Кэрол Хови - Вкус победы
Он подчинил ее себе, он вызвал в ней пагубную потребность в физическом удовлетворении. Их связь продолжалась несколько месяцев, пока он работал на ранчо, и Эллин закрывала глаза на поползшие вокруг них сплетни и слухи, и на становившийся все более очевидным факт, что Райф, неутомимый скиталец, вновь собирался уехать. Она даже не слушала Мисси, которая с самого начала была категорически против этой связи, так как она насквозь видела этого ложного бронзового бога.
Как человек, он был, в лучшем случае, ненадежным. Он много говорил о возвышенных идеалах и строил нереальные величественные планы, ждал чего-то важного, что когда-нибудь произойдет. Эллин сразу же поняла, что это были лишь мечты, так как у него явно не было никакой смекалки, именно практической смекалки, необходимой для их осуществления. Но для нее это не имело никакого значения. Он любил ее.
Так она думала.
Он уехал так же внезапно, как и появился, даже не попрощавшись, бросив незаконченные дела и опустошив Эллин до боли, подобной укусу безжалостного паразита. Она даже не удивилась нисколько. К счастью, Эллин не осталась беременной, но все равно она была убита горем, и решила, если сможет, не доверять больше сердце ни одному мужчине.
За три прошедших с тех пор года, ее мнение на этот счет не изменилось. Она не любила Билла, и даже после свадьбы ее будет устраивать такое положение дел. Если у него не будет власти над ее сердцем, он никогда не сможет обидеть ее, решила она. Он не обидит ее, как отец, так жестоко предавший ее мать. Он не обидит ее, как Райф. А она была уверена, что еще раз не перенесет такой боли.
На быстро сменившем цвет темно-голубом небе появился туманный Млечный Путь. Стало холодно. Дрожа и скорчив гримасу, она встала, и тут же до нее донесся пронзительный голос Мисси.
– Я здесь, Мис, – зевая, отозвалась Эллин. – На улице.
Последовал град ругательств. Эллин вздохнула.
– Холодно. Я уже иду, – перебила Эллин.
В доме было тепло, сумеречно и вкусно пахло выпечкой. Берт и Мисси о чем-то спорили на кухне, и Эллин улыбнулась при виде этой знакомой домашней сцены, оставив свои неприятные мысли вместе с пальто, которое она повесила на крючок у двери. Как только она вошла на кухню, разговор смолк, как будто она была предметом этого спора. Эллин подозрительно перевела взгляд с одного виноватого лица на другое.
– До меня дошли какие-то слухи, – строго начала она, пытаясь сдержать улыбку. – Покончим с этим.
– Я не могу, Эллин, – жалобно выпалила Мисси. – Я превратилась в сплошной комок нервов. Я не думаю, что смогу обеспечить должный уход Шейку, а если уеду, то на ранчо все развалится. Что мне делать?
Эллин склонила голову и посмотрела на Мисси.
– Что ты имеешь в виду?
– Эллин Кэмерон, ты не поняла ни слова из нашего разговора! – взорвалась женщина.
– Это потому, что я не слушаю тебя, Мисси. Билл Боланд сделал мне предложение.
Жалобные стоны Мисси превратились в возбужденный визг:
– Не может быть! Что ты говоришь!
– Так и есть, – подтвердила Эллин, стараясь говорить бодрым голосом. – Но мне надо обдумать это. Я не хочу необдуманно бросаться в семейную жизнь.
– Твои мысли об «необдуманном предложении» иногда кажутся смешными, – заметил Берт, с удовольствием приступая к еде. – В это даже труднее поверить, чем в то, что Мисси – сплошной комок нервов.
О чем говорили эти двое? Сбитая с толку Эллин раздраженно уставилась на них.
– Мисси считает, что ей не следует ехать в Дедвуд, – продолжал Берт, как бы отвечая на ее озадаченное выражение лица. – Она думает, и я согласен с ней, что ты можешь намного лучше управиться с делами в Дакоте. Я, конечно, поеду, но если бы ты смогла выкроить время и оторваться от своей пивной, то Мисси осталась бы на ранчо. Ты подходишь для этого Дела, Эллин. Это ясно всем.
Эллин изумленно смотрела на него. Это было ясно к тому же и Люциусу, а Берт, в отличие от Люциуса, был вовсе не глуп. Ей нужно было время, чтобы обдумать свою помолвку и, наконец, она призналась себе, ей хотелось поехать туда с Шейком. И вот Мисси и Берт предоставляют ей обе возможности.
Трудно было поверить в то, что ей повезло.
– Хорошо, – она пыталась не выдать голосом своего волнения. – Может быть, на этот раз смогу.
Мисси захлопала в ладоши, а потом, взвизгнув, повисла на шее у Эллин.
– Благословит тебя Бог, Эллин! Я знала, что ты согласишься! Я, конечно, приеду в день скачек, но Шейку надо там быть послезавтра. Берт уже все подготовил. Ты можешь сейчас собраться?
– Я уже готова, – заявила Эллин, в ответ крепко обняв Мисси.
Джошуа Мэннерс разместился поудобнее в большом, обитом кожей кресле-качалке, которое было похоже на толстую проститутку. Сцепив руки, он отказался от сигареты, предложенной ему губернатором Артуром Меллеттом.
– Что у вас есть для меня, Джош? – поинтересовался небольшого роста коренастый человек, сидящий за столиком красного дерева, метнув на него жадный взгляд своих заплывших глаз.
Джошуа покачал головой, вспомнив о породистом Шейке и его очаровательной хозяйке, раздражающей его.
– Ничего, губернатор.
– Никаких подающих надежды лошадей? – разочарованным голосом продолжал допытываться он.
Мэннерс покусывал губы.
– Я этого не сказал, – и заерзал на месте. – Там был породистый жеребец. Я все глаза проглядел, любуясь им. Он так величественно скакал по полю, как будто владел им.
– Тогда, черт побери, почему он еще не мой? – гаркнул Меллетт, ударив кулаком по полированной поверхности стола.
Но Мэннерса ничуть не смутила столь бурная вспышка гнева.
– Потому что его владельцы не захотели вести дела.
– Чепуха, – энергично воскликнул Меллетт. – Вы ведь знаете мою установку. Что вы им предложили?
Мэннерс покачал головой.
– Вы не понимаете. Они не продали его. Ни за какую цену. Эта лошадь может чертовски свободно стать лучшей в стране, и этим двум дамам отлично это известно.
Он смело произносил последнюю фразу, когда губернатор округлил глаза, задетый его словами.
– Женщины? – спросил он. – Две? Участвовали в скачках?
Мэннерс медленно и убедительно кивнул.
– Женщины, – подтвердил он. – Одна из них управляет ранчо, другая – пивной. Деловые женщины, так сказать.
Взгляд губернатора стал похотливым. Он злобно посмотрел на Мэннерса. Выражение его лица показалось Джошуа отвратительным.
– Деловые женщины, – Меллетт потер свой двойной подбородок, и его голос стал хриплым от непристойного выражения. – Но у женщины может быть только одно «дело». Значит, вы не пытались воздействовать на их женскую сущность? Или вы не произвели на них впечатления?
