Элейн Барбьери - Ради любви
— Послушай, Дерек…
— Нет, дай мне закончить! Я хочу, чтобы ты любила меня так же, как я люблю тебя. Я хочу быть нужным тебе так же, как ты нужна мне. Я хочу наполнить твою жизнь счастьем. Я хочу заботиться о тебе, разделить с тобой свою жизнь… Я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной. И я хочу, чтобы мы поделились нашей любовью с нашим малышом.
Мужественное лицо Дерека исказилось от муки и отчаяния.
— Очень многое тебе, наверное, будет трудно забыть. Но я прошу тебя дать мне шанс доказать, что наше с тобой завтра будет неизмеримо лучше нашего вчера. Во всем, Джиллиан. Позволь мне доказать мою любовь. — Голос его дрогнул. — Может быть, ты попробуешь, Джиллиан? Пожалуйста…
Господи, он сказал «пожалуйста»… Гордый, властный Дерек Эндрюс вымаливал ее любовь. Этот суровый, мрачный человек любил ее так же, как она любила его, как она всегда любила его…
— Джиллиан…
Всхлипнув, Джиллиан упала в его объятия. Дерек неистово прижал ее к своей груди. У Джиллиан пела душа от бессвязных, невнятных слов любви, которые он шептал ей на ухо. Слова эти навсегда остались в ее сердце. Она почувствовала на своих губах его губы, и ответные ее слова утонули в поцелуе. Он все длился и длился, этот поцелуй, он стал их торжественным обещанием перед алтарем любви…
«Как же я буду любить тебя», — подумала Джиллиан.
Эпилог
Тропическая ночь была тихой и душной. Легкий ветерок задувал в настежь открытое окно спальни и слегка колыхал занавески. Джиллиан беспокойно зашевелилась во сне.
Дерек стоял рядом с кроватью и любовался ослепительной красотой спящей женщины. Его обнаженное тело казалось в темноте какой-то призрачной тенью. Он еще ощущал аромат ее пышных мерцающих волос, шелковистую гладкость кожи под своими пальцами, вкус ее чувственных трепетных губ, радостно открывавшихся навстречу его поцелую. В ушах у него еще звучал ее восторженный любовный стон.
Движение справа отвлекло его внимание. Он повернулся к стоящей неподалеку от кровати колыбели. Занавески разошлись под дуновением ветра, и луч лунного света упал прямо на сладко посапывающего младенца.
У трехмесячной малышки на головке засеребрился легкий пух, который со временем превратится в такие же чудесные волосы, как у ее матери. Удивительно длинные темные ресницы лежали на пухленьких розовых щечках. Под закрытыми веками отдыхала пара черных любопытных глазенок.
Джулианна… Его дочурка…
Дерек не мог поверить, что можно испытывать такую любовь к этому маленькому существу.
В его ладонь неожиданно скользнула теплая рука Джиллиан. Дерек повернулся и встретил любящий взгляд прозрачных голубых глаз. Он наклонился и нежно поцеловал жену в губы.
— Джиллиан, ты счастлива?
Скользнув в его объятия и уютно свернувшись там теплым клубочком, Джиллиан с улыбкой кивнула. К ней возвратилась былая стройность. После родов она еще больше расцвела и, похоже, с каждым днем становилась все красивее и красивее.
— Скажи мне это, Джиллиан.
Она на мгновение задумалась, потом потянулась губами к его губам и тихонько шепнула:
— Да, я очень счастлива.
В груди Дерека начала подниматься знакомая теплая волна. Он чуть повернул к себе голову Джиллиан и начал нежно целовать ее лоб, брови, густые длинные ресницы, нежную кожу щек, подбородок, изгиб губ… Радость все росла и росла, счастье все прибывало и прибывало.
Джулиана пошевелилась во сне и на миг отвлекла их друг от друга.
— Она спит точно как ты, — прошептал Дерек.
— Зато по характеру она уже сейчас вся в тебя, — улыбнулась в ответ Джиллиан.
— Придется ей объяснить, что с нами этот номер не пройдет, — покачал головой Дерек.
— Она, между прочим, такая же упорная, как и я.
— Да, это верно, — улыбнулся Дерек.
Неожиданно он сгреб жену в объятия и отнес обратно в постель. Два дня назад Дерек вернулся из многонедельной поездки в Чарльстон. Он вернулся к восторженно-нежной Джиллиан, к заметно подросшей за время его отсутствия малышке и к держащимся за руки Одри и Кристоферу, наконец-то!
Он до конца жизни останется должником Одри за то, что она пришла к нему на корабль за день до отплытия. Было это много месяцев назад, но даже сейчас Дерека пробирала дрожь от мысли, как близко он был от того, чтобы потерять Джиллиан. Он не мог отыскать нужных слов, чтобы выразить Одри свою благодарность. Плавание, которое, скорее всего навсегда бы разлучило его с Джиллиан, превратилось в свадебное путешествие и пролетело как один восхитительный день.
Дерек притянул Джиллиан к себе. Жизнь его потихоньку начала устраиваться. Джона Барретта судили и признали виновным во множестве преступлений. Большую часть своей жизни ему предстоит провести в тюрьме Кингстона. Он получил по заслугам.
Что касается Эммалины, то таинственная перемена, происшедшая с ней, объяснилась через несколько месяцев после их с Джиллиан свадьбы: мадам Дорсетт появилась в городе с большим выпиравшим из платья животом.
Поговаривали, что, когда Эммалине пришел срок родить, всю ночь над поместьем Дорсетта разносились ее крики. Но вряд ли ее можно было осуждать за это, потому что к утру на свет появилась тройня! Роберт Дорсетт души не чаял в своих дочурках. А Эммалина…
Ходили слухи, что интерес к черной магии у нее совсем пропал. Поговаривали и о том, что она теперь почти не выезжает из поместья. А еще судачили, будто Эммалина опять беременна.
Дерек издал негромкий смешок, который затих, пойманный губами Джиллиан. Он радостно ответил на ее поцелуй, вложив в него всю силу своей любви. Он не переставал поражаться, что чудо по имени Джиллиан — его жена, и всякий раз, сжимая ее в объятиях, удивлялся все сильнее. Дерек слегка отстранился и тихо прошептал ей на ухо:
— Я люблю тебя, Джиллиан.
Страстный отклик Джиллиан зажег внутри него знакомый огонь желания.
Джиллиан была с ним, с ним навеки. Благодаря ей он стал мужем и отцом.
Дерек прижался губами к ложбинке между упругими теплыми грудями и двинулся вниз, к животу, и еще дальше, к шелковистому темному треугольнику… Он вспомнил их первую встречу морозным утром в лондонском порту. Тогда она ненавидела его. Все осталось там, в черном прошлом.
Джиллиан любит его, и эта любовь стала смыслом его жизни.
