Жюльетта Бенцони - Ожерелье Монтессумы
— Поясните, пожалуйста.
— Господин Вобрен выглядел так, будто увидел некий свет. У святого Павла в Дамаске должно было быть такое выражение лица…
— После встречи с Иисусом по дороге в Дамаск святой Павел ослеп[22], и зрение не возвращалось к нему несколько дней, — мягко поправил англичанина Альдо.
— Эту стадию господин Вобрен миновал. Он буквально светился, но дела забросил. Если он не говорил по телефону, то писал длинные, я бы даже сказал, бесконечные послания своей невесте. Или отправлялся по магазинам в поисках красивых вещиц, которые ей можно было бы подарить. Все вещи были очень дорогими! И я не могу более скрывать от вас, насколько сильно я обеспокоен.
— Его дела от этого пострадали?
— Не слишком. Когда появлялся важный клиент, господин Вобрен обязательно им занимался. Только в эти редкие моменты он становился прежним. Что же до остального, то я вполне справляюсь. И потом, мы располагаем достаточным запасом… Правда, должен признать, что я был бы рад, если бы это безумие с покупками прекратилось!
— Куда Жиль собирался отправиться в свадебное путешествие?
— На Средиземное море. Зафрахтованная яхта ждет его в порту Монте-Карло.
Морозини присвистнул.
— Черт возьми! Он вел себя так, словно собрался жениться на девушке королевской крови. Правда, дядюшка новобрачной сказал мне, что они собирались провести медовый месяц в Египте.
— Не знаю, возможно, планы изменились, но что касается Изабеллы — она для него действительно инфанта!
— Но, возможно, у нее нет денег? Если я правильно понял, то брачный контракт они не заключали. Это значит, что никакого приданого нет.
— Именно так. Но состояние семьи, если оно и существует, принадлежит бабушке. Оно представляет собой в основном земли в какой-то мексиканской провинции. Знаете, одна из этих гасиенд[23] размером с Соединенные Штаты. Дядя Педро тоже что-то имеет, но у его есть наследник — сын…
— Иными словами, Изабелла располагает только тем, что называют «надеждами»… Я думаю, что свадьба стала достойным поводом для того, чтобы эти Крезы сделали над собой усилие и удостоили молодых подарком?
Ричард Бэйли посмотрел на Морозини взглядом, наполненным любопытством и иронией:
— Я вижу, вы не слишком верите в существование этих богатств?
— Скажем так, у меня есть сомнения на этот счет. Мне кажется странным, что настолько обеспеченные люди с неприличной поспешностью покидают гостиницу. И все ради того, чтобы поселиться в доме человека, который по французским законам стал их внучатым зятем, племянником и двоюродным братом, но перед богом он для них все-таки чужой. Я много слышал о том, что для жителей Испании и Латинской Америки именно венчание имеет наибольшее значение. Они, оказывается, должны были стеречь дом во время свадебного путешествия Вобрена, будто слуг для этого недостаточно…
— В любом случае, — сказал вошедший в гостиную Адальбер, который слышал слова Альдо, — я полагаю, что пора обратиться в полицию. Как ты только что говорил, все происходящее, по меньшей мере, странно…
— Немедленно едем! — Альдо встал.
— Не забудь переодеться, — напомнила маркиза де Соммьер, тоже появившаяся в гостиной. — И вы, Адальбер! Я плохо себе представляю, как вы появитесь на набережной Орфевр[24] в визитках и цилиндрах!
Дивизионный комиссар Ланглуа был, вне всякого сомнения, самым элегантным среди полицейских Франции, даже если после серьезной автомобильной аварии ему приходилось пользоваться тростью с набалдашником из панциря черепахи. Он умело превратил ее в модный аксессуар, настолько естественно она выглядела в его руках. Высокий, худой, с посеребренными сединой волосами и серыми глазами, Ланглуа был очень умным человеком и верным служителем закона. Правда, порой ему приходилось находить всевозможные лазейки в законодательстве, если строгое применение буквы закона казалось комиссару несправедливым. С годами он стал для Морозини и Видаль-Пеликорна настоящим другом, хотя ему случалось с опаской и интересом наблюдать за тем, чем занимались приятели.
Когда дневальный открыл им дверь в кабинет Ланглуа, дивизионный комиссар приветствовал друзей словами:
— Не тратьте время на объяснение причины вашего визита! Я уже все знаю. Господин Вобрен исчез.
— Откуда вам это известно? — спросил Морозини, пожимая Ланглуа руку.
— Газеты еще ничего не напечатали! — сказал Адальбер, следом за князем обмениваясь рукопожатием с дивизионным комиссаром.
— Когда случаются светские события такого уровня, на них обязательно бывают дамы. И они надевают свои украшения… Настоящий соблазн для воров! Поэтому у меня вошло в привычку посылать одного или двух тайных наблюдателей. Сегодня я не мог ей изменить, потому что речь шла об одном из ваших друзей, да и ваше личное присутствие также ожидалось.
— Вы считаете нас до такой степени опасными? Комиссар улыбнулся краешком губ.
— Лично вас нет. Но вы обладаете странной способностью оказываться в центре мрачных, запутанных и, я бы даже сказал, катастрофических историй.
— Что до катастрофы, то на сей раз она стала делом рук Вобрена. Этот брак! Как можно соединять столь непохожих людей! Ладно, сейчас не время придираться к мелочам. Так как вы в курсе событий, то нет ли у вас новостей, комиссар?
Ланглуа не успел ответить. Раздался короткий пук в дверь, она тут же распахнулась, и в кабинет порвался молодой человек лет двадцати пяти с криком:
— Все подтвердилось! Это действительно похищение! Оно состоялось на улице Пуатье и…
Заметив посторонних в кабинете комиссара, он осекся.
— О! Простите, я не знал…
— Вы не могли знать. Господа, позвольте вам представить инспектора Лекока. Этим утром он был и базилике Святой Клотильды. Лекок, это князь Морозини и господин Видаль-Пеликорн. Вы, конечно же, видели их сегодня в церкви. А теперь рассказывайте!
— Все произошло так же, как с генералом Кутеповым[25] в прошлом году. С одной только разницей, что это противоположный случай.
— То есть? Вы не могли бы выражаться яснее? — Ланглуа вздохнул. Инспектор Лекок еще не потерял юношескую способность краснеть, но не смутился.
— Это для того, чтобы усилить впечатление, месье! Генерал Кутепов шел пешком, и рядом с ним остановилась машина, которая его и увезла. А господин Вобрен ехал в автомобиле. Трое мужчин, разговаривавших на тротуаре, перегородили ему дорогу и ударом нейтрализовали водителя. Один из мужчин сел за руль, пока двое других усмиряли жертву…
