Бренда Джойс - Игра

— Катарина, — хрипло, негромко повторил он, дотрагиваясь до ее щеки, нежной, словно крылышко бабочки.

Совсем как наяву. Катарина глубоко вздохнула.

— Проснитесь, Кэти.

Катарине вовсе не хотелось просыпаться, тем более сейчас, когда ей снилось, что она снова с Лэмом. Но ее глаза сами собой раскрылись. Она вгляделась в темноту комнаты и сразу его увидела. Он сидел рядом с ней на краю кровати, напряженно вглядываясь в нее. Мгновение Катарина пыталась сообразить, не сон ли это, но он выглядел настоящим.

— Катарина! — воскликнул он, склоняясь к ней и обхватывая ее лицо сильными теплыми ладонями. Его руки дрожали. — В Бристоле я узнал, что вы напали на королеву. Как вы себя чувствуете?

Она уставилась на него. Она чувствовала себя невероятно усталой, но теперь она уже сообразила, что это не сон и не галлюцинация, что это Лэм сидит рядом с ней на постели в ее спальне.

— Лэм?

Он что есть силы прижал ее к своей груди. Катарина прильнула к нему — он был ее спасением, ее убежищем, ее защитой против окружающего безумия, зла и несправедливости. Теперь она была любима и в безопасности.

Трясущимися руками он поглаживал ее спину.

— Меня не было здесь, чтобы вас защитить, — с трудом выговорил он. — Простите меня, любимая.

— Лэм, — прошептала она, все еще не веря в происходящее.

Их взгляды встретились. Его глаза были подозрительно влажными.

Его поцелуй был сдержан, но в нем безошибочно чувствовался голод. Катарина высунула язык. Их языки переплелись, потом его язык проник глубже — и через мгновение он оторвался от нее, тяжело дыша.

— Лэм, — протестующе сказала она, протягивая руки к его лицу.

Он отвел ее руки.

— Кэти, — хрипло сказал он, — вы совсем недавно родили. — Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась довольно кислой.

Она заморгала. Она недавно родила? Она начала вспоминать, но ей не хотелось этого. Она уткнулась лицом ему в грудь, осыпая ее поцелуями. Его дыхание стало прерывистым.

— Не надо, — прошептал он, укладываясь на бок и укладывая ее вместе с собой. Он прижался подбородком к ее макушке и принялся легонько поглаживать ее спину. — Катарина, — пробормотал он, — до чего мне вас не хватало.

Катарина потихоньку расслабилась, успокаиваясь от тепла его сильного тела и нежных, мягких прикосновений. Ее веки словно налились свинцом, и было почти невозможно поднять их. Но она сделала усилие, глядя на его красивое лицо.

— Лэм, я люблю вас. — Ее руки безвольно разжались, веки сами собой опустились.

— Катарина, не спите. Нам надо поговорить. Она не могла заставить себя открыть глаза.

— Потом, — со вздохом пробормотала она.

— Катарина, — он обхватил ладонями ее лицо. Ей с трудом удалось открыть глаза, но они тут же закрылись.

— Я хотел бы взять вас с собой, но не могу, — быстро сказал он. — Мне предстоит большое дело. Я должен заманить в ловушку и схватить Фитцмориса. Вы меня понимаете?

Фитцморис. Сейчас Катарине не хотелось говорить о политике.

— Когда я его поймаю и вашему отцу будет все возвращено, я приеду за вами. После этого мы всегда будем вместе. Вы меня понимаете?

Она заморгала. В глазах все расплывалось. О чем же он говорит? Его голос донесся совсем издалека.

— И когда я приеду за вами, я привезу вам вашего ребенка, — громко сказал он, прерывая ее сон. — Катарина!

Уже погружаясь в темный омут, она со вздохом пробормотала:

— Я вам верю, Лэм.

— Катарина, вы должны выслушать. Вам небезопасно оставаться здесь. Я отправлю вас в дом Стенли в Эссексе.

Она понимающе кивнула.

Его ладонь нежно погладила ее лоб, ее волосы.

— Вы слышали хоть единое слово из того, что я сказал? — прошептал он.

У нее не было сил ответить. Но ей показалось, что он добавил:

— Я вас люблю, Катарина. Сон окончательно сморил ее.

Когда Элинор разбудила Катарину, комнату заливали яркие лучи утреннего солнца. Катарина хотела бы совсем не просыпаться, но вряд ли это было возможно. Она послушалась мачехи, но все в ней бурно протестовало. Мышцы болели, по телу как будто прошлись палками. Катарине потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, почему она находится в таком жалком состоянии.

О Господи. Она родила ребенка, но королева отняла его у нее. А потом она пришла в бешенство и напала на королеву.

Она осторожно пошевелилась. Она все еще ощущала усталость, но теперь к ней возвращались силы — силы, необходимые для того, чтобы выжить. Она должна выжить. Она должна вернуть своего ребенка и сделать так, чтобы ее не нашли солдаты королевы.

Это казалось почти неразрешимой задачей.

Элинор помогла ей вымыться и одеться. Натянув платье, Катарина поглядела на себя в единственное бывшее в комнате выщербленное зеркало. Она была очень бледна и ужасно похудела. Она больше не выглядела сильной, здоровой и выносливой. Может, теперь она наконец-то перестанет привлекать мужчин. Интересно, думает ли Лэм о ней хоть немного? Наверняка, если бы он сейчас ее встретил, вряд ли взглянул бы на нее. Эта мысль была непереносима.

Ее взгляд метнулся к кровати. Кажется, этой ночью ей снился Лэм?

— Верно, теперь ты не такая красотка, — сказала Элинор, прерывая ее мысли.

Катарина взглянула на нее, но не заметила на лице мачехи никакого злорадства.

— Хватит горевать, — твердо сказала Элинор, — лучше подумай, как будешь жить дальше, вот что. Многие женщины перенесли гораздо больше тебя. Теперь ты можешь состариться или предпочтешь жить? — Элинор уставилась на нее. — Твоя мать никогда не сдавалась.

— И я должна быть сильной, как она, — пробормотала Катарина.

— Верно. Реши, что ты хочешь, что тебе требуется. А после этого оставь позади прошлое и двигайся к своей цели. Королева хочет повесить тебя, Катарина. Тебе нельзя оставаться здесь.

Катарина поняла, что Элинор совершенно права. Она должна не только собрать всю свою решимость и сообразительность, чтобы вернуть ребенка, но и уехать из Лондона. Но куда она могла податься?

Ответ напрашивался сам собой. К Лэму.

Теперь, после побега из Тауэра, он был свободен. Пора было взглянуть правде в глаза — она не хотела жить без него. Не могла. Она поняла, что должна пойти к нему, сказать, как она его любит, и просить его взять ее с собой, куда бы он теперь ни направлялся. И ведь он мог бы помочь ей вернуть ребенка. Надо же, теперь они оба преступники, преследуемые законом.

Катарина снова глянула на постель, вспоминая свой сон. Ей приснился Лэм — он обнимал ее, целовал и утешал. Совсем как наяву.

— Я собрала тебе немного из того, что может понадобиться, — сказала Элинор отражению Катарины в зеркале.

Катарина повернулась, не понимая, что она имеет в виду.