Бертрис Смолл - По велению короля
– Но я буду обесчещен и стану посмешищем всей Европы! – запротестовал Яков Стюарт. – Кроме того, ты знаешь о моем даре. Говорю тебе, меня не убьют.
Педро де Айала кивнул:
– Я уважаю тот странный инстинкт, которым вы, похоже, обладаете, друг мой. Но не позволяйте ему сбить вас с толку. Что, если это не инстинкт, а некий дьяволенок, желающий ввергнуть Шотландию в хаос, заставив вас поверить, что вы непобедимы?!
– Но я доверяю этим инстинктам, Педро. Всю жизнь я следовал им, – не уступал король.
– Я не буду оспаривать их ценность, но вы не должны драться с графом Сурреем, – спокойно возразил посол.
– Но как сделать это, не опозорив себя и Шотландию, друг мой?
– Согласен, это нелегко, но все возможно. С вашего разрешения, я продиктую письмо англичанину. Вы будете стоять рядом и слышать каждое мое слово. Если вам будет угодно, сможете изменить фразу или слово.
Понимая правоту друга, Яков Стюарт хоть и с неохотой, но вызвал личного секретаря.
– Запиши все, что скажет господин посол, – велел он.
– «Его сиятельству, Эдварду, графу Суррею, – начал диктовать Педро, – с приветствием от его величества Якова Стюарта, волею Господней помазанника Божьего, короля Шотландии. С великим нежеланием я вынужден отозвать свой благородный вызов на поединок. Мне было указано, что король не может сражаться с английским графом, человеком ниже его по положению и рождению. Граф может умереть, и его смерть мало чем повлияет на судьбу его страны, поскольку монарх останется на троне. Но смерть короля станет несчастьем для королевства, моих лордов и особенно для моего народа».
Де Айала взглянул на Якова.
– Продолжай, – кивнул король.
– «Приношу вам извинения за то, что беру обратно свой вызов, который вы так храбро приняли», – заключил де Айала. – Ну, ваше величество, надеюсь, вы одобрили мое послание?
– Я хочу кое-что добавить, – объявил король. – Пишите: «Обещаю вам, милорд, что в иной день, в некоем отдаленном году, когда у меня появится законный наследник, я, с вашего согласия, повторю свой вызов».
– Весьма великодушно, – согласился Айала, хотя втайне считал подобное дополнение совершенно ненужным. Однако он понимал, что Якову Стюарту нужно утешить раненую гордость, и, честно говоря, ничего плохого в его словах не было.
Когда письмо было скопировано, подписано, запечатано и отослано, король попросил оставить его одного. Его графы и лорды были так счастливы, что не стали спорить. Де Айала один понимал, как смущен и сконфужен Яков. Как угнетен тем, что ему пришлось сделать. Интуиция, никогда не подводившая короля, на этот раз подсказывала, что если бы поединок состоялся, тело графа Суррея отвезли бы домой и похоронили с почестями. И теперь Яков Стюарт точно знал, что, поддавшись на уговоры де Айалы, подписал себе смертный приговор. Они с графом встретятся еще раз, и этот день будет последним в его жизни.
Король распустил приграничных лордов и вернулся в Эдинбург с маленьким войском и своими лордами. Конал Брюс и Дункан отправились в Даффдур, где их с радостью встретили жены. Англичане не перешли границу, чтобы погнаться за шотландцами: зима была на носу, а граф Суррей не позаботился запастись провизией. Поэтому и они разъехались по домам. Приехавший Херкьюлиз Хепберн рассказал, что в разоренном замке Эйтон было подписано перемирие с англичанами на будущие семь лет. Король не получил спорный город Берик. Но в договоре детально описывались права мирового суда для людей, живущих по обе стороны границы. Оба короля, очевидно, пытались навести порядок в своих приграничных владениях.
– И наш король, – добавил Хепберн, – согласился прекратить всякую помощь претенденту. Отныне он будет называться не королем Ричардом Четвертым, а герцогом Йорком. И мы не выдадим его ни королю Генриху, никому иному. Могу сказать, что в Хантли все счастливы, а особенно Кэтрин Гордон.
– Мой кузен делает все, лишь бы не признавать свою ошибку, – язвительно заметила Адэр.
– Перестань, женщина, – велел Конал.
– Но ты еще не все выложил, верно? – спросила Эллен, уютно устроившаяся на коленях мужа.
– Да, – кивнул Хепберн. – Король предложил герцогу титул шотландского графа вместе с небольшим поместьем и доходом, если тот откажется от претензий на английский трон и все английские титулы. Глупец, разумеется, противится что есть сил, но Гордоны пытаются убедить его принять предложение, ради своей дочери. Она снова беременна, а ведь ее первенца трудно будет назвать крепким парнем.
– Бедняжка, – вздохнула Эллен. Адэр изогнула бровь:
– Жалеешь ее? После того, как она так с тобой обошлась?
– Жалею, – упрямо подтвердила Эллен. – У нее нет ничего. У меня есть все.
– Она – дочь графа и сможет стать женой графа, если ее муж не совсем глуп, во что я не верю! – отрезала Адэр. – Ты же – незнатная бедная уроженка гор, ставшая женой незнатного и небогатого приграничного лэрда.
– А ты – незнатное отродье короля, ставшее женой незнатного приграничного лэрда, – ехидно хихикнула Эллен. – Зато мы с тобой счастливы. Мы любим мужчин, за которых вышли замуж. У нас красивые, сильные дети. Кэтрин Гордон замужем за тщеславным самозванцем и теперь, если ее муж не примет предложения короля Якова, останется бездомной. Не думаю, что ты ей завидуешь. А если не завидуешь, значит, должна пожалеть.
– У тебя слишком доброе сердце, – слегка улыбнулась Адэр. Ничего не скажешь, у Дункана идеальная жена. У нее не только благородная душа, но и твердый характер.
Брюсы вместе с Хепберном покинули Даффдур незадолго до Двенадцатой ночи, оставив Эллен и Дункана одних. Зима пролетела незаметно. За ней прошла весна, и в первый день июня родился второй сын Эллен, названный Эваном, в честь ее любимого деда. Как и Уилли, он был крепким парнишкой, но унаследовал темные волосы отца.
Лето прошло спокойно. В округе никто не слышал о набегах. Лэрды выполняли закон, установленный его величеством, и суд выполнял возложенные на него обязанности. В октябре Херкьюлиз Хепберн, приехавший поохотиться на дичь вместе с Дунканом и Брюсом, привез новости о герцоге Йорке, которые и сообщил после ужина:
– Никто не смог убедить парня, женатого на девчонке Гордонов, принять шотландский титул. Ни король, ни его собственная жена, ни сам Джордж Гордон. Этим летом несчастная Кэтрин родила второго ребенка, тоже слабого и худенького. А потом, оставив детей родителям, отправилась вслед за мужем. Сначала они отплыли в Ирландию, но даже Килдэр и Десмонд на этот раз не пожелали им помочь. Поэтому они совершили огромную глупость, высадившись на английском побережье в Корнуолле, где герцог поднял восстание среди тех провинциалов, которые были не слишком довольны новыми налогами короля Генриха. Он добрался до Эксетера, но не смог взять город, а при подходе королевских войск струсил и бежал. Попросил убежища в аббатстве Боле в Гемпшире, а там уже сдался королю. Теперь он в Тауэре.
