Сьюзен Филлипс - Невеста Коупленда
Куин поехал в Вашингтон с Вазиданом защищать интересы чероки, но все было бесполезно. Переселение индейцев на запад проходило, как и запланировано, и четыре тысячи, почти четверть племени, умерло менее чем за год. Болезни, голод, гонения и горе убили их. Среди Чероки их переселение из родного дома в новые земли Оклахомы получило название nunna-da-ul-tsun-yi, или Дорога слёз.
Куин горевал о своих людях, и жена утешала его. Их взаимная любовь была целебной. Постепенно одиночество и чувство отчужденности, которые занимали значительное место в их жизни, начали исчезать. Только разговоры о Саймоне стояли между ними — Ноэль заставляла Куина помириться с отцом, а Куин твердо отказывался.
К следующему лету, после рождения Кристофера, Американский клипер Куина наконец стоял на стапеле. Его киль был сооружен, структура просматривалась; даже при том, что наружные балки еще не были прикреплены, новая смелая модель, разработанная Куином, была очевидна.
Этим летом они часто ходили к водоему в лесах за Телевеей, иногда вдвоем, иногда брали с собой девятимесячного Кристофера, и плескались с ним в прохладной, чистой воде.
— Пошевеливайся, Высочество. Забирайся сюда прежде, чем я тебя затащу.
Если они были вдвоем, то она ступала в воду обнаженная, подплывала к нему, словно вспышка серебра в мирном пруду. Но когда с ними был Кристофер, она довольствовалась тем, что сбрасывала обувь и чулки, задирала юбки и входила в воду. Ее пальцы погружались в ил на берегу пруда и она неизменно мысленно возвращалась в те давно минувшие дни, когда, будучи оборванкой, зарывалась ногами в берега Темзы в поисках угля. Как же далеко она пошла.
Когда Кристофер был с ними, она любила сидеть на берегу и смотреть, как он и Куин играют голыми в воде. Кристофер, полный храбрости и визжащий от радости, бешено плескался пухленькими ручками и ножками, уверенный, что если вода подберется близко к его носу, то сильные руки подхватят его и крепко сожмут в объятиях. Если игра продолжалась достаточно долго, он начинал отталкиваться от блестящей, загорелой отцовской груди, и тянулся рукой к тихому уюту берега.
— Хорошо, мой друг, — довольно посмеивался Куин, выходя из воды и передавая Кристофера его матери. — Я знаю, чего ты хочешь, и не могу осуждать тебя.
В то время, как она прикладывала Кристофера к груди, он одевал брюки и растягивался возле нее. С босыми ногами, загорелой на солнце кожей, влажными, распущенными волосами, они больше походили на семью цыган, нежели на Коуплендов из Кейп Кросс.
Однажды пополудни в июле они возвращались с пруда с Кристофером, спящим на плече у отца. — Это был чудесный день, правда, любимый? — сказала Ноэль, посылая Куину сокрушительную улыбку, заставлявшую его раньше завидовать всем, кому она доставалась. Потом она поцеловала его. Кристофер проснулся и начал протестовать. Усадив его поиграться на траве, они продолжили свое приятное времяпровождение, и не услышали приближение экипажа, пока он не подъехал почти вплотную к дому. Ноэль неохотно оторвалась от своего мужа и зашагала навстречу прибывшим. — Кто это может быть?
Экипаж остановился и грум спрыгнул на землю, чтобы открыть дверцу. Ноэль увидела, как появилась маленькая, расшитая туфелька, затем кайма розового платья и следом сама Констанс Пейл Коупленд. Ее подпрыгивающие золотисто-каштановые локоны были такими же густыми и блестящими как всегда, а изумрудно-зеленые глаза сверкали.
— Моя дорогая, дорогая девочка! — Порхнув в объятия Ноэль, она принесла за собой знакомый аромат фиалок.
— Констанс! — обнимая ее, Ноэль заметила, как из экипажа выбрался Саймон. Констанс, сжала ее еще раз, и переместилась к Куину, болтая без умолку.
Ноэль заглянула в голубые глаза Саймона. Он не изменился за прошедшие два с половиной года. Даже наоборот, выглядел помолодевшим.
— Здравствуй, Ноэль.
Она почувствовала его сдержанность и вспомнила напряжение, возникшее между ними в последние месяцы в Лондоне. Сейчас все это казалось таким глупым. Если бы не этот человек, у нее бы ничего не было. Он был единственным отцом, которого она когда-либо знала, и она любила его.
Она протянула к нему руки. — О, Саймон, я так рада видеть тебя!
Он сгреб ее в охапку, оторвав от земли и сжимая в объятиях, пока она не начала задыхаться. В конечном счете, он поставил ее на ноги с поцелуем и прошел поприветствовать своего сына.
Куин стоял, отвернувшись от нее, поэтому Ноэль не могла видеть выражение его лица, но, судя по напряженной спине, ничего не изменилось.
Их приветствие было недолгим, потому что Саймон обратил внимание на сидящего в траве Кристофера, зажавшего одуванчик в своем грязном кулачке.
— Посмотри на него, Констанс! — воскликнул он. — Ты только посмотри на него!
— О, мой дорогой, он безупречен!
Мечта Саймона осуществилась. И Кристофер, будто ощущая важность случая, проигнорировал всех, кроме дедушки. Он протянул одуванчик, и Саймон торжественно принял его. Затем, присев на траву, крепко прижал ребенка к себе.
Кристоферу это быстро наскучило, и, привыкший вторгаться в отцовские карманы, он решительно приступил к делу. Не прошло и пяти минут, как в его руках появились золотые карманные часы Саймона.
Ноэль повернулась к мужу, и улыбка застыла у нее на губах. Он стоял в стороне, опять чужой в своей собственной семье.
Она тут же подошла к нему. — Куин?
Никакого ответа, как будто она не существовала. Устремленные на отца и Кристофера, глаза Куина были холодными и жесткими, и она могла прочитать его мысли так четко, словно он произнес их вслух: «В конце концов, отец одержал победу».
Он резко развернулся, чтобы уйти.
— Пожалуйста, не уходи сейчас, — прошептала она, коснувшись его руки. — Они только что приехали.
— Я вернусь позже.
Саймон встал. — Ты куда-то уходишь, Куин?
— Во двор. Я должен кое-что проверить, прежде чем ребята разойдутся оп домам.
— Поступай, как считаешь нужным.
Не разговаривая, двое мужчин пошли к конюшням. Констанс и Ноэль обменялись долгими, несчастными взглядами.
— О, дорогая, — вздохнула Констанс, — признаюсь, я надеялась, что к этому времени все изменится к лучшему. Это была глупая идея — приехать без предупреждения.
— Не глупи! — сказала Ноэль. — Я не могу придумать, кого была бы рада видеть сильнее. Позволь мне отнести этого маленького оборванца в детскую, пока ты освежишься, а потом мы засядем с тонной чая за долгой приятной беседой.
Констанс нежно ей улыбнулась. — Мне ничего не хотелось бы сильнее.
Глава 39
— Черт его побери! — вскипел Куин, громко захлопнув за собой дверь спальни.
