Шеннон Дрейк - Тристан и Женевьева (Среди роз)
– Что она делает на крепостном валу? Где ее отец, муж, брат, почему они позволяют ей там стоять?
Бедная Лизетта умоляла пощадить ее, но над ней не сжалились. Эта же женщина стояла, смело глядя в лицо опасности, и ни один волос не упал с ее головы. Что-то всколыхнулось в сердце Тристана, ему отчаянно хотелось броситься к ней, стащить ее оттуда, хорошенько встряхнуть, чтобы она поняла, что ей угрожает.
– Милорд Тристан! – де ла Тер обернулся и увидел обращающегося к нему Тибальда. – Какие будут приказания?
– Может быть, дадим по ним еще один залп? – ухмыльнулся Джон.
– Пока нет, подожди, – Тристан повернулся и снова посмотрел на замок. Женщины на валу уже не было. – Мы продемонстрировали им всю нашу мощь, и теперь стоит еще раз послать им предложение сдаться.
Внезапно из-за крепостных стен вылетела туча стрел, многие из которых были подожжены. На этот раз крики раздались среди нападавших. Воины де ла Тера падали на землю, обожженные, истекающие кровью.
– Поднять щит! – скомандовал Тристан и его громоподобный голос перекрыл шум боя. Он не сдвинулся с места, только поднял, прикрываясь от смертоносного дождя, свой щит, на котором ястреб сражался с геральдическим львом. Его люди спокойно и уверенно подмяли щиты и сомкнули их края, чтобы дать возможность вынести с поля боя раненых. Наконец, обстрел прекратился.
Губы Тристана гневно сжались в тонкую полоску, узкую, как лезвие кинжала. Он резко обернулся к Тибальду.
– Они желают сражения! Ну так они его получат!
Еще один снаряд!
Тибальд кивнул воинам, обслуживающим метательную машину, и еще один снаряд был подожжен и затем отправлен в цель.
Де ла Тер теперь не слышал криков из-за стен замка. Он был слишком занят, отдавая распоряжения, руководя выносом раненых с поля боя. Даже его громадный конь испуганно приседал и переступал с ноги па ногу от происходящего вокруг столпотворения. Стоны людей смешивались с предсмертными криками лошадей, и все это тонуло в клубах густого порохового дыма.
Наконец, Тристан снова обратил внимание на замок. Над ним высоко взметались языки пламени, черный дым поднимался в небо, но нигде не было видно белого флага, означавшего готовность сдаться. Де ла Тер приказал возвращаться в лагерь. Тот же самый крутой обрыв, прикрывавший замок, позволил нападавшим разбить свой лагерь в непосредственной близости от замка, но вне досягаемости стрел его защитников.
К тому времени, когда воины смогли, наконец, справиться с катапультой и сдвинуть ее с места, лицо графа уже не предвещало ничего хорошего. Когда отряд достиг лагеря, и де ла Тер спешился, даже Джон, мельком взглянув на него, не осмелился с ним заговорить.
Черные, как вороново крыло, волосы Тристана, ниспадали на воротник платья, впереди же они почти доходили до бровей, но обычно были зачесаны набок. Кожа его приобрела бронзовый оттенок из-за долгого пребывания под солнцем. Черты лица были довольно резкие: густые брови вразлет, высокий лоб, выдающиеся вперед скулы, длинный прямой нос и подбородок, казавшийся высеченным из камня. Когда же у него было такое выражение лица? Когда-то он часто улыбался, но в последнее время, Джон очень редко видел своего друга улыбающимся.
В последние два года губы Тристана чаще всего были сжаты с такой суровостью, что даже очень смелые люди отводили взгляд. Глаза его, живые, подвижные, выразительные, в гневе загорались огнем, который, казалось, исходил из самых глубин ада. Достаточно было только глянуть на него, чтобы понять: Тристан де ла Тер, настоящий рыцарь, и соответствует этому званию гораздо больше, чем многие другие.
Он возвышался над прочими, худощавый, но с широкими плечами, под его одеждой угадывались стальные мускулы, окрепшие благодаря многолетней привычке к обращению с оружием. Тристану еще не было тридцати, по сравнению со многими баронами, он безусловно считался молодым человеком, но ни у одного из них не возникло и тени сомнения в его праве командования. Во всех сражениях он всегда был впереди своих воинов и порой, казалось, что граф намеренно бросает вызов смерти.
«Что-то гнетет его», – подумал Джон, наблюдая за своим другом.
Он последовал за Тристаном в его палатку и молча стоял, пока тот снимал шлем и доспехи, и умывался холодной водой.
– Позови Аларика, – коротко приказал де ла Тер, и Джон поспешил выполнить распоряжение.
Несколько минут спустя писец Аларик явился в палатку. Это был уже старый человек, служивший верой и правдой еще отцу Тристана. Граф сцепил руки за спиной и начал мерить шагами пространство палатки. Аларик спокойно следил за ним, ожидая, когда милорд начнет диктовать. Ярость Тристана была заметна только по блеску его глаз. Начав говорить, он не кричал, его голос был сух и спокоен, но те, кто знали его хорошо, могли легко догадаться по интонациям, что де ла Тер едва сдерживает себя.
– Скажи им, – произнес он наконец, – скажи им, что они не дождутся пощады, что мы завтра возьмем замок, и они будут молиться Богу о милосердии, но он будет глух к их молитвам, ибо я, Тристан де ла Тер, граф и пэр Англии на службе у Генриха Тюдора, возьму замок Эденби во что бы то ни стало.
Он замолчал. Закрыв глаза, обдумывая следующую фразу, Тристан, как наяву видел своих людей, умирающих, истекающих кровью под градом стрел. Его силы превосходили защитников замка по численности, он должен победить. Граф открыл глаза и посмотрел на писца:
– Да, именно так. Аларик, доставь это под стены крепости под нашим знаменем и огласи дважды, чтобы они поняли: пощады не будет.
Писец кивнул, поклонился и поспешил выйти из палатки. Тристан обернулся к Джону.
– Есть ли там для меня хороший кусок мяса? По-моему у нас должно еще остаться «Бордо»? Да, и я хотел бы услышать от Тибальда рапорт о наших потерях и состоянии раненых.
Некоторое время спустя они сели за стол, на котором их ожидала скромная трапеза. У графа был уже готов план атаки на завтра.
– Перед самым рассветом или на рассвете, – сказал он. Увидев Аларика, внезапно появившегося в палатке, Тристан вопросительно глянул на него и нахмурился.
– Они дали ответ на ваше послание, милорд. Они настоятельно просят, чтобы вы согласились встретиться с лордом замка Эденби, один на один в месте, удален ном от стен замка на два полета стрелы на скалистой площадке над морем.
– Не соглашайся на это, Тристан! – предостерег его Джон, – это не больше, чем просто уловка.
– Они просили вас, милорд, во имя Христа, согласиться на встречу, – напомнил Аларик.
Тристан колебался, задумчиво отпивая вино из кубка.
– Я постараюсь подготовиться к любым неожиданностям. И пусть обе стороны принесут клятву, что не будет устроена ловушка.
