Маргарет Джордж - Дневники Клеопатры. Восхождение царицы
— Сейчас Цезаря понесут в его дом на Форуме. Все любящие граждане приглашаются сопровождать его, — объявил глашатай.
Цезарь встал, спустился к коленопреклоненному животному и взобрался ему на спину. Послушный слон, качаясь, поднялся на ноги. Золотое шитье на церемониальной тоге Цезаря поблескивало в свете факелов. Он повернулся к народу и вскинул руку. Потом слон медленно покинул арену.
Остальных почетных гостей рассадили на других слонов: меня и Птолемея на одного, Октавиана и Кальпурнию на другого, остальных племянников на третьего. За слонами, провожая Цезаря, двигались сановники, за ними валом валил простой народ. Свет множества факелов отбрасывал длинные, подпрыгивавшие тени, сплетая тысячи людей в некое подобие единого исполинского существа. Я видела, как Цезаря осыпали дождем из цветов и амулетов, я слышала крики, что звучали по пути его следования, — крики, подобные вздохам; так вздыхают люди, когда выходят на свет после долгого заключения в темнице.
— Цезарь! Цезарь! Цезарь! — восклицали они. — Наша радость, наш спаситель, наша жизнь!
Шествие пересекло Форум, возвращаясь назад путем триумфа. Народ сопровождал своего кумира в беспечном ликовании: Цезарь позаботился о том, чтобы всех накормили, напоили и развлекли. Чего им еще желать?
Его проводили до дому. Он слез со слона и задержался в дверях.
— Доброй ночи, мои друзья, — промолвил Цезарь. — Я благодарен всем за этот день.
Потом он повернулся и вошел в дом. Дверь за ним мягко затворилась.
Октавиан и Кальпурния двинулись за ним. Мне очень хотелось пойти с ними, чтобы провести вместе с Цезарем этот замечательный вечер, когда впечатления еще свежи и их так хочется обсудить с близкими.
Но вместо этого я приказала погонщику слона доставить нас на виллу. Я сказала Птолемею, что мы всего лишь гости, а сегодняшний драгоценный вечер Цезарь проведет в семейном кругу.
Мне, в отличие от него, предстояло коротать время в одиночестве, поскольку считалось, что я к его семье не принадлежу.
Как и его единственный сын.
Глава 26
Следующее утро выдалось безоблачным и ясным, словно погода признавала власть Цезаря. Это означало, что дальнейшие триумфальные торжества пройдут без помех.
Сегодня утром нас ждали театральные представления, а пополудни — состязания атлетов в греческом стиле во временном театре на Марсовом поле. Одновременно с этим патрицианским юношам предстояло провести потешное сражение под названием «Троянская игра».
А в Большом цирке сотни приговоренных к смерти преступников и военнопленных сошлись в смертельной схватке. Мне сказали, что они должны сражаться отрядами, конные против конных, пешие против пеших, а сорок воинов верхом на слонах — друг против друга. После представления песок насквозь пропитался их кровью, но я этого зрелища не видела, да и не хотела видеть. Римская жажда крови вызывала у меня недоумение. Весь день напролет в мои покои через окна верхнего этажа доносились восторженные крики и вопли упивавшихся кровопролитием толп.
Море народу заполонило Рим, чтобы насладиться состязаниями и бесплатным угощением. Вырос огромный палаточный город, и теперь с вершины холма Рим казался вдвое увеличившимся в размерах. Люди гибли в невероятной давке, и иные, пришедшие полюбоваться чужой смертью, находили в сутолоке свою собственную. Погибли даже двое сенаторов, не говоря о простонародье.
Я со страхом ожидала следующего триумфа, посвященного победе Цезаря в Египте. Теперь дело коснется моей страны, в качестве пленников поведут моих соотечественников, и все взоры, естественно, будут обращены на меня. Моя задача — не дрогнуть, не выказать сочувствия побежденным и таким образом доказать, что мое пребывание на египетском престоле соответствует интересам Рима. Я почти ненавидела Цезаря за то, что он навязал мне участие в этом позорище, и сомневалась, выдержу ли я. Но я понимала: выдержать необходимо, и Цезарь прав. Его политическое чутье не обманывало его, несмотря на все предстоящие мне страдания.
В день египетского триумфа погода выдалась облачная и ветреная, совсем не египетская. Нас снова усадили на трибунах в конце виа Сакра, и шелковый балдахин на сей раз беспрерывно трепетал на ветру. Нарядились мы с Птолемеем не в египетском, а в греческом стиле — в память о том, что мы потомки Александра Великого. Я не надела ни головного убора со священной коброй, ни широкого, усыпанного драгоценными каменьями ворота, как у фараонов, ни страусовых перьев. Ничего экзотического, ничего восточного. Низко надвинутая на лоб головная повязка сегодня уместнее любой короны.
И снова крики, раздававшиеся по мере продвижения Цезаря по городу, звучали все громче и все ближе. Потом с дальнего конца Форума появилась голова процессии. Первыми шли музыканты — настоящие египтяне, дувшие в серебряные трубы, бившие в длинные барабаны, стучавшие цимбалами и размахивавшие трещотками из слоновой кости. За ними следовали танцоры, намазанные маслом; они плясали и прыгали. За танцорами двигалась группа женщин в тончайших полотняных платьях; эти женщины потрясали трещотками и распевали. Толпа была в восторге — на Форум явился сам таинственный Восток. Далее шествовали жрецы Исиды, кадившие благовониями и возглашавшие хвалу богине.
Разительный контраст с египтянами являли магистраты Рима: они вышагивали в громоздких тогах, всем своим видом демонстрируя превосходство над «варварами».
Потом появились повозки с трофеями, и я собралась с духом, чтобы вынести вид утраченных египетских сокровищ. Я знала, каковы трофеи, ибо все эти ценности Цезарь не захватил в бою, а получил в дар от меня. Но кому, кроме нас с ним, это было известно? Кроме того, как бы ни попали сюда эти редкости, для моей страны они потеряны безвозвратно.
На первой повозке, изготовленной из аканта — драгоценной египетской древесины, везли золоченые скульптуры, футляры для мумий, маленькие обелиски и плетеные шарфы с драгоценными камнями. На следующей повозке с огромными колесами находилась статуя, которую я доставила в подарок Цезарю. При виде ее я порадовалась тому, что похитить самые знаменитые наши сокровища не под силу никакому завоевателю. Никто не лишит нас пирамид, Великого Сфинкса, храмов, стоящих вдоль Нила, или маяка.
Но тут выяснилось, что я поспешила с выводами: на следующей, специально сооруженной гигантской повозке везли не что иное, как наш маяк; конечно, не подлинный, но исполинскую модель, очень точно выполненную. На вершине его горел огонь. За ним следовал мощный бородач в окружении крокодилов и рогов изобилия — символ реки Нил.
