Константин Костин - Подрядчик
— Слышишь? — трясла меня за руку порнозвезда. — Откуда знаешь-то?
— Да так, Серега рассказывал про тебя, — я звонко шлепнул ее по попке. — Айда купаться.
Ответ устроил ее не на сто процентов, но подозрений поуменьшилось. Будущая актриса, подняв сноп брызг, со всего разбега залетела в воду. Я вошел, пусть менее грациозно, но более надежно — как танк, не прорезав, а продолбив гладь озера, оставив за собой бурлящий след. Взмахнув руками, оттолкнувшись ногами от дна, я ушел под воду, в несколько гребков преодолел десяток метров, и, всплыв, брассом устремился к центру озера.
Черт, а это прикольно! Лет семь так не отдыхал, уже успел позабыть, насколько могут быть приятны простые человеческие радости. Нет, скай-дайвинг на побережье Кубы, водный мотоцикл на Лазурном берегу, крутые виражи на прототипе Porsche GT3 на Нюрбургринге и переход на лыжах по Антарктиде — тоже весело, но, как-то приелось. Удовольствие, оказывается, можно получать и таким простым способом! Признаться, даже звезда порнофильмов, барахтающаяся рядом, вызывала меньше эмоций, чем пахнущая тиной вода и палящий диск солнца. Перевернувшись на спину, раскинув руки и ноги, покачиваясь на волнах, я блаженно прикрыл глаза.
— Ой! — раздался рядом голос Вероники. — А это у тебя что — водолаз с трубочкой, или ты на бревне с сучком лежишь?
Девушка шлепнула меня по плечу, и, поднимая сверкающие на солнце брызги, отчаянно работая руками и ногами, загребла к берегу.
— Ах, сучка! — воскликнул я. — Догоню!
— Попробуй! — крикнула в ответ молодка. — Только карпа на свою наживку не поймай!
Конечно, и пробовать было нечего — один мой гребок — три ее, по силе, а частота — та же. Но, продолжая играть, я догнал Веронику только у самого берега. Плыть дальше фарватер не позволял — киль за дно цеплялся. Актриса уже достигла мелководья, и, грациозно выставив попку, прогнув спинку, по-львиному оглянувшись через плечо, на четвереньках выходила из пены прибоя. Здесь я ее и настиг. Если в СССР секса еще нет, то пора исправить это упущение. Намотав роскошные длинные волосы на кулак, я поставил развратницу на колени, мои губы нашли ее губки, а вторая рука сжала упругую грудь девушки…
Мы еще долго пролежали на песке, загорая. Причем у меня были все основания предполагать, что мой загар равномерным не получится — плечо закрывала от лучей голова девушки, грудь — ее рука, а низ живота — ее бедро.
— Знаешь, — произнес я, зевнув. — Я тебе завидую.
— Да? — приподняла голову Вероника. — Это чему же?
— У меня никогда не будет такого потрясающего секса с самим собой!
— Да что ты! — удивилась она. — Да ты даже представить себе не можешь, как я тебе завидую!
С Карпового уже дул прохладный ветерок, шелестя листьями ивы над головой. Солнце, сверкнув напоследок лучами по водной ряби, едва не задев провода высоковольтной линии, спряталось за вершинами берез… Как-то кстати вспомнилось, что я почти двое суток ничего не ел — только закусывал, а кто-то несколько часов назад соблазнял меня шашлыком…
— Ты, кстати, что-то обещала, — напомнил я.
— Да? — привстала Вика, больно уперевшись в меня коленкой. — И что же?
— Здрасти, приехали! А Шашлык? Было дело?
— Было, — согласилась девушка. — Ну, пошли. Приглашаю тебя в гости.
Неудивительно, что раньше (или, правильнее — позже?) я не встречал звезду голубого экрана — участок Зиманковых располагался в противоположном конце садов, где, у второй проходной, находился и еще один магазин и еще одна колонка. На собрания в садоуправление я за всю жизнь так ни разу и не сходил, так что и там мы встретиться никак не могли.
В тени яблони, напротив участка Вероники, стояла совершенно потрясающая белая «ноль вторая» со шторками на задних окнах и государственными номерами. Мы в детстве называли такие «злая морда»… да потому что морда у нее на самом деле злая — широкая фальшрешетка радиатора, напоминающая оскалившую пасть, раскосые прямоугольные глаза, и блестящий хром. Сволочи, испортили аппарат в начале девяностых, когда заменили металл на черный пластик — автомобиль сразу потерял свой лоск. Да и само качество металла стало намного хуже — батя запарился с такой же. Что он не делал со своим Волгарем — ржавел, зараза!
— У тебя папа — крутая шишка? — осведомился я, поравнявшись с «ноль второй».
— Нет, то ты, — отмахнулась девчонка. — Это не его! Наша — вон стоит, — Вика указала подбородком на светло-бежевую «шестерку» за оградой. — А это — Семенов в гости приехал.
— Кто-кто? — переспросил я. — Семенов? Не Евгений ли, случайно, Борисович?
— Ты всех, что ли, знаешь? — удивленно воскликнула Зиманкова. — Он самый!
— Ну… э-э… — я лихорадочно соображал, как выкрутиться на этот раз. — Я в командировку-то как раз к нему и приехал! Он же преподает в…
А вот это уже была проблема. Я, хоть убей, не помнил, как назывался родной институт двадцать лет назад, а названий, слава Богу, у него сменилось немало… ЮУрГУ — это, кажется, с конца девяностых, до того, по-моему, ЧГТУ… но с какого времени он назывался так, и с какого года — вот это загадка!
— ЧПИ, — подсказала девушка.
Да, точно! Челябинский Политехнический! Но, если честно, такие совпадения уже не настораживали — они пугали! Как-то слишком метко промахнулся Акелла, чтобы все это было всего лишь набором случайностей!
Теперь не Вероника меня вела — я бежал вперед нее. Участок Зиманковых, признаться, оказался на уровне, но все говорило о том, что глава в семье явно не муж. Весь сад утопал в цветах — розы, герберы, хризантены, астры, промеж которых вились аккуратные дорожки, вымощенные плитняком. Небольшой опрятный домик обвивал дикий виноград, а через бреши в зелени виделась розовая краска.
В беседке у мангала сидели четверо. Двоих я узнал сразу — чета Семеновых — Евгений Борисович и тетя Лена. Крепкий мужчина (теперь я понял, в кого пошел Санька!) имел очень мало общего с тем профессором, которого я запомнил с нашей последней встречи — когда он уезжал за границу. Прошло всего около полутора десятков лет, но ученый, как оказалось, постарел за это время на все двадцать пять! Сейчас — крепкий, черноволосый, с ярко-синими глазами, а в начале XXI века — иссохший, совершенно седой, с пробивающейся лысиной и потухшими, выцветшими глазами… интересно, что же с ним произойдет? Впрочем, страну вскоре начнет лихорадить не по-детски. А вот тетя Лена изменилась слабо! Ей сейчас, должно быть тридцать два, но выглядела она ненамного старше Вики, да и через пятнадцать лет ей никак нельзя будет дать и сорока.
Худощавый, невысокий мужчина с всклоченными волосами, видимо, приходился моей любовнице отцом, а сидящая рядом пышная женщина с властным взглядом — матерью. Хм! Могу поспорить на что угодно — рук, чтобы обнять свою жену, ему явно не хватало! Радовало то, что я оказался прав — рулила в семье явно мать. Однако, непонятно было другое — как у этой четы могла родиться такая красавица-дочка?
