Бертрис Смолл - Злючка
Она глубоко вздохнула.
— Моя Белла, — тихо сказал он, — жизнь так коротка, что тратить хоть одну драгоценную минуту зря — несомненно, преступление против Бога. Мы потратили бесплодно столько времени, но больше ни секунды! Я с ума схожу по тебе! Не будь твои принципы так строги, думаю, и ты призналась бы в том, что неравнодушна ко мне. Это правда?
— Ох, месье, — прошептала Арабелла, закрыв лицо ладонями.
— Признайся, моя Белла! Ты тоже любишь меня? — спросил он, осторожно отводя ее руки.
— Но если я разочаруюсь? — беспокойно спросила она, ловко избегая прямого ответа, хотя Адриан в своей настойчивости не заметил этого. — Я никогда не знала других мужчин, кроме мужа. Я не куртизанка, обученная искусству Эроса, Адриан. Ты преследовал меня много месяцев. Что, если реальность окажется не столь восхитительной, как предвкушение? Я пожертвую своей честью ради химеры!
— Ты очаровательна, моя Белла, — ответил он, снисходительно улыбаясь. — Твои губы словно первая летняя земляника, любовь моя. Когда я целовал их, чувствовал, как ты дрожишь от прикосновения. Груди твои — будто спелые налитые персики, плоды, достойные короля. Никогда я не смогу ими насытиться и буду ласкать, целовать и гладить каждую частичку твоего божественного тела. Клянусь, никогда ни в чем ты не сможешь меня разочаровать.
— Но если вы не дадите мне блаженства? — серьезно спросила Арабелла.
Она поняла: для того чтобы завоевать любовь герцога, нужно вести тонкую игру и не позволять ему обращаться с собой так, как с остальными. Самое глупое — просто отдаться ему. Он не должен быть полностью удовлетворен их отношениями, пока не уверится, что лучшего любовника не имела еще ни одна женщина. Эта связь не должна прерваться, прежде чем Арабелла получит необходимые сведения. Она неожиданно поняла, что задача предстоит нелегкая, но если все кончится хорошо — наградой будет Грейфер и возвращение домой, к маленькой Маргарет.
— Разочаровать тебя? — удивился герцог. Столь невероятная мысль ему, видимо, никогда не приходила в голову.
— Мой муж был искусен в любви, — искренне призналась Арабелла, — и дарил мне наслаждение. Однако я слышала, что далеко не все мужчины таковы. Разве это не так? — бесхитростно добавила она.
— Да… — медленно протянул он. — Мне тоже так говорили, но ни одна из тех, кого я любил, не жаловалась, могу поклясться в этом.
Арабелла обольстительно улыбнулась ему. Отсветы пламени бросали оранжевые блики на ее тело, окрашивая его в золотистые тона, отражаясь в багровом рубине, покоившемся на груди, и в светло-зеленых глазах.
— Если это так, Адриан, тогда ты должен снова поцеловать меня: вкус твоих поцелуев — словно сладкое вино, а я умираю от жажды.
Герцог де Ламбор почувствовал, как сердце рвется из груди.
Никогда еще он не встречал столь очаровательной и загадочной женщины, такой безумно возбуждающей смеси невинности и чувственности.
Он вновь поцеловал Арабеллу и, к своему восторгу, почувствовал, как ее губы медленно раскрылись, а язык нерешительно коснулся его языка. Застонав от наслаждения, Адриан полузакрыл ее своим телом.
Арабелла позволила страсти подхватить себя и унести. Из ее уст вырвался ответный стон; тонкие руки обвились вокруг шеи герцога; Арабелла прижалась к нему грудью, чувствуя, как жесткие волосы щекочут кожу, и ощущая упругое прикосновение мощного орудия мужественности. Пальцы Арабеллы мягко скользили по затылку герцога, вызывая озноб возбуждения.
Адриан нехотя оторвался от сладких губок и стал осыпать нежными поцелуями закрытые веки и запрокинутую шею.
— Моя Белла! — хрипло прошептал он. — Ты опьяняешь меня!
Губы поползли к плечу; ощутив внезапный укус, Арабелла громко вскрикнула, но язык Адриана тут же начал зализывать горящую кожу, прогоняя боль, и медленно коснулся соска, одного, потом другого. Адриан вобрал губами нежные кончики, целуя, покусывая, всасывая.
Странные горловые звуки вырывались у Арабеллы. Она забыла, совсем забыла, как прекрасно прикосновение мужского рта к груди женщины, и теперь извивалась в порыве блаженства. Ладонь ее продолжала гладить его волосы, побуждая на дальнейшие подвиги.
— О да, — прошептала Арабелла. — О да!
Адриан обнял ее, прижал к себе и, лаская, прошептал:
— Итак, моя Белла, сладкие плоды твоих грудок чувствительны к наслаждению, которое дарят мои губы. Может, я смогу дать тебе экстаз?
— Может быть, — согласилась она и тут же охнула — гибкие пальцы отыскали самое интимное и чувствительное местечко. — Адриан! — вскрикнула она, пораженная тем, как быстро герцогу удалось ее возбудить, но тут же поняла — слишком долго у нее никого не было.
Адриан Морло решил, что за внешней сдержанностью и холодностью скрываются огонь и пламя. Уже сейчас ее любовные соки орошали его пальцы, погруженные в сладостную плоть.
Он должен ощутить их вкус! Никогда еще женщина не доводила его до такого состояния за столь короткое время! Он чувствовал, как похоть бурлит в крови с такой силой, что почти боялся умереть, — сердце бешено колотилось. Перевернувшись, он сунул голову между ее раскинутых ног, гибкий язык мгновенно нашел крохотный драгоценный холмик, скрытый в складках розовой плоти, немилосердно терзая его, пока не превратил в твердый напряженный камешек.
Арабелла дернулась, словно от удара молнии. Тело выгнулось в безумном порыве, но пальцы Адриана, впившиеся в бедра, не давали двинуться, и она застонала — первые крохотные иголочки наслаждения пронзили тело.
Герцог, удовлетворенно засмеявшись, поднял голову.
— Я дал тебе блаженство, моя Белла? Правда? — лукаво спросил он.
Но Арабелла задыхалась так, что не Могла говорить, лишь через несколько минут у нее вырвалось:
— Почти, месье, почти, но не совсем.
— Злючка! — снова засмеялся он и, приподнявшись, медленно вошел в ее тесный грот любви. — Я заставлю тебя плакать и кричать от неведомой раньше страсти, моя Белла! — яростно воскликнул он.
Но она взяла себя в руки, несмотря на нежное вторжение во влажные глубины, и вызывающе прошептала;
— Увидим, месье, увидим.
Адриан начал двигаться размеренно, ритмично, словно в такт какой-то древней примитивной мелодии, но Арабелла знала, что мужчина, возбужденный так безумно, как Адриан Морло, не сможет долго сдерживаться. Если она сумеет довести его до экстаза, пусть даже пожертвовав своим… тогда Адриан, заинтригованный столь неожиданным вызовом, не захочет скоро с ней расстаться — хотя бы потому, что желает торжествовать победу. Арабелла знала: уверения герцога в любви — не более чем средство достичь цели. Она могла бы поклясться, что Адриан не любит никого, кроме себя.
