Элейн Барбьери - В плену экстаза
— Люсиль, что с тобой? Иди… иди сюда, присядь.
Пат подвел девушку к дивану в углу кабинета и осторожно усадил ее. Люсиль молча смотрела на него, и он с тревогой в голосе спросил:
— Что с тобой, Люсиль? Она покачала головой:
— О, Пат, ты… ты не…
— Что я? — Пат взглянул на нее с удивлением.
— Ты же знаешь… Ты знаешь, о чем я говорю, черт тебя подери! — Люсиль была в отчаянии; ее чудесные голубые глаза внезапно затуманились слезами, но она все же сумела взять себя в руки и, преодолев минутную слабость, решительно заявила: — Пат, ты не женишься на этой женщине!
Пат насторожился; его зеленые глаза сверкнули гневом.
— Вот как? Я не могу жениться на Мариэтте… Скажи почему, Люсиль? Уж не потому ли, что моя женитьба помешает тебе играть чувствами людей?
Люсиль отрицательно покачала головой.
— Нет, дело не в этом. Дело в том, что… — Девушка сделала глубокий вдох и, собравшись с силами, проговорила: — Ты не можешь жениться на Мариэтте, потому что у меня будет от тебя ребенок.
Пат замер. Его лицо побледнело как полотно. Какое-то время он молчал, потом вдруг спросил:
— Откуда мне знать, что это мой ребенок? Может, я просто удобный для тебя человек, за которого…
При этих словах ее пронзила боль — острая как нож. Хватая ртом воздух, Люсиль вскочила на ноги. С тихим стоном она отвернулась от Пата и, исполненная отчаяния, направилась к двери. Но он догнал ее и, схватив за плечи, развернул лицом к себе. Глядя ей прямо в глаза, он срывающимся от волнения голосом проговорил:
— На этот раз ты просто так не убежишь, Люсиль. И шуткой или кокетством тоже не отделаешься. Правду! Я хочу услышать от тебя правду. Откуда мне знать, что этот ребенок — мой?
Люсиль покачала головой:
— Пат, как ты можешь во мне сомневаться? Я никогда не думала, что ты решишь…
— Ответь мне, Люсиль. Я должен знать! Судорожно глотнув, Люсиль вскинула подбородок.
— Ребенок твой, потому что после того раза, когда мы были вместе в твоем загородном особняке, я не имела связей с другими мужчинами! После того я не могла представить на твоем месте ни одного мужчину. Ни одного! А эти глупости насчет Рэнда… Я ничего от него не слышала и, по правде говоря, даже забыла о нем думать. Зато я проводила долгие часы, думая о тебе. Как я себя тогда ненавидела! Как пыталась отделаться от уз, что привязали меня к тебе! Я хотела заставить тебя заплатить за то, что ты вошел в мою жизнь и лишил меня свободы. Мне хотелось показать тебе — и себе тоже, — что ты мне не нужен, что я могу обойтись без тебя. — Ее голос дрогнул, но она продолжила: — О, Пат, я не знала, я не представляла… — От подступивших к горлу слез ей было трудно говорить. — Я не знала, как сильно я тебя люблю…
Девушка умолкла, и надолго воцарилось молчание. Пат в изумлении смотрел на нее, но не произносил ни слова. Тихонько всхлипнув, Люсиль попыталась высвободиться — теперь ей хотелось побыстрее уйти. Но Пат ее не отпускал, он пристально смотрел ей в глаза.
— Скажи это еще раз, Люсиль, — сказал он, наконец.
— Что?.. Нет, я…
— Скажи это снова, черт тебя подери! — По-прежнему держа девушку за плечи, он с силой встряхнул ее. — Скажи, Люсиль, я должен убедиться…
— Убедиться в чем? Что я тебя люблю? Если ты меня тогда отпустишь, я скажу это еще раз. Да, я люблю тебя, высокомерный уб…
— Заткнись, Люси… Заткнись, дорогая, и поцелуй меня.
Пат привлек девушку к себе и впился в ее губы поцелуем. Люсиль попыталась высвободиться, но он еще крепче прижал ее к груди. Когда же поцелуй прервался и Пат чуть отстранился, Люсиль увидела на его лице счастливую улыбку. Она хотела что-то сказать, но он снова ее поцеловал, потом заявил:
— А теперь мой черед говорить. Ты испорченная, самодовольная, надменная, эгоистичная… — Губы девушки задрожали, а Пат с радостной улыбкой продолжал: — Но ты красивая, умная… и необыкновенно желанная… Я люблю тебя, дорогая. Я полюбил тебя с первого дня — тогда ты вошла в кабинет своего отца в пеньюаре и посмотрела сквозь меня высокомерным взглядом. Ты бросила мне вызов, взволновала меня, заставила возжелать тебя до безумия. И было чертовски трудно сделать так, чтобы ты меня полюбила…
Слезы задрожали на ресницах девушки и покатились по щекам. Тихонько всхлипывая, она прошептала:
— Какой же ты негодяй, Пат… Заставил меня так страдать…
— Правда, дорогая? Я очень рад.
— Рад?! Ах ты…
— А ты заставила страдать меня. Но теперь ты моя, и я уже тебя не отпущу.
— В ближайшие семь месяцев или около того…
— Никогда!
Его решительность заставила Люсиль улыбнуться. Когда же Пат вновь заговорил, ее радость выросла беспредельно:
— Ты выйдешь за меня замуж, Люси. И мы положим конец твоим… чувственным эскападам с привлекательными молодыми людьми, ты меня поняла?
— Да, дорогой. Если только этот привлекательный молодой человек не ты…
— И ты будешь мне хорошей женой?
— Конечно, дорогой. Но как же Мариэтта?
— Она будет хорошей женой Уоллису Рамзи.
— Уоллису Рамзи?
— Да, Уоллису Рамзи, одному из клерков твоего отца. Они уже много месяцев влюблены друг в друга.: — Пат усмехнулся и добавил: — Уоллис… м-м… в восторге от глупышек…
— О, Пат!.. А ты заставил меня думать…
— Заставил думать — что? Что я в восторге от глупышек? — Он расплылся в улыбке. — Нет, ты единственная женщина, которую я люблю.
Крепко обняв Люсиль, он нежно поцеловал ее. Затем, отстранившись, прошептал:
— Скажи это еще раз, маленькая негодница.
— Что сказать? Не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Люси…
— Я дюблю тебя, хоть ты и негодяй. Я люблю тебя, Пат.
Он рассмеялся и тихо ответил:
— Я всегда это знал. Всегда знал.
— Пат, ты…
Но его губы заставили ее умолкнуть — в нем с новой силой разгорелось пламя страсти. Он добился того, чего хотел, о чем давно мечтал, и теперь его ликование не знало границ, потому что Люси хотела того же. И так будет у них всегда. Да, всегда, уж он-то костарается…
Сладковатый запах ягод наполнял воздух над тропой, по которой Рэнд гнал своего вороного уже несколько дней подряд, после того как свернул в сторону от основной дороги. Вьющаяся лента тропы заросла по сторонам кустарниками горной ежевики. К нему тянулись, искушая отведать, ее колючие ветки, отягощенные ягодами, и аромат их разносился на многие мили. Но все это оставалось за пределами его сознания — он думал сейчас совсем о другом. Он знал, что должен торопиться, и постоянно пришпоривал вороного.
То и дело оглядывая бескрайние просторы, он надеялся увидеть одинокую хрупкую фигурку на лошади. Но, увы, Билли нигде не было.
Рэнд снова и снова вспоминал тот день — последний день, который они провели вместе. Каким же он был слепцом! Любовное томление, что испытывала к нему Билли, заставило его забыть о том, что он хотел серьезно с ней поговорить и все между ними уладить… Оказывается, она отдавалась ему так самозабвенно, чтобы отвлечь его от других мыслей, и она своего добилась. Он обо всем забыл. Исполненный любви к ней, он предпочел не замечать ее отчаяния, полагая, что она питает к нему подлинную страсть. Но теперь он знал: таким образом Билли прощалась с ним навеки.
