Элизабет Адлер - Удача – это женщина
— Белая женщина — партнер китайца… — задумчиво протянул Гарри. — Что это может означать?
— Думаю, что догадка вас не подвела, сэр, — ухмыльнулся репортер. — Я слышал, что ее также называют его «наложницей».
Гарри засмеялся.
— Все это звучит весьма забавно, вполне в духе нашей «Хералд». Предлагаю вам копнуть эту занятную историю поглубже и разузнать о белой наложнице и о загадочном китайце все, что только возможно. Если вам удастся разжиться кое-какими фотографиями в придачу, то может выйти очаровательный скандальчик, который основательно позабавит наших читателей. — Тут Гарри от всей души развеселился. — Кстати, такого рода скандал прикончит заодно и самое «Л. Ц. Фрэнсис и компанию». Помяните мои слова — их доходы упадут до нуля в ту самую минуту, когда история с китайцем и наложницей дойдет до читателей.
Гарри совершенно забыл об этом разговоре, пока примерно две недели спустя тот же самый репортер не заявился к нему снова, на этот раз с более конкретной информацией и фотографиями. Гарри показалось, что журналист как-то странно на него поглядывает, но он не придал этому значения, поскольку сразу же принялся разглядывать лежащие перед ним на столе фотоснимки.
Внимательно всмотревшись, Гарри ощутил, как холодный пот выступил у него на лбу. Минута проходила за минутой, а он все еще молча созерцал фотографии, совершенно позабыв о своем сотруднике, расположившемся в кресле напротив. Тот ощутил даже некоторое беспокойство и заерзал на кожаных подушках. Гарри по-прежнему не отрываясь смотрел на снимки. Так и не подняв глаз, в конце концов он заговорил:
— Какого рода информацией вы еще располагаете, помимо снимков?
— Я знаю не слишком много, сэр, — ответил журналист. — Босс у них — китаец по национальности, хотя имеет американские документы и гражданство. Весьма возможно, что он раздобыл бумаги после землетрясения, как сделали многие другие. Среди своих земляков и знакомых известен как «Мандарин» — по-видимому, так его прозвали, поскольку он носит длинные китайские одежды. Он не связан с борьбой политических группировок в китайском квартале, а также не имеет отношения к преступным элементам, действующим там. Говорят, что он работает день и ночь и при этом неплохо разбирается в том, чем занимается. По крайней мере, его дело процветает и постоянно расширяется.
— А какую роль играет женщина?
Гарри смерил репортера ледяным взглядом, и тот в смущении начал перебирать лежащие перед ним бумаги.
— Она молода, имеет сына пяти лет и проживает в меблированных комнатах «Эйсгарт». Там же, где и Мандарин. Кстати Мандарин финансирует небольшую компанию «Эйсгарт», построившую дом с меблирашками под сдачу, а скоро, как я понял, будет открыт отель «Эйсгарт».
— Вы выяснили, как зовут женщину? Журналист откашлялся.
— Насколько я понял, сэр, женщину зовут мисс Хэррисон, а ее сына — Оливер.
Взгляд Гарри приобрел стальной оттенок.
— Ребенок — китаец?
— Ничего не могу сказать по этому поводу, сэр. Я его не видел.
— Знаете ли вы, кто эта женщина?
— Нет, сэр, я о ней ничего не знаю, кроме того, что ее зовут мисс Хэррисон.
Несмотря на столь категоричное утверждение, подкрепленное честным и преданным взглядом, Гарри ничуть не сомневался, что пройдохе отлично все известно, а значит — об этом знают или скоро узнают все служащие концерна Хэррисонов. Итак, его сумасшедшая, без вести пропавшая сестрица — наложница какого-то поганого китайца!
— Можете идти, — холодно произнес он. — Да, чуть не забыл, — журналист остановился у двери и вопросительно посмотрел на Гарри, — на обратном пути зайдите в редакцию и получите расчет. Вы уволены.
Парень не ожидал такого поворота событий и в недоумении уставился на Гарри. Тот сидел развалясь в кресле, не отрывая глаз от фотографии. Несколько минут длилось напряженное молчание, наконец, репортера прорвало.
— Ты чертов сукин сын! — злобно бросил он в лицо хозяину, берясь за ручку двери. — И не я один порадуюсь тому, что на тебя свалилось!
Гарри лишь чуть-чуть поморщился, когда дверь за раздосадованным писакой, совавшим нос куда не следует, с треском захлопнулась. Сам виноват, болван. Он в очередной раз перетасовал на столе злосчастные фотоснимки. Да, сомнений не оставалось — это его сестра и она живет с китайцем и их незаконнорожденным сыном всего в нескольких кварталах от его дома. Руки Гарри тряслись, когда он запихивал фотографии обратно в конверт, он буквально весь кипел от злобы, словно чайник, оставленный на плите без присмотра. Нет, он больше не в состоянии терпеть от нее все эти издевательства… Он пойдет туда и увидит все собственными глазами.
Гарри засунул конверт в ящик стола и запер его на ключ. Затем он зашел в фотолабораторию этажом ниже и потребовал, чтобы все пластины с оригиналами фотоснимков были уничтожены. Войдя в кабину собственного лифта, он на чем свет стоит обругал несчастный механизм за медлительность. Вылетев словно пуля из дверей конторы и не обратив ни малейшего внимания на приветствие швейцара, Гарри размашистыми шагами двинулся по улице по направлению к площади Юнион.
…Стоял темный зимний вечер, и фонари были уже зажжены. Был зажжен и огонь в камине в гостиной Фрэнси, а перед камином на полу в окружении собак возлежал, будто китайский вельможа, Олли и с интересом слушал мамины рассказы о ее путешествии в Гонконг. Она была там почти год назад, но Олли все никак не мог наслушаться волнующих историй о далеком и загадочном Китае.
— В следующий раз я поеду вместе с тобой, — важно сказал он. — Во-первых, ты обещала, во-вторых, я хочу увидеть все собственными глазами.
— Конечно, мы поедем вместе. Но сейчас тебе пора принимать ванну. — Заметив недовольную гримасу сына, Фрэнси добавила с лукавой улыбкой: — Я совершенно случайно узнала, что Энни сегодня вечером приготовила твои любимые пирожные, поэтому не задерживайся.
Мальчик радостно рассмеялся, услышав эту новость, и у Фрэнси, как это бывало уже много раз, защемило в груди. Олли было почти шесть, для своего возраста он был высок ростом и тонок, несмотря на постоянную любовь к пирожным и печеньям, которыми его щедро потчевала тетушка Энни. Его серые, как у отца, глаза смотрели прямо и честно, и он отличался непосредственным и веселым характером, позволявшим ему без малейшего труда завоевывать сердца знакомых и незнакомых людей. Тем не мене, тут же напомнила себе Фрэнси, Олли ни в коем случае нельзя было назвать пай-мальчиком — он, как и все мальчишки, не больно жаловал частые умывания и старался избегать «телячьих», как он говорил, нежностей и ласк, с которыми к нему приставали все без исключения особы женского пола, составлявшие штат меблированных номеров «Эйсгарт». Подобно своим ровесникам, он часто приходил из школы домой с ободранными коленками и время от времени — с ссадинами на костяшках пальцев, полученными в честном бою. Свои карманные деньги — он каждую неделю получал несколько центов — Олли транжирил на оловянных солдатиков, жевательную резинку и газированную воду. Все постояльцы меблированных номеров были без ума от него.
