Сандра Браун - Другая заря
И вдруг Бэннер разозлилась: судьба жестоко посмеялась над ней, и уже второй раз!
Что ж, хватит! Она устала от печального лица Джейка. Ей до смерти надоели его участливые слова.
Как ты себя чувствуешь, дорогая? Ты выглядишь усталой.
Почему бы тебе не прилечь ?
Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты очень бледна. Хватит с нее! Бэннер не может и не станет жить с ним всю свою жизнь, зная, что он тоскует по другой женщине. Она как-то сказала ему, что не хотела бы видеть мужа-мученика рядом с собой. Не нужен ей мученик и в постели. Если Джейку недоступна Лидия, пускай найдет себе другую. Бэннер Коулмен не собирается никого замещать.
Она быстро поднялась и вышла, даже не накинув на себя шали.
Бэннер видела, как решительно покинула мать Ривер-Бенд.
Она поняла тогда, что Лидия не в силах остаться и видеть свежую могилу Росса каждый день. Это постоянно напоминало бы ей о реальности и было бы слишком мучительно.
Бэннер не могла бросить Джейка — ведь это все равно что вырвать из груди сердце. Но она не принесет ему в жертву свою жизнь, оставив все как есть. Бэннер не станет до старости мириться с его любовью к Лидии. Какая жалкая участь ожидала бы ее в таком случае! А что, если обида когда-нибудь прорвется? А что, если Джейк возненавидит жену? А что произойдет, когда тело ее станет некрасивым после родов? Он пожалеет жену? Нет. У Бэннер есть гордость, и она не позволит себе так жить. Бэннер сама преследовала его, это верно, сама бросилась к его ногам, сама умоляла его, но все, хватит. Больше никогда она не будет унижаться. Нельзя заставить Джейка полюбить ее. Это невозможно. Поэтому лучше решить все сразу, чем провести многие годы, тщетно пытаясь что-то изменить.
Бэннер, задыхаясь, подбежала к нему. Джейк услышал ее прежде, чем жена схватила его за рукав, резко дернула и повернула к себе. Ее ночная рубашка белела в темноте, как парус призрачного корабля. Луна отражалась в глазах Бэннер, и они светились, как у кошки. Волосы разметались и словно венцом окружали голову. Она казалась не земной женщиной, а прекрасной разъяренной богиней.
— Если хочешь ее, поезжай за ней! — закричала Бэннер. — Я не стану тебя удерживать. Я люблю тебя. Хочу тебя! Но не так! Я не желаю, чтобы ты лежал в моей постели, тоскуя по другой женщине! Иди за ней!
Бэннер быстро направилась к дому твердой и решительной походкой. Джейк схватил ее за рукав рубашки.
— Отпусти меня!
— Охо-хо! — Джейк притянул к себе жену и обнял ее. — Что за вожжа тебе под хвост попала, принцесса Бэннер? Раз начала ссору, доводи ее до конца.
Бросив на него сердитый взгляд, она вырвалась, но не попыталась убежать.
— Хорошо, — спокойно сказал он. — Что у тебя на уме?
— Во-первых, мне надоела твоя постоянная мрачность.
— Мрачность? Да ты сама и трех слов за несколько дней не произнесла.
— Я устала от твоего участливого тона. Уж лучше бы ты ругался и упрекал меня, чем подкладывать подушки мне под ноги.
— Да я не… Что за… Какие подушки?
— Думаю, тебе стоит переехать в дом к рабочим, потому что ты явно предпочитаешь мне общество лошадей.
— Кто это сказал? Ладно, я буду спать у рабочих. Спасибо.
— Ты ведь не хочешь спать со мной в спальне.
— Черта с два не хочу. По-твоему, я все время угрюмый и сердитый, хотя отношусь к тебе как к богине? Так вот, я хочу, чтобы моя жена вернулась ко мне.
Воинственность Бэннер сразу исчезла, и она удивленно уставилась на него.
