Эптон Синклер - Сильвия

И взглянула на него своими чудесными, по-детски широко раскрытыми трогательными глазами. Против чар этих глаз ни один человек не мог устоять. Как мог он устоять?

– Я не понимаю, – тихо ответил он. И она подхватила:

– Это я не понимаю. И не смею просить вас объяснить мне…

Она сама удивилась своей смелости. Но надо было продолжать – другого пути не было. Она видела перед собою раскрытые врата – врата в обетованную страну.

Она доверчиво подалась вперед.

– Слушайте, Франк Ширли! – начала она, прибегнув к одному из искусных своих ходов. – Я еще маленькой девочкой слышала о вас. И я все знаю теперь, потому что я приятельница Гарриет Аткинсон. Она пригласила вас приехать и познакомиться со мной, а вы не откликнулись на приглашение. Если потому, что я вас нисколько не интересую, – тогда я только напрасно вас задерживаю и себя унижаю… Но если вы хоть на миг могли подумать, что я не желаю встречаться с вами… что я относилась бы к вам иначе, чем к другим, – тогда это… это было бы ужасно, это было бы жестоко. Если вас испугало то, что я хочу сказать вам…

Она замолкла. Она достаточно сказала. Наступила долгая пауза. Он пристально смотрел на нее, и ей казалось, что он читает в ее душе, как в раскрытой книге.

– Допустим, мисс Кассельмен, – заговорил он наконец, – я думал, что вы хотели обидеть меня.

Разговор подходил к желанной развязке.

– Вы боитесь меня? – спросила она.

– Возможно, – ответил он. – Людям, не знавшим никогда страданий, легко проповедовать добрые чувства людям, не знавшим ничего, кроме страданий.

Сильвия не знала, что ответить. Это было гораздо серьезнее, чем ей представлялось в начале этой встречи, когда она сунула под седло кольцо.

– О, – воскликнула она, – что же я могу вам сказать?

– Я предложу вам один вопрос, – начал он, – вы мне чистосердечно ответите на него, и тогда между нами все будет ясно. Вы предлагаете мне вашу дружбу, не правда ли?

– Да!

– Хорошо, а вы можете сказать мне: если я приму вашу дружбу, позор моей семьи никогда не встанет преградой между нами?

– Но ведь это я и хотела сказать вам, – воскликнула она. – Конечно, нет!

– Вы уверены в этом? – повторил он.

Она хотела ответить, но он не дал ей произнести ни одного слова.

– Подумайте хорошенько. Я хотел бы, чтобы вы поняли меня. Тут не должно быть никакого недоразумения. Подумайте о вашей семье, о ваших друзьях, о всей вашей среде. Вы уверены, что между нами никогда не встанет преграда?

Она изумленно смотрела на него. Ведь он спрашивал ее, может ли он любить ее, может ли он быть близким ей. Но у нее вовсе не было намерения заходить так далеко. Это ее легкомыслие, ее опрометчивая настойчивость навели его на такие мысли. Что она могла ему ответить?

– Подумайте, – повторил он, – и не давайте мне уклончивых ответов. Скажите мне только правду.

Он смотрел на нее в упор. Она молчала и думала. Когда она заговорила, голос ее дрожал.

– Между нами никогда не встанет никакая земная преграда!

Она не в силах была больше смотреть на него и залилась румянцем. Это была одна из ее ужасных привычек: она внезапно краснела, как пион.

Надо было что-нибудь сказать, что-нибудь сделать, чтобы выйти из неловкого положения, которое она чувствовала. От него помощи нечего было ждать. Она подняла глаза.

– Стало быть, мы теперь друзья? – спросила она.

– Да, – ответил он.

– Ну, тогда, – сказала она, смеясь, – вытащите, пожалуйста, из-под моего седла кольцо. Еще потеряется!

Он с изумленным лицом достал кольцо из-под седла и, догадавшись наконец в чем дело, расхохотался вместе с нею.

– Ну, а теперь, – ласково воскликнула Сильвия, – садитесь на лошадь. Едем!

Она хлопнула рукой свою лошадь и пустила ее галопом; она слышала за собою топот копыт его коня и в неудержимом порыве веселья запела:

Спешите, вставайте, день занялсяНа тихо дремавших горах.Я слышу лай псов, охотничий рогВ дремучих манящих лесах!

12

Они стали добрыми друзьями. Все тяжелые вопросы были выяснены, и оба жадно пили из кубка молодой радости. Сильвия никогда еще в своей жизни не была так блаженно возбуждена. Волны восторга взметались в ней одна за другой и возносили ее высоко на свои гребни. Она смеялась, пела, она бездумно носилась над стремниной своей фантазии. И на прогулках слышала за собою топот лошадиных копыт: мечта сказочно воплощалась в действительность.

В то же время она не переставала изучать своего спутника. Она всегда внимательно вглядывалась в людей, которых встречала. Наконец-то, наконец-то она встретила человека, который может быть самим собою, который может смеяться и веселиться от всей души. Он сбросил с себя уныние, радостно скакал за нею и удивлялся ей, восхищался ею. И она чувствовала его восхищение, как горячее дыхание ветра.

Однажды она остановила лошадь, едва дыша от волнения.

– Ах, Господи, как я заговорилась. И мы, наверно, в нескольких милях от дома.

– Да, вероятно, – ответил он.

– А я еще не завтракала. Надо вернуться домой! Он ничего на это не сказал, и они поехали обратно.

– Приезжайте повидаться со мной. Завтра после обеда я уезжаю.

Он покачал головой.

– Не зовите меня, – ответил он. – Вы знаете, я не подхожу к вашему обществу.

Она хотела было возразить, но вспомнила Билли Ольдрича с его высокими воротничками и модными булавками, вспомнила Малькольма Мак-Каллума с его камердинером-японцем. Нет, не надо настаивать. И потом, она не хотела, чтобы эти люди узнали ее тайну.

– Но где же мы можем встретиться? – спросила она и сама изумилась своей отчаянной смелости.

– Мы могли бы и завтра утром прогуляться вдвоем, – просто и спокойно предложил он.

Она ответила согласием, и они расстались на том месте, где дорога поворачивала к парку миссис Венэбль.

Он начал было благодарить ее, но она вдруг испугалась чего-то и не в силах была дольше стоять перед ним и слушать его голос. Она быстро махнула ему рукой и отъехала, ослабев от волнения.

Ехать одной ей пришлось еще около мили, и все это время ей казалось, что он едет рядом с нею. Она слышала топот копыт его лошади и чувствовала на себе его взгляд. Вспомнила Леди Ди и не могла не рассмеяться. Что бы сказала Леди Ди? Сколько правил светского кокетства она нарушила в продолжение этих двух коротких часов! Подумав немного, она утешила себя мыслью, что в этой игре должны быть и такие ходы, такие приемы, о которых не ведала Леди Ди. Не так уж плохо она вела игру.

Немного времени спустя она все рассказала Гарриет Аткинсон. Она не хотела этого, но тайна ее рвалась наружу. Ей необходимо было рассказать кому-нибудь, чем полна была ее душа.