Дражайший плут - Элизабет Хойт
— Вы уж его простите! — воскликнул дворецкий. — Право же, Додо только лает громко, зато никогда не кусается, уверяю вас!
— Не стоит беспокойства, — пролепетала Эва, отчаянно пытаясь унять дрожь в голосе. — Я просто испугалась. — Разгладив юбки, она незаметно кивнула Жану-Мари, который продолжал крепко держать ужасное создание.
Леди Кэр наблюдала сцену, не произнося ни слова, потом заговорила:
— Баттермен, я полагаю, мы собираемся в гостиной?
— Разумеется, миледи, — кивнул дворецкий, принимая у леди перчатки и шляпу. — А слуги могут с удобством расположиться у нас на кухне.
Бросив взгляд на Эву, Жан-Мари по ее кивку направился вслед за лакеями в дом, не выпуская из рук вырывающегося песика.
Коридор вел в приемную, выдержанный в успокаивающих кремовых тонах, и там начиналась широкая лестница. Однако Эва и леди Кэр вошли в первую дверь справа, за которой находилась гостиная, где уже собрались дамы, члены дамского клуба. В углу комнаты имелся камин, сейчас пустой, и повсюду стояли небольшие диванчики и стулья с подушками. Центр гостиной занимал невысокий чайный столик, уставленный приборами, а примерно дюжина девочек с важным видом, под бдительным присмотром светловолосой горничной, предлагали дамам закуски.
— Очень рада видеть вас, миледи! — Стройная дама с роскошными рыжими волосами с раскрытыми объятиями бросилась им навстречу, и они с леди Кэр обменялись вежливыми поцелуями в щеку.
Пожилая дама обернулась, и Эва с облегчением увидела, что она заулыбалась.
— Гера, позвольте представить вам мисс Эву Динвуди. Мисс Динвуди, это леди Гера Ридинг.
— Для меня это большая честь, миледи. — Эва низко присела в реверансе, а пока леди Гера говорила что-то в знак приветствия, мысленно покопалась в своих досье.
Итак, Ридинг, Гера: старшая сестра герцога Уэйкфилда; супруга лорда Гриффина Ридинга. Это леди Гера вместе с леди Кэр основали дамский клуб. Важная знатная дама, знакомство с которой дорогого стоит.
Впрочем, они тут все такие.
Эва собралась с духом, когда леди Кэр повлекла ее в глубь комнаты, чтобы познакомить со всеми. В конце концов, для чего еще она сюда явилась? Среди прочих дам познакомиться с одной очень нужной особой. И неважно, что Эва терпеть не могла подобные сборища и чувствовала себя там не в своей тарелке: долг она выполнит.
Эва опять изобразила любезную улыбку, когда леди Кэр подвела ее к даме, стоявшей возле камина, и представила. Та оказалась ее невесткой, Темперанс Хантингтон, баронессой Кэр-младшей. Это была миловидная темноволосая леди с такими светло-карими глазами, что они казались золотистыми. Нельзя было сказать наверняка — и Эва, разумеется, ни за что не стала бы спрашивать, — но леди Кэр, похоже, ожидала ребенка.
Рядом с ней стояла Изабел Мейкпис, которая управляла приютом вместе с супругом, Уинтером Мейкписом. Из своих мысленных досье Эва знала, что миссис Мейкпис, в отличие от супруга, происходила из высших слоев общества. Несмотря на низкий статус смотрительницы сиротского приюта, на миссис Мейкпис было элегантное платье, скроенное по французской моде, в алую и желтую полоски. Обе дамы приветливо кивнули Эве, хоть она и отметила искру любопытства в их глазах: старшая леди Кэр не стала объяснять, откуда ее знает.
Герцогиня Уэйкфилд встала и произнесла:
— Рада познакомиться, мисс Динвуди.
Эва присела в реверансе.
На первый взгляд герцогиня производила впечатление ничем не примечательной, однако ее прекрасные серые глаза все меняли. Их взгляд был столь проницателен, что Эва не могла в них не смотреть, пока произносила положенные приветствия.
— Боюсь, вы не сможете познакомиться с ее светлостью, герцогиней Скарборо: сейчас она вроде бы путешествует с мужем по Европе, — сообщила леди Кэр, подводя Эву к последнему дивану. — Италия, знаете ли.
Эва не знала, поскольку никогда не бывала в Италии и не путешествовала ради развлечения, однако понимающе кивнула. Потом ее представили смуглой красавице экзотической внешности. Это была леди Ипполита Ройл, о которой судачили, будто она является самой богатой наследницей в Англии — теперь, после того как бывшая леди Пенелопа Чедвик вышла за герцога Скарборо. Мисс Ройл поднялась с дивана и присела в реверансе, зато ее собеседница так и осталась сидеть.
— А это леди Феба Баттен, сестра леди Геры, с которой вы уже знакомы, и, разумеется, герцога Уэйкфилда, — журчал голос леди Кэр, а Эву словно в сердце ударили.
— Очень рада с вами познакомиться, — сказала леди Феба, поворачиваясь к хорошенькой миниатюрной женщине с приветливым лицом. — Надеюсь, вы не обидитесь, если я останусь сидеть: боюсь, в незнакомой комнате обязательно споткнусь и упаду.
— Прошу вас, миледи, не беспокойтесь на этот счет. Если…
Ее слова потонули в шуме, источник которого был где-то в дверях. В гостиную впорхнула дама в платье чудесного персикового цвета, с кудрявыми волосами, живо рассыпанными по плечам, и ребенком на руках.
Новая гостья воскликнула, явно запыхавшись:
— Ах ты, боже мой! Простите, что опоздала.
Герцогиня Уэйкфилд едва не завопила:
— Марго, неужели это малышка София?
«Это леди Маргарет Сент-Джон», — подсказала Эве запись в ее мысленном досье.
Дама мило покраснела.
— Да. Надеюсь, никто не станет возражать, что я принесла ее сюда?
Судя по всеобщей суматохе, которая поднялась, когда дамы бросились к леди Маргарет с малышкой, возражать никто не собирался. Вокруг них столпились все за исключением Эвы и леди Фебы.
Повернувшись к гостье, Эва тихо спросила:
— Не возражаете, если я подсяду к вам? Похоже, мне не стоило сегодня выходить на этих каблуках.
— Конечно, прошу вас. — Феба похлопала по сиденью рядом с собой, которое только что покинула мисс Ройл.
На другом конце комнаты графиня Кэр быстро обернулась и бросила на нее пристальный взгляд, но Эва сделала вид, что не заметила, и прощебетала садясь:
— Благодарю вас. Тщеславие меня погубит. Я купила эти туфли только на прошлой неделе, для выхода в театр.
Феба повернулась к ней лицом.
— Куда именно?
— Давали «Гамлета» в «Ковент-Гардене». — Эва покачала головой. — Актер был староват — да еще с брюшком, — но вот голос у него зато волшебный.
— Голос — это все, что я способна воспринимать, — со вздохом сказала Феба. — Мне нравятся голоса, способные передавать оттенки чувств, а не просто громкие.
— Да, и мне тоже! Вы слышали Горация Пимсли?
— О да! — воскликнула Феба. — Из него получился прекрасный Макбет — по
