Дженел Тейлор - Вслед за ветром
Марта, Джесс и несколько работников остались на новом ранчо, чтобы закончить консервирование. Хенк вернулся домой, так как ему нужно было приготовить ужин и похлопотать по хозяйству. После отъезда Мэри Луизы он взял на себя всю ее работу. Когда вечером консервирование было закончено, все просто валились с ног от усталости. От постоянной возни с водой у всех болели руки. Работники отправились в сарай, бабушка и Мэтт разошлись по спальням для гостей, а Джесс легла в хозяйской спальне.
Прежде чем упасть на уютную постель, Джесс осмотрелась вокруг. Ее воображение рисовало себе картины того, как проводил в этой комнате свои дни и ночи Уилбор Флетчер. Тут ей пришло в голову, что надо разобрать имущество и одежду, оставшиеся от прежнего хозяина. Она позволит Мэтту выбирать первому, а то, что останется, раздаст другим работникам. Ей очень нравился этот большой и уютный дом в испанском стиле. Было просто жалко оставлять его закрытым. Ничего, скоро она решит, что с ним делать.
Лежа в темноте, Джесс думала о том, как могла Мэри Луиза отдаться такому жестокому и злому человеку. Как часто ее сестра занималась любовью в этой комнате? Как это все у них происходило? Так же страстно и восхитительно, как у них с Наварро? Мэри Луиза была такой необузданной, такой завистливой и жадной.
Интересно, ее сестра так же тоскует по тому, что происходило между ней и Уилбором. Как она сама по тому, что было у них с Наварро? Будет ли Мэри Луиза пытаться найти продолжение таких отношений с новым мужем или возлюбленным? Джесс не могла себе представить, что другой мужчина займет место ее возлюбленного. Но если она никогда не позволит этому случиться, то останется одна на всю жизнь. Она будет одинокой, бездетной и неудовлетворенной. Сможет ли она жить такой жизнью? Джесс так хотела, чтобы Наварро оказался рядом с ней, целовал ее, занимался с ней любовью.
Джесс повернулась на бок. Она никак не могла принять удобную позу. Она всегда спала на животе, но в последнее время ее грудь так болела, что она не могла надавливать на нее. Неожиданно Джесс подумала о том, что у нее не наступало обычное женское недомогание ни в июне, ни в июле. Ну вот, теперь беды навалились на ее измученное тело. Она чувствовала тяжесть в животе и надеялась, что скоро станет лучше. Джесс хотелось вернуться в норму. Она никогда еще не была такой угнетенной и грустной, как в последнее время. Джесс даже разонравились долгие поездки с Мэттом, потому что во время них она сильно уставала и не могла часто пользоваться туалетом. Ее душа и сердце были изранены и страшно болели, но теперь, когда ее тело тоже объявило ей войну, все сделалось просто невыносимым.
В субботу днем с заготовками на зиму было покончено. Банки с консервами оставили на кухне. На следующей неделе их разделят на две части и одну половину отвезут на Бокс Эль, где тоже скоро должны были поспеть овощи. Они собрали свои вещи и отправились домой, пока еще не стемнело.
Наступил август. Стало еще жарче и суше, чем в предыдущие месяцы, и Джесс чувствовала себя еще хуже, чем раньше. Ей не хотелось беспокоить бабушку, но она явно чем-то заболела. Она молилась только о том, чтобы болезнь не оказалась слишком серьезной. Чтобы скрыть свое недомогание, Джесс каждый раз пряталась в туалете, когда у нее случались приступы тошноты. Она изо всех сил пыталась не показывать того, что слабеет с каждым днем и все больше устает. Временами ей так хотелось спать или просто полежать, она боялась, что ей придется рассказать о своем недомогании.
В пятницу к Джесс подошел Джимми Джо и попросил дать ему женское испанское платье и мантилью. Ребята задумали разыграть Расти Джонса. Когда Джесс увидела, что Расти вернулся на ранчо, она выбежала из дома и спряталась за угол сарая, чтобы насладиться веселым представлением.
Джесс услышала, как некая «женщина» сообщила растерянному Расти, что носит под сердцем его ребенка. Это был результат одной ночи, проведенной незадачливым работником в одном из салунов два месяца назад. Потрясенный загонщик не знал, что говорить и что делать, поэтому попросил «ее» еще раз повторить всю эту историю.
Джесс тайком выглянула, чтобы посмотреть на таинственную «девушку». Длинное платье и мантилья скрывали лицо и фигуру незнакомки, а измененный голос не оставлял Расти никаких шансов догадаться, что это розыгрыш. Джимми Джо хорошо говорил по-испански, а Мигель переводил остальным работникам наиболее трудные места. Хуже всего было то, что эта история имела реальную подоплеку, поэтому Расти был совершенно сбит с толку.
Джесс неплохо владела испанским и могла понять почти все, о чем говорили работники, а перевод Мигеля помогал ей в этом. Сначала ее очень развеселила эта сцена, и она была вынуждена закрыть рукой рот, чтобы не рассмеяться.
— Что-то я ничего не понял из вашего рассказа, сеньорита, — в отчаянии сказал Расти.
Тогда «девушка» начала объяснять на испанском:
— Я ношу вашего ребенка, сеньор Расти. Я не из тех ночных бабочек, что работают на сеньора Билла. Вы были моим первым и единственным мужчиной. После того как вы покинули мою постель, я сбежала из салуна. Больше я не смогу этим заниматься за деньги с незнакомцами. Вы помните, что я была девственницей?
Явно нервничая, Расти посмотрел на своих друзей. Он хотел было попросить у них помощи, но они только пожимали плечами и ухмылялись.
— Так вы помните или нет, сеньор Расти? — вопрос прозвучал снова.
Расти откашлялся и честно признался:
— Ага, я был первый, кто… переспал с вами, сеньорита.
— Первый и последний, — последовало необходимое уточнение.
— Но, сеньорита, я не брал вас силой. И вы там находились по собственной воле. Вы сказали тогда, что вам не больно. Зачем вы пришли ко мне со своей бедой?
— Мой отец и мои братья прознали про мою постыдную тайну. Они сказали, что я должна выйти замуж за отца ребенка. Вы должны мне помочь.
— Помочь вам? — спросил Расти, с каждой минутой все больше впадая в панику.
— Да. Мы должны пожениться. Я останусь здесь, с вами. Если мы не поженимся, то окажемся в большой беде. — И «девушка» притворилась, что плачет от страха.
— В какой беде? — спросил Расти, неожиданно почувствовав, как сердце его уходит в пятки.
— Мои родственники найдут вас и убьют за то, что вы обесчестили семью.
Глаза Расти расширились от ужаса. Он облизал пересохшие губы и дрожащими пальцами почесал свою рыжеватую бороду. Его всего трясло.
— У-у-бьют меня?
— Si, — последовал жуткий ответ.
Расти сделался пурпурно-красным. Он взглядом искал поддержки у друзей, которые, казалось, сами осуждали его.