— Что?
— Я хочу, чтобы моя жена вернулась ко мне. Что с ней случилось? В тот день, когда мы поженились, умер ее отец. Да, так уж произошло. Я понимаю, что несколько дней ты была в плохом состоянии. Но прошло уже две недели! — Джейк с трудом сдерживал гнев. — Мое терпение на исходе. Пора тебе научиться вести себя как подобает жене. Давай вернемся к тому дню, когда мы обвенчались, и начнем все сначала.
Он взволнованно покачал головой.
— Ты же помнишь тот пикник после церкви. Неужели забыла? Что ты делаешь со мной? Что вообще мы делаем? Боже, Бэннер, ты то горячая, то холодная. Один день страстно занимаешься любовью, а назавтра, стоит мне приблизиться, отворачиваешься. Ничего не понимаю. И как, черт побери, я должен себя вести?
— Но ведь ты же любишь ее!
— Да кого? — крикнул Джейк.
— Мою мать.
Ошеломленный, он отпрянул от Бэннер и в немом изумлении уставился на нее.
— Могу ли я вести себя как жена, заниматься с тобой любовью, зная, что ты любишь ее? Я видела, как ты обнимал Лидию утром после папиной смерти. Ты ни на шаг не отходил от нее, кроме тех часов, когда тебе приходилось спать со мной.
Слезы текли по ее лицу, она вытирала их кулаками.
— Я видела, как вы прощались с ней сегодня. Сердце разрывалось от того, как ты смотрел на нее. Ты не раз говорил мне, что я слишком горда. Так неужели же ты полагаешь, что я готова провести жизнь с мужчиной, влюбленным в другую женщину? Тем более что эта женщина — моя мать. Она держит в плену твое сердце двадцать лет. Я, конечно, не могу с ней соперничать. И не буду.
— Ты закончила? — спокойно спросил Джейк. Бэннер всхлипнула и вновь зарыдала. — Так вот в чем дело? Ты думаешь, что я люблю Лидию?
— Конечно.
— Да, я люблю ее. Я всегда буду любить Лидию, как любил и Росса. Что-то соединяло нас всех. Это невозможно объяснить. Лидия мне ближе, чем мои сестры. В тот день, когда Росс умер, мы горевали вместе. Разве нам нельзя было вместе горевать? Мы поддерживали и успокаивали друг друга.
— Не о такой любви я говорю, сам понимаешь. — Бэннер раздраженно тряхнула головой.
— Да, когда я был мальчишкой, мне казалось, что Лидия стоит на недосягаемой высоте. Она стала для меня идеалом женщины. И многие годы я внушал себе, что влюблен в нее. Я ревновал ее к Россу, завидовал, что такая женщина проводит каждую ночь в его постели. — Джейк глубоко вздохнул. — Но теперь я уже не влюблен в нее, Бэннер, так, как в тебя. И кстати, никогда не был в нее влюблен так, как в тебя. Задрожав, Бэннер судорожно вздохнула:
— Так ты влюблен в меня? Он поднял глаза к небу.
— А ты что думаешь? Конечно, влюблен с той самой ночи в сарае. Как по-твоему, почему я все это время такой сердитый? Потому что борюсь с собой. В ту ночь я почувствовал, что погиб, и с тех пор не могу оправиться. Я боялся испытывать такие чувства к женщине, и уж тем более к тебе. Ты была для меня только ребенком, дочерью моих лучших друзей. — Джейк протянул руку и ласково сказал:
— Ну иди ко мне.
Бэннер неуверенно шагнула к нему, и Джейк, взяв ее руку, притянул к себе.
— Бэннер! — Он вдохнул аромат ее волос, по которому так скучал. — Боже, как ты была хороша в тот первый раз. Все во мне перевернулось. С тех пор я влюблен как сумасшедший. А может, и задолго до этого. Может, все то время, когда ты росла, я просто не позволял себе это замечать.
