Юлия Андреева - Тюремная песнь королевы
Все вещи и приданое Энгебурги было как попало сложено в общую кучу во дворе монастыря, так что фрейлинам в конечном итоге пришлось, подоткнув подолы, вновь и вновь спускаться и подниматься по каменным лестницам монастыря, перетаскивая скарб. Оставить что-либо во дворе, сославшись на усталость или внезапное недомогание, никто не посмел. Ведь кто их знает, этих монахинь, внешне-то они святее ангелов небесных, а оставишь узел без присмотра, скорее всего, сопрут. В этом случае Энгебурга могла затребовать недостачу со своих бездельниц.
Огромный сундук с серебром девушки никак не могли передвинуть хотя бы на дюйм, он словно врос в землю у крыльца. Наконец было решено перетаскивать серебро в подолах, что особенно заинтересовало монахинь.
Уставшие и обессиленные фрейлины только к обедне справились с непривычной работой, после чего все как по команде надели темные платки и отправились молиться в храм, ведомые юной королевой Франции.
– Видала? – шептала настоятельница монастырской ключнице, которая приходилась ей родной сестрой. – Королева Изабелла ходила босой со свечой в руках, а эта сразу же после венчания будет пострижена в монахини! Не король у нас, а сущий аспид! Прости господи! Разве ж с королевами так можно?
– Ваше Величество! Здесь невыносимый холод! Прямо не знаю, как мы будем спать ночью! – плакала самая юная фрейлина Анна Золлер.
– Помолимся перед сном, а затем те, кому не удастся согреться, смогут лечь вместе, – мрачнея все больше и больше, отвечала королева. Она уже свыклась с мыслью, что именно ей придется исполнять роль самой сильной и выносливой среди дам. А значит, она просто не имела права раскисать или как-либо демонстрировать окружающим отчаяние, охватывающее ее с каждым мигом пребывания здесь.
– А отхожие места? Ваше Величество не видело еще отхожих мест! Авгиевы конюшни – ничто в сравнение с этими зловонными дырами! – надрывалась Милена Кроттербатер.
– И не собираюсь видеть. – Энгебурга пожала плечами. – У меня в келье удобный горшок.
– Но как мы сможем отослать письма нашим родным и близким? Как они узнают о нашем бедственном положении и придут на помощь?!
– Мой дом – Франция. И ваш, мне кажется, тоже. Впрочем, я никого не держу…
Усердно помолившись Богу, Энгебурга и ее девушки, наконец, поднялись с колен и, скромно опустив головки, вернулись в свои кельи. Шло время, но никто не нес им еды. Не зная, как следует поступать в подобном случае, Энгебурга утешала себя и своих дам тем, что, должно быть, в монастыре принято есть в более позднее время, нежели во дворце.
Наконец, немного знавшая по-французски Мария Кулер отправилась к матери-настоятельнице, чтобы выяснить у нее, отчего не несут трапезу. Должны ли придворные дамы сами спускаться в столовую, чтобы забирать еду для королевы, или это сделают добрые монахини? Ответ матери-настоятельницы поверг несчастную фрейлину в замешательство, так что она была вынуждена самым вежливым образом повторить свой вопрос и попросить дополнительных разъяснений. Но и дополнительные разъяснения оказались не многим лучше, нежели первоначальный ответ. Мать-настоятельница сообщила фрейлине, что она получала только приказ предоставить в распоряжения королевы и ее дам несколько келий. Что же касается еды, то ее придется покупать – в деревне или в самом монастыре.
Смущенная и униженная полученным ответом Мария Кулер пала к ногам своей повелительницы, умоляя убить ее на месте, так как ее уста отказывались передать слова, услышанные от матери-настоятельницы. Когда же после долгих уговоров и даже угроз Мария рассказала дамам об их новом затруднении, Энгебурга не смогла произнести ни единого слова, а как стояла, так и рухнула в обморок.
Ее тут же уложили на узкое ложе в келье, после чего первая фрейлина королевы Анна Венсенн отправилась к матери-настоятельнице и, спустившись вместе с ней на кухню, выкупила на свои деньги необходимую еду для своей королевы и ее свиты. Она велела принести наверх бочку и согреть воды для купания. Все это Анна Венсенн проделала с таким непринужденным и достойным видом, словно всю свою жизнь только и торговалась с монашками.
Утолив голод и приведя себя в порядок, дамы начали думать, как им следует поступать в сложившейся ситуации. Элеонора Бонн требовала, чтобы на их содержание было пущено серебро из приданого Энгебурги, так как жалование фрейлинам поступало из королевской казны, а приданое жены являлось собственностью мужа. Следовательно, выплачивая им установленное жалование из своего приданого, Энгебурга не нарушала никаких правил.
Но королева яростно защищала деньги, которые после бракосочетания должны были сделаться собственностью короля Франции, а тот был волен распоряжаться ими по своему усмотрению. Следовательно, обнаружь придворные короля хотя бы малейший урон, датчанок могли бы обвинить в краже. На это Энгебурга, при всей любви к своим фрейлинам, не могла пойти. Поэтому было решено, что Элеонора Бонн расстелет на середине кельи свою расшитую серебром накидку, куда все дамы до одной выложат все свои наличные деньги. После чего эти средства будут распределяться с тем, чтобы их хватило на как можно большее время.
У этого плана сразу же оказались слабые стороны – увидев серебро, монахини завысили в несколько десятков раз цену на продукты из своих кладовых. Можно было, конечно, отправиться в ближайшую деревню и купить все во много раз дешевле, но для этого следовало как минимум иметь лошадь и телегу. На покупку же лошади у несчастных датчанок денег не имелось. Так что в первую же неделю пребывания в монастыре девушки истратили все собранные деньги, и для того чтобы утолить голод и минимальные потребности, уже на второй неделе заточения им пришлось начать распродавать свои вещи.
Правда, гордая Энгебурга поначалу хотела продать только свои платья, понимая, что долг государыни – содержать своих придворных дам. Но расставшись с пятью тончайшими туниками и тремя расшитыми золотом и серебром сюрко, она поняла, что, если так пойдет и дальше, с королем ей придется встречаться, прикрывая тело нищенскими лохмотьями. Поэтому о гордости пришлось позабыть.
На третью неделю пребывания в монастыре Мария Кулер явилась к своей королеве с четким планом бегства.
– Продавая здесь свои платья за гроши, мы добьемся только того, что в один из дней вещи кончатся, и мы будем вынуждены умереть с голоду, – упав на колени перед королевой, сообщила она. – Я говорила с охраняющими нас стражниками. Они согласны помочь нам бежать и даже доставить нас в порт, где мы на серебро вашего брата сумеем нанять судно и уплыть в Данию. Решайтесь, Ваше Величество, или все мы погибнем!
