Джудит Макнот - Благословение небес
Ее сверкающая улыбка стала еще шире.
– Это место показалось мне самым подходящим, – сказала она, наблюдая, как его глаза темнеют от сдерживаемой страсти.
– Потому что здесь безопаснее? – спросил Ян, решив, что она опасается его пылкой реакции.
– Нет, потому что так все начиналось два года назад. Мы были в саду, заиграл вальс, – напомнила она ему. – И вы подошли ко мне сзади и сказали:
«Потанцуйте со мной, Элизабет». И я… я согласилась, – продолжила она и умолкла, заметив какое-то новое выражение в его янтарных глазах. – Помните? – голос ее дрогнул, и она опустила голову.
Ян молчал. Элизабет подняла на него взгляд и вдруг увидела в его глазах такую тоску, уязвимость и неприкаянность, что ей стало трудно дышать и на глазах выступили слезы.
– Любите меня, Элизабет, – отчаянно прошептал он. От этих простых слов у нее пробежал мороз по коже.
– Я так и делаю, – сказала она, стараясь передать ему взглядом всю свою любовь.
Вальс кончился, и Ян с сожалением разомкнул руки. Они имеете прошли через толпу, улыбаясь встречным людям, которые не догадывались, что только что соединились две одинокие души. Когда они приблизились к Таунсендам, Ян задержал ее прикосновением руки.
– Я хотел вам кое-что сказать, – сказал он. Чтобы их остановка казалась естественной, он взял бокал с подноса, который лакей проносил мимо. – Я сказал бы вам раньше, но тогда вы стали бы сомневаться в мотивах, которые руководили мной, и не поверили бы мне.
Элизабет кивнула проходившей мимо женщине и медленно поднесла к губам бокал, слушая его тихие слова:
– Я никогда не говорил вашему брату, что не хотел на вас жениться.
Они медленно пошли к Таунсендам.
– Спасибо, – тихо сказала она, сделав глоток из бокала.
– И еще, – мрачно продолжил он.
– Что?
– Мне осточертел этот бал. Я бы отдал половину всего, что имею, лишь бы мы оказались сейчас вдвоем.
К его удивлению, она тут же согласно кивнула.
– Я тоже.
– Половину? – усомнился он, смеясь и совсем забыв о приличиях. –
Действительно?
– Ну, по крайней мере четверть, – уступила она, протягивая ему руку для прощального поцелуя и берясь за юбки, чтобы присесть в реверансе.
– Не смейте приседать передо мной, – предупредил он, целуя ее руку в перчатке. – Куда бы я ни пошел, везде женщины, как корабельные паруса, падают на пол.
Плечи Элизабет затряслись от смеха и, несмотря на его запрет, она присела в глубочайшем тронном реверансе, который представлял собой чудо грации и изящества, и услышала над собой его гортанный смех.
Настроение Яна резко переменилось, и сейчас ему казалось, что это самый чудесный бал на свете. С этого момента он уже совершенно хладнокровно танцевал с престарелыми матронами, чтобы заручиться уважением света и быть достойным кавалером Элизабет. Этот светлый и радостный для него вечер был омрачен всего несколько раз, когда кто-то, не зная его имени, рассказал ему, что всего два месяца назад дядя Элизабет рассылал письма с предложением ее руки всем бывшим ухажерам.
Не выдав своего гнева и мысленно проклиная Джулиуса, Ян расплылся в изумленной улыбке и поделился с говорившим своими сведениями:
– Я знаком с ее дядей. К сожалению, бедняга немного того. Что поделаешь, такие вещи случаются даже в самых лучших семействах. – Намек на слабоумного короля Англии Джорджа был очевиден, и собеседник Яна громогласно расхохотался.
– Это правда, – подтвердил он, – как ни прискорбно, но это так. – И пошел распостранять по зале слух, что дядя Джулиус Кэмерон – законченный идиот.
С Белховеном Ян управился так же быстро, но гораздо жестче и действеннее.
Дед рассказал ему, что Белховен хвастался, будто Элизабет какое-то время жила в его доме.
– Белховен, – обратился к нему Ян после получасовых поисков по залу.
Тот обернулся и удивленно воззрился на него, а его собеседники притихли и стали напряженно прислушиваться к их тихому разговору.
– Ваше присутствие на этом балу мне отвратительно, – опасно спокойным голосом произнес Ян. – Мне не нравятся ваш фрак, не нравится ваша рубашка и булавка на шейном платке. Кстати, вы и сами мне не нравитесь. Я уже достаточно вас оскорбил или мне продолжать?
Белховен разинул рот, и его одутловатое лицо покрылось смертельной бледностью.
– Вы… вы хотите вынудить меня к дуэли?
– Ни один нормальный человек не станет стреляться с такой мразью, но на этот раз я готов сделать исключение, поскольку эта мразь не умеет держать рот на замке!
– Дуэль? С вами? – пролепетал Белховен. – Но… но это нечестно. Все знают, какой вы стрелок. Это будет убийством.
Ян близко придвинулся к нему и процедил сквозь стиснутые зубы:
– Это убийство произойдет, ты, несчастный куритель опиума, если ты вдруг не вспомнишь, и очень громко, что пошутил насчет Элизабет Кэмерон.
При упоминании опиума бокал выскользнул из пальцев сэра Фрэнсиса и разбился об пол.
– Я только сейчас понял, что пошутил.
– Хорошо, – сказал Ян, подавляя желание задушить его. – А теперь начинай вспоминать по всей зале!
– Ну, после этого, Торнтон, я вряд ли рискну сказать, что он не лжет, – раздался веселый голос за спиной Яна, когда Белховен отправился выполнять приказание. Еще не до конца остыв от злости, Ян круто обернулся и столкнулся лицом к лицу с Джоном Марчмэном. – Кстати, у меня она тоже гостила, – сказал
Марчмэн. – Слава Богу, все было очень пристойно, так что не смотри на меня так, будто хочешь убить. Ее тетя Берта не отлучалась от нее ни на секунду.
– Кто? – спросил Ян, не зная, сердиться ему или удивляться.
– Тетя Берта. Маленькая пожилая женщина, очень неразговорчивая.
– Советую последовать ее примеру, – мрачно предупредил Ян. Джон Марчмэн, который частенько бывал в Шотландии и пользовался привилегией ловить рыбу в чудесном ручье Яна, бросил на друга обиженный взгляд.
– Тебе нет нужды напоминать мне, как должен вести себя порядочный мужчина.
Чтобы спасти Элизабет от грязных рук Белховена, я был готов жениться на ней, а ты всего лишь собирался его пристрелить. По-моему, моя жертва была…
– Что я слышу? – сказал Ян, чувствуя себя так, словно пришел в театр в середине второго действия и никак не уловит смысл пьесы.
– Ее дядя отказал мне. Получил предложение получше.
– Тем самым он значительно упростил тебе жизнь, – сухо сказал Ян и пошел разыскивать лакея с подносом, чтобы чего-нибудь выпить.
В последнем случае Ян даже получил некоторое удовольствие, так как рядом с ним была Элизабет. Они только что закончили второй – и последний – дозволенный на этот вечер танец. К ним приблизился виконт Мондвэйл с повисшей у него на руке Валери, за ними, обмахиваясь веерами, следовала группа дам. Женщина, которая причинила им с Элизабет столько боли, вызывала у Яна почти такой же гнев, как и Мондвэйл, пялившийся на Элизабет, словно лебедь, погибающий от безнадежной любви.
