Дария Харон - Племянница маркизы
Взволнованная и из-за праздного сидения взаперти жадная до того, чтобы увидеть что-нибудь новое, Мари с радостью позволила Флоранс одеть и причесать себя. Платье, выбранное для этой цели, было из пастельно-зеленого атласа с глубоким вырезом, но без вышивки и прочей отделки. Кроме того, на девушке не было никаких украшений. Единственное, что привлекало внимание, — длинный завитой локон, ниспадающий на грудь и кокетливо украшающий ее декольте.
Маркиза придирчиво оглядела Мари, а затем вручила ей расписной веер в оправе из слоновой кости.
— Прелестно, Мари! Ты свежа, как весеннее утро, — заявила она. — А теперь давай-ка пойдем на lever, дражайшая моя племянница!
Но это оказалось легче сказать, чем сделать. Новые шелковые туфли, специально для этого случая заказанные для нее маркизой, были на таких высоких каблуках, что Мари приходилось на каждом шагу удерживать равновесие. Она обеими руками придерживала юбку, чтобы не наступить на подол и не сломать себе шею прежде, чем бросить хоть один взгляд на короля и его свиту.
По пути им постоянно встречались элегантно одетые придворные, и маркиза доброжелательно кивала или обменивалась с ними ничего не значащими любезностями. Мари стояла рядом и чувствовала себя лишней.
— Почему же вы не представляете меня? — спросила она наконец.
— Никто из тех, кого мы встретили до сих пор, не достоин даже бросить на тебя взгляд, не говоря уже о том, чтобы знать твое имя, — ответила маркиза и улыбнулась мужчине, живот которого отличался почти гротескными объемами.
Наконец они вошли в зеркальную галерею, где уже собралось много народа. Мари вытянула шею, чтобы хотя бы краем глаза рассмотреть присутствующих. Она думала, что сейчас они пойдут в покои короля, но вместо этого маркиза подошла к мужчине, который стоял немного в стороне и выжидательно смотрел на нее.
— Граф Лаланд, рада снова видеть вас. Поездка в Рим прошла успешно?
Жюльетт протянула руку, которую граф галантно поднес к губам.
— Passablement[4], мадам де Соланж. Ничто не может сравниться с Версалем.
Он взглянул на Мари, и маркиза воспользовалась этим обстоятельством:
— Моя племянница Мари. Бедное дитя! Два месяца назад она потеряла родителей и теперь находится под моим покровительством.
— Как трагично, — пробормотал мужчина. — Так молода, так прекрасна, и совсем одна.
Мари улыбнулась и слегка склонила голову:
— Я очень обязана тетушке, месье граф. Даже не представляю, что было бы со мной, если бы не она.
Пока Мари говорила это, ее взгляд скользил от жюстакора[5] из дорогой парчи и расшитого жемчугом шейного платка к лицу мужчины.
Раз маркиза представила ее, это, должно быть, подходящий кандидат, решила девушка. Мари попыталась не обращать внимания на его возраст, но все свидетельствовало о том, что граф Лаланд уже перешагнул пятидесятилетний рубеж, а значит, был старше ее отца. В какой-то момент взгляд девушки упал на сморщенные, с толстыми пальцами руки мужчины, на которых сверкали многочисленные кольца. При мысли, что он может прикоснуться к ней, Мари стало дурно.
Маркиза отошла на несколько шагов от нее, граф последовал за ней. Девушка воспользовалась этим обстоятельством, чтобы осмотреться. Радость, доставленная ей новыми платьями, померкла на фоне тех роскошных одеяний, которые были на других женщинах. Кружева, вышивка, бархат и шелк в самых разных сочетаниях, куда бы ни упал взгляд. Ни в чем не отставали и мужчины. Входящие в моду широкие штаны до колен — а-ля ринграв[6] — были украшены лентами и тесьмой, чулки отделаны золотой вышивкой, а красные каблуки туфель (знак того, что их обладатель относится к знати) оказались такими же высокими, как у нее.
Ножны шпаг, украшенные гравировкой, и нарядные эфесы не допускали даже мысли, что их можно использовать по назначению: они являлись обычным модным аксессуаром, таким же, как почти гротескного вида парики с кудрями и украшенные перьями шляпы. Мужчин в подобных нарядах в Тру-сюр-Лэнн, забросали бы тухлыми яйцами, а здесь они, наоборот, гордо прохаживались перед дамами и чувствовали себя прекрасно.
Маркиза наконец вернулась. Судя по выражению ее лица, разговор с графом закончился не в ее пользу, и Мари ощутила безграничное облегчение. Между тем Жюльетт не собиралась сдаваться. Она целенаправленно искала в толпе подходящих претендентов, которым можно было представить свою «осиротевшую племянницу».
Мари попыталась подавить неловкость, которую испытывала, когда в открытую разглядывала мужчин. И чем дольше это продолжалось, тем лучше ей все удавалось. Мысль о том, что все эти мужчины старые и потасканные, больше не вызывала у нее приступ тошноты. Девушка начала воспринимать сие как нечто неизбежное. Ни один неженатый юнец, привязанный к кошельку своего отца, не мог позволить себе взыскательную любовницу — это маркиза неоднократно ей объясняла. Поэтому Мари ограничилась тем, что, прикрывшись веером, кокетливо отвечала на игривые взгляды проходящих мимо молодых кавалеров. Но это быстро закончилось. Маркиза взяла ее за руку и, не говоря ни слова, вывела из толпы. У лестницы они остановилась, и Мари раздраженно выдернула руку.
— Я стараюсь представить тебя как робкую, целомудренную девушку, у которой не счесть достоинств. А что делаешь ты?! Ты строишь глазки каждому волоките!
— Но я ведь ничего такого не сделала! — начала оправдываться Мари. — А ваша тактика, кажется, не увенчалась успехом. И вас удивляет…
— Ах ты, бесстыжая маленькая дрянь! — прошипела маркиза. — Благодаря моей тактике уже достаточно мужчин проявили интерес к тебе. Теперь речь идет только об окончательных договоренностях. Ты должна благодарить меня за то, что я не заставляю тебя ложиться в постель с первым встречным, а еще думаю о том, кто тебе лучше…
Мари сложила руки на груди:
— Вы, наверное, имеете в виду, кто окажется более щедрым.
Маркиза вскинула голову:
— Каждая вещь на тебе оплачена мною. И что я имею в виду, тебя волновать не должно. Если же ты не согласна, то смотри, как бы снова не оказаться в своей овернской[7] дыре. Причем вернешься ты туда в чем мать родила. Сейчас у тебя нет ничего своего.
Мари выдержала холодный взгляд маркизы. Как она хотела сейчас поступить именно так, как сказала Жюльетт де Соланж! Но вкусив все прелести новой жизни и вдохнув воздух этого другого мира, она поняла, что никогда не сможет вдоволь надышаться им.
— Итак, каким же будет твое решение?
Голос маркизы вернул ее в реальность. Мари отчетливо осознала, что эта женщина и впрямь готова без малейших колебаний отобрать у нее все и отправить обратно в Тру-сюр-Лэнн прозябать до конца своих дней. Мари, забыв об остатках гордости, вздохнула и тихо ответила:
