Оружие Вёльвы - Елизавета Алексеевна Дворецкая
– Да, мой дед мне сказал, – Бьёрн вздохнул и опустил глаза.
– Только из этого ничего не выйдет, – ухмыльнулся Альрек. – Теперь это наша девушка, и мы ее оставим себе.
– И ты, Бьёрн, это стерпишь? – Ингвёр прищурилась.
Она предпочла стать наложницей Альрека, чем кануть в морские волны с мешком на голове, но вовсе не хотела провести всю жизнь в «рабынях конунга». Когда-нибудь молодость пройдет, красота увянет, Альрек с его привычками легко найдет себе новую забаву, но Ингвёр останется рабыней! Пойдет в дружине по рукам и закончит потасканной старой вороной, чистящей котлы в поварне, вечным позором своего рода!
– Ты примиришься с тем, что твоя невеста, избранная для тебя твоим дедом-конунгом, останется рабыней твоего соперника?
– Мой дед поручил мне постараться выкупить ее, – Бьёрн с трудом поднял глаза на Альрека; торжествущий взгляд этих желто-серых глаз резал его как нож.
Пусть Бьёрн раньше и не думал об Ингвёр, сейчас, когда она сама об этом заговорила, видеть ее в полной власти Альрека было нестерпимо унизительно. Ингвёр сейчас испытывала по большей части злость: на неудачную судьбу, на Хольти, это рабское отродье – казался толковым, а как дошло до дела, так его одолел другой раб, вооруженный засаленным блюдом! Теперь же Лунан получил свободу и новую одежду, а тело Хольти выброшено в болото. Но перед Бьёрном Молодым Ингвёр постаралась принять несчастный вид. Бледная от долгого сидения взаперти, истомленная тревогой и досадой, она и правда внушала сочувствие. У любого бы дрогнуло сердце при виде юной красоты в таком жалком положении, а Бьёрн Молодой, не в пример деду, был человеком добрым.
– Я поговорю об этом с Эйриком, – сказал Бьёрн и поднялся. – Надеюсь, с нею хорошо обращаются?
– Как видишь, она ни в чем не терпит нужды, спит на мягкой лежанке и ест то же самое, что мы сами, – с любезным видом заверил Альрек, но и в этих словах слышался намек на то обстоятельство, которое унижало Ингвёр и терзало Бьёрна.
Однако разговор с Эйриком о выкупе успеха не принес.
– Она не получит свободы, пока наш дед жив. Я не так глуп, чтобы выпускать из рук собственную гибель. Пока деда не утащит Хель, эта красотка останется у меня. Потом поговорим. Если к тому времени мой брат согласится с нею расстаться…
Альрек ухмыльнулся, а Бьёрна снова пронзило чувство унижения. Выкупа́ть девушку после того, как Альрек натешится? В то время ее честь уже не будет стоить и ореховой скорлупки. А он до самой смерти, проживи он столько же, сколько дед, останется «тем Бьёрном, которого невесту морские конунги в наложницы забрали».
Положение дел было ему ясно, и долго думать не приходилось. Уехать ни с чем – все равно что самому стать наложницей бойких двоюродных братьев.
– Вы не оставляете мне иного выхода, – Бьёрн взглянул на одного из братьев, потом на другого. – Я вызываю Альрека на поединок. Кто одолеет, тому и достанется эта девушка. Если он выиграет, она останется у вас, на сколько вы пожелаете. Если я выиграю, я увезу ее с собой. Призываю Одина в свидетели вызова.
По толпе хирдманов полетел ропот. Эйрик немного подумал, хотя у него тоже не было выбора: отказ от вызова обесчестил бы их.
Он взглянул на Снефрид; она чуть заметно кивнула и даже сделала знак глазами: не тяни. В этот миг он видел в Снефрид не столько женщину, сколько свою спе-дису, владычицу судьбу, точно знающую, какое решение будет верным.
– При свидетельстве Одина я принимаю твой вызов. Вы близкие родичи, вам не сделает чести желать смерти друг друга, и вы будете биться до первой крови. Кто возьмет верх, тот получит Ингвёр дочь Гардара.
Под сотнями напряженных взглядов Эйрик протянул Бьёрну руку.
Поединок назначили на завтра: Бьёрн понимал, что долгое ожидание само по себе может убить деда. Его уложили в кладовой возле Олава, а Альрек отправился, как обычно, в спальный чулан к Ингвёр.
Эйрик, собираясь спать, молчал, пока раздевался. Когда лег, то оперся на локоть и уставился в лицо лежащей перед ним Снефрид.
– Почему ты хотела, чтобы я согласился? Тебе что-то известно, чем это кончится? Альрек выиграет?
– Я не знаю, кто выиграет. Я только твоя вирд-кона, не его. Но согласиться тебе все равно бы пришлось, вы ведь не можете отказаться от вызова при всей дружине. Важно было, чтобы вы ударили по рукам, пока он не вспомнил про ее жезл и не догадался потребовать и его тоже.
– Пока он не догадался, – Эйрик ниже склонился к ее лицу, – поставить условие, чтобы девку ему выдали целиком. А не голову отдельно, все прочее отдельно.
– При свидетельстве Одина? – Снефрид изумленно раскрыла глаза, но видела по его взгляду, что он совершенно серьезен.
Сейчас в его глазах отражались именно те темные глубины вдохновенной смерти, которых она когда-то боялась.
– О́дин – мастер на такие шутки. Он бы оценил. Я подумываю об этом.
– Н-не надо, – Снефрид обвила рукой его шею и стала поглаживать, будто успокаивая опасного зверя. – К этому жезлу старикова нить была привязана при его рождении. Если отнять у нее жезл, изготавливать другой будет бесполезно. Без жезла Ингвёр не услышит спе-дису и больше ничем не сможет ему помочь. Мы просто бросим этот жезл в море – пусть теперь какая-нибудь из морских великанш будет его вирд-коной. И пусть Бьёрн… то есть победитель забирает девушку.
– Ну, хорошо, – Эйрик медленно улегся на спину. – Хотя я думаю, Альрек и правда огорчится, если ему придется так быстро ее отдать.
– У Альрека будет сколько угодно девушек, – Снефрид прижалась лицом к его плечу. – А твоим делам эта потеря не повредит.
У нее была еще одна мысль – что может случиться, если утопить жезл Бьёрновой вирд-коны, но пока она не хотела говорить об этом. Не настолько еще она ощущала себя валькирией, избирающей на смерть.
Они помолчали, и Снефрид уже думала, что Эйрик засыпает, как он снова подал голос.
– Ее жезл ведь у тебя?
– Да. Заперт в моем ларе.
– Я хочу, чтобы ты сделала это завтра на рассвете.
– Что?
– Швырнула его в море.
Глава 8
