Барбара Картленд - Стрелы любви
Дензил Уэлдон порой посмеивался над «ясновидением» дочери, но не мог не признать, что она всегда оказывается права.
– Ну, Мелисса, что ты о нем думаешь? – часто спрашивал он после знакомства с новым человеком. И мнение Мелиссы, порой странное и неправдоподобное, всегда было верным.
– Ради всего святого, как ты догадалась, что он мошенник? – в изумлении восклицал Дензил, узнав, что его случайный знакомый попал в тюрьму за подлог.
– Я не могу этого объяснить, – отвечала Мелисса. – Я просто чувствую, когда человеку нельзя доверять.
– А если человеку можно доверять?
– Тогда я ничего не чувствую, – призналась Мелисса.
– По-моему, ты меня разыгрываешь! – заключил Дензил.
Но он сам понимал, что это не объяснение.
– Во всем виновата шотландская кровь, – с комичной серьезностью заявил он в следующий раз. – Моя прапрапрабабка была урожденная Макдональд – или Кэмпбелл, сейчас уж не помню. И у твоей матери куча шотландских предков. Должно быть, все они были феи, а то и ведьмы.
– Шотландская кровь тут ни при чем, – подхватила шутку миссис Уэлдон. – Все дело в том, что моя бабушка была русской.
– Точно! – воскликнул Дензил. – Славяне – таинственные люди, погруженные в свои мечты. Все они в родстве с феями, джиннами, гоблинами и прочими обитателями Страны Грез.
Дензил шутил, и Мелисса смеялась вместе с родителями. Но порой девушка задумывалась: почему остальные не замечают того, что для нее очевидно? Неужели она действительно не такая, как прочие люди?
Вот и сейчас она ясно чувствовала в очаровательном кузене Черил какую-то фальшь.
Кузен тем временем уселся за стол и спросил бутылку вина. Черил рассказала, как дядюшка прислал за ней и пришлось уехать в спешке, бросив дом, не успев даже толком собраться.
– Вполне в духе его светлости, – саркастически рассмеялся Жерве. – Твердолобый, бессердечный самодур! Второй такой едва ли найдется во всей Англии!
– Я его боюсь, – помолчав, призналась Черил.
Еще бы! – отозвался Жерве. – Я его видеть не могу спокойно! – добавил он, нахмурившись. – Но ничего не поделаешь, все мы должны угождать старику.
– Почему? – спросила Черил.
– Да потому, моя дорогая кузина, что деньги – это страшная сила. Сильнее власти денег ничего нет на свете.
– Только не для меня! – отрезала Черил.
– Серьезно?
– Папа оставил мне большое состояние, – ответила Черил.
Почудилось ли Мелиссе – или в глазах кузена и вправду мелькнул алчный огонек? Показалось ли ей, что после этих слов Жерве стал как будто вежливей и внимательней с кузиной?
Наконец Жерве поднялся.
– Увидимся в Олдвик-холле, – сказал он, целуя руку Черил.
– Вы останетесь там?
– Да, если будет угодно Великому Дракону!
Мелисса заметила, что Черил ничего не рассказала Жерве о Чарльзе – да и вообще не очень распространялась о своих планах на будущее. Только наверху, в спальне, Мелисса узнала, почему ее подруга не доверяет кузену.
– Ну, как тебе понравился кузен Жерве? – спросила Черил, когда подруги улеглись и задули свечу.
Настоящий лондонский денди, – задумчиво ответила Мелисса. – Но при этом, несомненно, умен.
– Верно, – согласилась Черил. – У него нет ни гроша, но он ведет роскошную жизнь и принят в лучшем обществе. Папа всегда говорил, что Жерве – человек без стыда и совести.
«Я угадала!» – подумала Мелисса, а вслух сказала:
– Похоже, он тебе не слишком нравится.
Черил ответила не сразу.
– Ты заметила, как он увивался вокруг меня? – спросила она через несколько минут. – Знаешь, я нисколько не удивилась!
– Почему?
– А ты разве не поняла, что он радуется папиной смерти?
– Черил! – воскликнула Мелисса. – Как ты можешь так говорить! Почему ты так думаешь?!
– Потому что теперь он – главный наследник дядюшки Серджиуса. Папа не раз говорил: Жерве радуется тому, что я – единственный ребенок и к тому же девочка. Однажды я слышала, как папа сказал маме: «Нам с тобой стоит завести сына – хотя бы для того, чтобы разбить надежды племянничка Жерве».
И все же я не верю, что он радуется трагической гибели родственника! – ответила Мелисса.
Однако она невольно вспомнила лицо Жерве, когда он приносил соболезнования. Он выглядел довольным, словно кот, сцапавший мышь, а в голосе его звучало откровенное торжество.
– Почему твой дядюшка не женат? – сменила тему Мелисса. – И… он действительно такой старый?
Черил пожала плечами.
– Он на год старше папы. Подожди-ка… Когда я родилась, папе было восемнадцать. Сейчас ему исполнилось бы тридцать пять, – значит, дядюшке Серджиусу тридцать шесть. Но не обольщайся, Мелисса! Он хуже самого вредного старикашки! Злой, как сам дьявол!
– Черил, ты не должна так говорить! – упрекнула ее Мелисса.
Злость подруги удивила, даже испугала ее – это было так не похоже на Черил! Впрочем, не стоит удивляться: достаточно вспомнить, как обошелся дядюшка Серджиус с ее родителями. Но как бы там ни было, предубежденность Черил против родственников теперь, когда она осталась на свете одна, может ей только навредить.
Мысли Мелиссы перешли к Жерве. Неужели он действительно рад смерти лорда? И теперь, может быть, готов охотиться за деньгами Черил?
– Конечно, Жерве рад, что папы больше нет, – грустно повторила Черил. – Он стал главным наследником, и, может быть, дядюшка Серджиус увеличит ему содержание. Ведь Жерве постоянно грозит долговая тюрьма. Знаешь, он однажды даже хотел занять у папы пятьсот фунтов.
– И твой папа дал? – с любопытством спросила Мелисса.
– Кажется, да. Когда мама спросила об этом, он ушел от ответа. А ты ведь знаешь, какой он был щедрый. А потом он сказал: «Давать деньги Жерве – все равно что лить воду в Ниагарский водопад. Он умеет только их тратить».
– Мне его жаль, – заметила Мелисса. – Нелегко быть бедным.
Произнося эти слова, она думала не о Жерве, а о себе и родителях. Вспоминала, в скольких вещах отказывала себе ее мать. Сколько раз отец ездил на торги, где продавали лошадей, возвращался ни с чем, злой, осунувшийся, с лихорадочным блеском в глазах. Ему не хватало денег на лошадей – на любимое дело жизни.
Теперь все изменилось. Отец может купить любую лошадь, какую пожелает… Но только с разрешения Хестер. Острая боль вновь сжала сердце Мелиссы, когда она вспомнила, что ее отец – самый сильный, самый смелый, самый лучший человек – продал себя в рабство скряге, уродливой и жестокой. Только потому, что она богата… Мелисса со вздохом повернулась на бок и подложила руку под голову.
«Если бы мир был совершенным, – сказала она себе, – в нем было бы на редкость скучно жить». Но сегодня эта мудрая мысль не принесла ей утешения.
