Хромой из Варшавы. Книги 1-15 - Жюльетта Бенцони
– Я, наверное, схожу с ума, – пробормотал он, будучи уже уверенным, что не дотронется до пастилки, внезапно вызвавшей у него подозрение. После этого Альдо подошел к инкрустированному секретеру, достал конверт, положил в него мышь с маленьким кусочком в зубах и нетронутую пастилку, засунул все это в карман, надел пальто и бегом спустился по лестнице, на ходу бросив Дзаккарии, что ему нужно отлучиться по делу.
– А мой завтрак? – запротестовала появившаяся как по волшебству Чечина.
– До полудня еще есть время, и я не задержусь, мне надо заглянуть к аптекарю.
Чечина сразу встрепенулась:
– Что с тобой? Ты болен?.. Dio mio[9], то-то мне показалось...
– Да нет, я не болен. Мне просто захотелось повидать Франко.
– Хорошо, но если так, то захвати для меня каломели[10]!
Отдав должное практичности кухарки, Морозини вышел из дворца через заднюю дверь и быстро дошел пешком до Кампо Санта Маргарита, где держал лавку Франко Гвардини. Он был самым старым его другом. Они вместе принимали первое причастие после того, как на уроках катехизиса совместными усилиями усвоили основные церковные каноны.
Гвардини, сын очень известного венецианского врача, должен был пойти по стопам отца, вместо того чтобы стать лавочником, как его однажды с возмущением и некоторым презрением обозвал родитель, но Франко, увлеченному химией и ботаникой, с трудом удавалось скрыть отвращение, которое вызывали у него тела ему подобных, и потому он держался стойко даже тогда, когда бородатый профессор Гвардини, подобно карающему ангелу, выгнал сына из дома после довольно резкой перепалки. И только благодаря княгине Изабелле, которая оценила этого серьезного и рассудительного юношу, Франко смог продолжать образование; она помогала ему до тех пор, пока не умер его вспыльчивый отец, оставивший сыну значительное состояние. Тогда Франко вернул княгине все до последней лиры, но его признательность благодетельнице граничила с идолопоклонством.
Он встретил Морозини застывшей улыбкой, что было признаком радости для этого человека, пожал другу руку, похлопал по плечу, осведомился о здоровье, словно тот расстался с ним накануне, и спросил, чем может быть ему полезен.
– Тебе даже в голову не приходит, что я просто захотел повидаться с тобой? – со смехом заметил Альдо. – Но, если хочешь, чтобы мы поговорили, проводи меня в свой кабинет.
Фармацевт кивком головы пригласил друга следовать за собой, раскрыв обшитую старинными деревянными панелями дверь в свой магазин. За этой дверью оказалась комната, наполовину заставленная книжными шкафами по периметру стен. Посреди стоял маленький письменный стол с двумя креслами по бокам. Здесь царил удивительный порядок.
– Слушаю! Я ведь слишком хорошо знаю тебя, чтобы не заметить, как ты озабочен.
– Да ничего особенного... Или, скорее, наоборот, все не так просто, поэтому я боюсь, что ты примешь меня за сумасшедшего, – вздохнул Морозини, доставая свой конверт и кладя его на стол перед аптекарем.
– Что же ты принес?
– Посмотри сам. Я бы хотел, чтобы ты произвел для меня анализ того, что находится в конверте!
Франко открыл бумажный пакетик и рассмотрел его содержимое.
– Откуда это взялось?
– Из комнаты моей матери. Найдено под ее кроватью. Признаюсь, что мертвый зверек с кусочком фруктовой пастилки, которые она любила, произвел на меня странное впечатление. Не могу тебе описать, что я почувствовал, но несомненно одно: в тот момент, когда я хотел съесть конфету из коробочки, что-то помешало мне сделать это.
Ничего не говоря, Франко взял конверт и прошел в соседнюю комнату, являвшуюся его личной лабораторией, где он занимался исследованиями и опытами, не всегда связанными с фармацевтикой. Морозини часто бывал в этом помещении, которое прозвал «логовом колдуна» и где не раз вставал на защиту мышек и морских свинок, которых его друг держал здесь для своих опытов. Но на этот раз Альдо не запротестовал, когда фармацевт отправился за одной из своих «подопечных» и перенес ее на стол, включив мощную лампу. Затем при помощи маленьких щипчиков Франко заставил мышь съесть кусочек конфеты, найденный под кроватью. Зверек с явным удовольствием грыз сладкую пастилку, но через несколько минут издох без видимых страданий. Аптекарь поверх очков взглянул на своего друга, ставшего вдруг таким же белым, как его рубашка.
– Быть может, ты не так уж безумен, как говоришь, а? Посмотрим, что будет дальше!
Другой мыши Франко дал съесть красную пастилку, которую чуть не проглотил Морозини; животное и на этот раз тихо рассталось с жизнью.
– Это те конфеты, которые герцогиня Изабелла держала в своей спальне?
– Да. Они были ее маленькой слабостью. Мы нередко лакомились ими в детстве. Я никак не могу понять, как она ухитрялась доставать их во время войны.
– Ей привозили их с юга Франции, и, судя по всему, она не испытывала недостатка в любимом лакомстве. Ты должен пойти и принести мне все, что осталось. За это время я попытаюсь узнать, отчего подохли мыши...
– Договорились, но я вернусь лишь после завтрака, иначе Чечина устроит мне скандал. Можешь себе представить, какой пир она собирается закатить для меня. Кстати... не хочешь разделить со мной трапезу?
– Нет, спасибо. Эта история заинтриговала меня и лишила аппетита.
– Я тоже не очень хочу есть... Да, чуть не забыл! Не дашь ли ты мне каломели для Чечины?
– Еще? Уж не посыпает ли она ею бутерброды, честное слово?
Тем не менее он насыпал порошок хлористой ртути в маленький пузырек:
– Скажешь этой толстой гурманке: если бы она меньше ела шоколада, то этого бы ей не понадобилось...
Через четверть часа совсем лишившийся аппетита Морозини, чьи мысли были далеко, садился за стол, уставленный яствами, приготовленными Чечиной.
Едва закончив завтрак и вставая из-за стола, он заявил, что ему необходимо пройтись пешком, после чего он собирается нанести визит кузине Адриане. Дзиану же приказал держать гондолу наготове к четырем часам.
Через некоторое время Альдо уже находился в лаборатории Гвардини, которому принес остатки фруктовых пастилок. Обычно невозмутимое лицо аптекаря странно изменилось. Взгляд за блестящими стеклами очков стал тревожным, на лбу пролегли глубокие морщины. Морозини даже не успел ни о чем спросить его.
– Остальное принес?
– Вот. Я сделал два пакетика: в одном то, что нашел в шкафу, в другом – пастилки из конфетницы.
Двум мышам было предложено то, что могло стать их последним лакомством, но умерла только одна, та, что съела конфету из маленькой коробочки.
– Полагаю, что доказательство налицо, вздохнул фармацевт, снимая очки, чтобы протереть их. – В конфетах был глоцин[11], алкалоид, который никогда не
