственного контура рта. Рис помнил форму ее разлетающихся бровей, чуть раскосые темно-шоколадные глаза, нос, который после перелома приобрел аристократическую горбинку.
Кенна заплела волосы в толстую косу, которая больше подошла бы ребенку, нежели взрослой женщине. Коса покачивалась в такт движениям лошади. С трудом подавив желание дернуть Кенну за косу, Рис напомнил себе, что старше стала не только Кенна. Ей вряд ли доставит удовольствие напоминание о прошлых, более счастливых временах.
Риса бесило нежелание Кенны забыть о случившемся десять лет назад. Возможно, она и выглядит сейчас как женщина, с этими ее нежными округлостями и грациозными движениями, однако в ней осталась некая неприятная прямолинейность суждений. Но всего больнее было видеть прикрывший ее душу ледяной панцирь.
Он мысленно предупредил свою спутницу: «Мое терпение на исходе, леди Кенна Данн. Мне надоело быть мальчиком для битья».
— Я думал, Николас покончил с браконьерами, — сказал он, чтобы нарушить молчание.
Кенне, погруженной в свой мысли, потребовалось несколько мгновений, чтобы осмыслить его слова.
— Что? А, он так и сделал. Не могу понять, что заставило старого Тома Аллена установить на тропинке эту штуку.
— Том Аллен? Ты с ним знакома?
Кенне пришлось повернуть голову, чтобы бросить на него суровый взгляд.
— Если ты хочешь разговаривать со мной, то, будь добр, скачи рядом. Я не хочу выворачивать себе шею.
Рис сделал, как она просила.
— Так что ты говорила о Томе Аллене? — повторил он, пытаясь не выказывать своего интереса.
— Почему бы мне не знать старого Тома? Его семья браконьерствует здесь уже много лет. Хотя он обычно не ставит капканы. Стоит поговорить с ним об этом.
— Значит, ты не собираешься рассказать о капкане Нику?
— Нет. Ты же знаешь, как серьезно он воспринимает свое положение хозяина, — нехотя объяснила Кенна. — Ему нравится думать, что местные жители слишком уважают его, чтобы браконьерствовать. Каждое Рождество он дарит Алленам копченую грудинку и кусок оленины. Они принимают их, но…
Рис улыбнулся:
— …Но у старого Тома есть репутация, которую он должен поддерживать.
— Точно. — Кенна позволила себе улыбнуться, но тут же посерьезнела: — Ты ведь не скажешь об этом Нику? Рис сделал вид, что обдумывает ее просьбу.
— Нет, но обещай поговорить с Алленом о капкане. Если бы лисица не нашла его первой, то туда угодила бы Пирамида. Ты могла бы упасть и пораниться.
Кенна уже думала об этом. Она не сомневалась, что обязательно бы упала и, очень вероятно, погибла под копытами обезумевшей от боли лошади.
— Я зайду к нему сегодня днем. Его дом всего в нескольких милях отсюда. — «Это даст мне повод уйти из дома и оказаться подальше от тебя», — добавила она мысленно. — Тому лучше услышать от меня лично, что я не одобряю капканы. Это слишком жестоко.
— Что ж, в твоем сердце есть и жалость. — Рис не собирался произносить эти слова вслух, но, увидев, как вздрогнула Кенна, осознал, что именно это и сделал.
— К некоторым Божьим созданиям, — со значением сказала она.
— Еще одна стрела прямо в цель. Мне стоило бы надевать кольчугу.
— Тебе стоило бы научиться не вызывать их на себя. Не могу понять, почему ты тратишь время со мной. Ник и Викторина были бы счастливы поговорить с таким близким другом нашей семьи.
— Так ты не разделяешь их радости?!
Кенна пожала плечами, предоставляя ему самому делать выводы.
— Сомневаюсь, что Викторина уже встала, а Ник сейчас проводит счастливые минуты за завтраком с газетой в руках. Твой брат вряд ли захочет поговорить со мной, пока не прочитает колонку светских сплетен и финансовые новости.
Кенна резко осадила Пирамиду и повернулась к Рису.
— Почему ты приехал сюда?
— Что ты имеешь в виду?
— То, что спрашиваю. Почему ты именно сейчас приехал в Даннелли? Последний визит был почти два года назад, когда ты вернулся с войны в Испании. Ты никогда не приезжал без веской причины, и поэтому я спрашиваю: что привело тебя сюда на этот раз?
— Интересно, что, по-твоему, было причиной моего приезда в прошлый раз?
— Ты хотел сообщить моему брату и Викторине о своем геройстве на поле боя.
Глаза Риса сузились, а тон стал ледяным:
— Ты действительно так думаешь?
Кенна отвернулась, чувствуя, как тает ее враждебность. Она не могла не признать, что боится оставаться с Рисом в лесу наедине.
Но прежде чем она успела пришпорить Пирамиду, Рис быстро схватил ее лошадь за повод.
— Что ты…
— Я задал тебе вопрос и хочу получить ответ.
— Да, я так думаю. Разве ты не хотел похвастаться, что был одним из любимчиков Веллингтона? Или я неправильно поняла? Кажется, за один бой под тобой были убиты две лошади? Разве ты не сражался против войск Наполеона на Пиренейском полуострове? Ты участвовал в кровавых битвах в течение пяти лет, и мы оба знаем почему.
