Барбара Картленд - Благоухающий Цветок
Теперь же она не сомневалась, что все ее время уйдет на то, чтобы обслуживать семейство генеральши.
И все-таки Азалия радовалась, что возвращается к солнцу и теплу, снова плывет на Восток, который навсегда останется для нее настоящим домом, а чтобы как следует понять и оценить Гонконг, ей предстоит много узнать и прочесть.
Еще ей нужно будет заняться изучением иностранных языков.
С матерью она разговаривала по-русски, в детстве засыпала под русские колыбельные. Говорила и писала по-французски. Со слугами с самого раннего детства общалась на урду.
Ее отца нередко критиковали в полку за то, что он разговаривал с сипаями и кули на их языке.
— Пускай они учатся говорить по-английски, — говорили его сослуживцы, но Дерек Осмунд не обращал на их слова внимания.
Кроме того, что было совсем нетипично для англичанина, ему нравилось разговаривать на иностранных языках.
«Я должна выучить китайский», — сказала себе Азалия.
Правда, она не совсем понимала, как ей удастся осуществить свои намерения, к тому же не сомневалась, что тетка запретит ей это, если узнает.
Когда Азалия распаковала последний сундук, в каюту вернулась леди Осмунд с дочерями; они явно пребывали в хорошем расположении духа.
— Какой прелестный корабль, Азалия! — воскликнула Виолетта. — И на борту столько интересных молодых людей.
— Я бы не стала делать поспешных выводов, дочка, — с укором заявила генеральша. — Впрочем, среди пассажиров находится лорд Шелдон, и вы обе должны быть с ним особенно любезными.
Сестры захихикали, а Азалия поспешила отвернуться, чтобы тетка не заметила предательскую краску, залившую ее щеки.
Она не решалась задать себе вопрос, что ей делать, когда она снова встретится с лордом Шелдоном.
Как он смел в их первую встречу поцеловать ее? И как она могла оставаться в его объятиях, почему не сопротивлялась, не позвала на помощь?
Вероятно, он каким-то образом околдовал ее. «Быть может, это гипноз?» — предположила Азалия. И ей припомнилось то странное, сладкое и непостижимое чувство, которое пробудил в ней его поцелуй.
И теперь ей достаточно было лишь подумать об этом, как удивительное ощущение вновь наполняло ее тело и губы начинали гореть.
«Все это мне просто почудилось… у меня богатое воображение!» — строго сказала себе она.
Но испытанное ею чувство было таким сладостным, что, как ни убеждала теперь себя Азалия, как ни пыталась все отрицать, ей хотелось пережить его еще раз.
«Он высокомерный, спесивый, надменный и вообще ужасный!» — повторяла она себе.
И все-таки этот «вообще ужасный» человек с неодолимой силой притягивал ее к себе.
Азалия старалась вспомнить, читала ли когда-нибудь в книгах о таких сложных и запутанных чувствах.
Неужели возможно ненавидеть и презирать мужчину и все же испытывать к нему притяжение? Причем не только физическое, но и душевное?
«Я просто наивная, неопытная дурочка и совсем запуталась», — говорила себе Азалия, но ей все же хватало ума, чтобы понять собственное лукавство.
— Обед в ресторане подают в семь часов, — объявила леди Осмунд.
Ее резкий голос заставил Азалию встрепенуться и оторваться от раздумий.
— А я… буду… обедать вместе с вами, тетя Эмилия? — робко спросила она.
— Думаю, да, — проворчала леди Осмунд, — но, я надеюсь, ты не станешь злоупотреблять этим! Впрочем, тебя едва ли кто-нибудь заметит. — Она замолчала и смерила племянницу недобрым взглядом. — В конце концов, мы ведь не можем скрывать свое родство с тобой, хотя гордиться нам абсолютно нечем! — едко заявила она. — А бедной родственнице приличествует вести себя скромно и услужливо; так что даже и не пытайся встревать в разговор и помалкивай, пока тебя не спросят.
— Хорошо, тетя Эмилия.
Понимая, что не должна обнаруживать свое недовольство, Азалия спокойно вышла из каюты и принялась за собственный чемодан.
Сейчас у нее было больше платьев, чем прежде, так как Виолетта и Маргарита полностью обновили свой гардероб. К тому же в хорошем состоянии и сравнительно новых и модных.
Правда, слишком пышные от бесчисленных оборок, они, на взгляд Азалии, не очень подходили к ее стройной фигурке. Девушка намеревалась убрать часть рюшей, бахромы и бантов, делавших все платья похожими на рождественскую елку, но с бледной расцветкой, которая была ей совсем не к лицу, приходилось мириться.
«Впрочем, тетя Эмилия права, — убеждала она себя. — На меня все равно никто не захочет смотреть».
И все-таки она выбрала для выхода к обеду платье, казавшееся ей самым красивым, памятуя при этом слова матери о том, что первое впечатление, которое мы производим на окружающих, чаще всего оказывается решающим.
В глубине сознания брезжила еще некая мысль, но признаться в ней она не решалась.
Лорд Шелдон, перед тем как поцеловать ее самым бесстыдным образом, поинтересовался, какое положение она занимает в доме генерала.
Он нашел ее слишком образованной для горничной, однако ни на миг не подумал о том, что она может быть благородного рода.
Что ж, тем лучше! Пусть удивится, когда узнает, кто она такая. Интересно, как он поведет себя, обнаружив, что она не только настоящая леди, но еще и генеральская племянница.
Сама Азалия не придавала этому особого значения, однако на лорда Шелдона, с его банальным и косным мышлением, дядя Фредерик и его должность, несомненно, должны производить впечатление.
Укладывая волосы, Азалия сегодня провозилась немного дольше, чем всегда. Обычно она скручивала их в толстый пучок на затылке и скрепляла шпильками, но на этот раз сделала себе чуть более затейливую прическу, понимая, что рискует услышать от тети Эмилии саркастические замечания.
Закончив, Азалия взглянула на себя в зеркало и улыбнулась. Пусть она выглядит не слишком привлекательно, но уж определенно теперь ее не примут за начитанную горничную или слишком молодую экономку.
Любопытно, промелькнет ли в глазах лорда Шелдона хоть малейшее удивление?
Из ее памяти не выходил его пристальный взгляд, каким он смотрел на нее, расспрашивая о том, зачем ей понадобилось подслушивать его разговор с приятелем.
— Как он смел меня подозревать! — воскликнула вслух Азалия.
Она пыталась убедить себя, что ненавидит его настолько сильно, что будет рада, если его ранят или если даже он упадет за борт и утонет.
Но при этом ей вспомнилось странное, требовательное тепло его губ, и она поскорей направилась к двери.
Прежде чем идти в кают-компанию, ей еще предстояло зашнуровать на тетке платье, застегнуть пуговицы на нарядах близнецов и вплести в их прически ленты.
