Гроза над озером (СИ) - Зиентек Оксана

И сейчас князь метался по шатру в ожидании сына, с которым ему предстоял непростой разговор. Мешко давно подозревал, что Лешек неспроста оставался единственным его ребенком, но ссориться с сильным соседом из-за поклепа на его сестру не хотелось. Обвинить же княгиню ни в чем не получалось, Желана умело действовала через третьих лиц. Да и не догадался никто сперва, что все тут не так просто.

Один только раз младший брат князя взбрыкнул и наговорил много чего, но тогда его никто не послушал. Действительно, горе у мужика случилось: жена молодая уснула и приспала дитя, а сама потом с горя удавилась, есть с чего не в себе быть. Княжич тогда с горя запил, заявился по-пьяни в терем к брату, страшное про княгиню говорил.

Понятно, что никто его не послушал, Мешко брата даже наказывать не стал, хотя тогда еще и верил жене. Просто попросил на глаза пока не показываться, а вслед тихо верных людей послал, чтобы брат с горя не учудил чего. Это потом уже вспомнилась князю старая история, когда такие случайности зачастили в княжий терем.

Ну, ладно, к женам и наложницам Желана его просто ревновала. Ладно, боялась за право сына на наследство… Не повод, конечно, для смертоубийства, но всякое случается. Но чем ей помешала Гримница? Милены давно уже нет на свете, да и не ездил к ней князь в последние годы, поостыла страсть. Дочку тоже в столицу не тащил, оставил в крепости, что Милене по отцу досталась. Неужели нельзя было просто оставить дитя в покое?!

Лех запаздывал. Князь Мешко уже хотел послать кого-нибудь, чтобы поторопили княжича, когда в шатер влетел запыхавшийся гонец.

— Княже! Прости… там с княжичем беда. Лекарь посмотреть просит, говорит, ведовство.

— Веди! — Коротко бросил Мешко, не желая тратить время на расспросы. Но не расспрашивать же гонца по дороге, где их могут услышать посторонние уши. Так что лучше всего сразу все увидеть самому.

Войдя в шатер сына, князь сразу прошел к постели, на которой лежал Лех. Княжич метался, словно в бреду, так и хотелось потрогать лоб. Но встретившись глазами с лекарем, который сидел тут же, князь передумал. Старый знакомец, не раз выручавший из беды и самого Мешка, только покачал головой. Понятно, если лекарь сказал, что жара нет, значит — нет. А что есть?

Присмотревшись, Мешко заметил, что лицо и руки сына усыпаны темными черными точками, словно рыбьи чешуйки пристали к коже. Однако, если рассмотреть поближе, оказывалось, что чешуйки не пристали, а как бы вросли в кожу. Местами было видно, как княжич разодрал кожу до крови, пытаясь отодрать странные наросты.

— Выйдите все, кроме лекаря!

Сопровождающие княжича и лекаря поспешили вон из шатра, оставляя князя с лекарем практически наедине. Княжич сейчас никак не мог помешать и разговору.

— Это то, что я думаю? — Нельзя сказать, что Мешко был очень близок с сыном, но сейчас его сердце сжималось от отчаяния.

— Смочья скора. Она, проклятая…

— Уверен? Кто осмелился? И, главное, зачем?

— Почти уверен. Княже, я такое в жизни только однажды видел, но, поверь мне, забыть это сложно. Если сомневаешься, зови волхва из святилища Свентовита. Думаю, он подтвердит.

— Позову. — Согласно кивнул князь. — Хотя, ты прав, такое раз увидишь — не забудешь. Можешь как-то помочь ему? — Спросил почти без надежды.

— Я опоил княжича сонным отваром. — Пожал плечами лекарь. — Так он меньше мучается от зуда. Да и нам не мешает ему помогать. Если и можно что-то сделать, то я тут ни при чем, это работа магов.

— Знаешь, как это вообще случилось?

— А как это обычно случается? — Лекарь неопределенно пожал плечами.

— Обычно этого не случается вообще. — Проворчал князь, в уме прикидывая, кого еще можно призвать на помощь. А, заодно, как подать новость войску. Посреди лагеря такое долго не утаишь, тут новости разносятся еще быстрее, чем в княжеских хоромах.

— Значит так, — Прервал Мешко затянувшуюся паузу. — Волхва я позову. А ты скажешь остальным, что княжича отравили. Злодеев мы поймали и примерно накажем.

— Догадываешься, кто виноват? — Спросил лекарь, неодобрительно качая головой. Мешко нельзя было назвать плохим князем, но когда ему случалось впасть в гнев, доставалось обычно не только врагам, но и многим, случайно подвернувшимся под руку.

— Догадываюсь, кто может знать. — Князь покачал головой, решаясь сказать старому лекарю то, что они оба прекрасно понимали. — Чтобы наслать смочью скору, надо иметь очень вескую причину. И я догадываюсь, у кого о ней можно спросить.

Остаток дня для князя прошел, словно в дурном сне. Дружинники сочувственно кивали, провожая взглядом резко постаревшего князя. Шутка ли, в один день двоих детей потерять?! И, хотя о княжеской дочке до этого дня знал мало кто, сейчас ее судьба стала заботить многих. Желая хоть чем-то утешить князя, воины рвались в поход. А вдруг успеют? Однако, приказа о выступлении пока не было.

Сам же князь после разговора с волхвом собрал в своем шатре нескольких доверенных людей, чтобы решить, как быть дальше. Собрав воедино кусочки мозаики, князь сейчас видел то, на что долго предпочитал закрывать глаза. И по всему выходило, что за его спиной кто-то усердно плел заговор, перетягивая союзников на сторону нового, молодого князя. И княжич Лех выглядел совсем не случайной жертвой.

Пользуясь отцовским доверием, тот уже не впервые творил странные вещи, прикрываясь именем князя. А потом он же, якобы, уже по собственному почину, помогал пострадавшим "дойти до правды". Например, "уговаривая" отца отменить смертный приговор, которого, понятное дело, никогда и не было. Или "снизить" поднятые подати, которые никто не поднимал.

— Вот так, значит. Почему раньше молчали?

Соратники один за другим отводили глаза. Мешко хотел было повторить вопрос, но не стал. Говорили, вспомнил он, говорили и не раз, что мутным каким-то стал Лешек в последнее время. Что странные люди зачастили в терем к княгине… Не слушал. Не верил, что единственный сын способен на такое предательство. Списывал то на ошибку, то на горячность, свойственную молодости, а то и вовсе на пустые наветы. Теперь получил все и сразу.

— А ты что скажешь, волхв? — Обратился князь к служителю Свентовита, сочувственно качающему головой. — Удалось ли понять, кто и за что так "приласкал" моего сына?

— Удалось только вы чуть, что проклинавший — мертв. — Волхв вздохнул. — Но это ты, княже, и так знаешь, иначе проклятие не подействовало бы. И это кто-то из наших, магия — не чужая. Можешь узнать, кто из сильных магов умирал недавно?

— Насколько сильных? — Уточнил князь, в уме прикидывая, кого из сильных магов он знал и о ком слышал.

— Средней силы. — Подумав еще минуту ответил волхв. — Но старый. Не моложе нас с тобой, иначе просто не смог бы повторить запретный обряд.

— Из книги какой-нибудь вычитал?

— Не-ет, — волхв отрицательно мотнул головой, — такое по книжке не сотворишь. Да и ты сам, княже, давно велел вырвать из всех книг описания запретных ритуалов.

— Велеть-то я велел, — устало вздохнул князь, — но сам в каждую книжку не заглядывал. Что с сыном делать? В поход я с собой его взять не могу.

— Оставь пока у нас. — Предложил служитель. — В святилище за ним присмотрят. Если боги смилостивятся, то откроют нам причину, по которой наказывают княжича.

— Если сможете умилостивить богов… — Князь не договорил, но и так было ясно, что ни земель, ни подарков для святилища он не пожалеет.

Рано утром, когда небо на востоке только чуть зарозовело, князь Мешко двинул войска на юго-запад. Туда, где двигалось основное войско заксов. Князь надеялся, что на этот раз его не обманули, потому что иначе риск остаться без княжества был слишком велик. Несколько засланных отрядов вдоль границы должны были не допустить разбойных набегов, но они не остановили бы войско. А просить о помощи свояка князь Мешко опасался. Если Желана замешана в заговоре (а без нее, он был уверен, тут не обошлось), позвать на защиту столицы ее брата означало то же самое, что пустить лису в курятник.