Серж Голон - Анжелика в Новом Свете
Одно из пяти племен, входивших в ирокезский племенной союз.
– Что это вы вдруг приуныли, люди добрые! – воскликнул Флоримон. – Мы с удовольствием отведаем ваше блюдо, Малапрад. Здесь, на Севере, ирокезы нагнали на всех такой страх, что все разбегаются при одном упоминании о них. Я встречал ирокезов в Новой Англии, их там называют могавками. Они ничуть не страшнее могикан. Они даже помогали англичанам защищать Нью-Йорк от недругов, которые время от времени вырезают белых, живущих вдоль границ.
– Хорошо бы узнать, за кого они нас принимают, за французов или за англичан? Во всяком случае, металлаков, которые нас сопровождают, они, мягко выражаясь, недолюбливают. Вообще они считают, что те, кто не принадлежит к их расе, годятся только на жаркое. И металлаки это прекрасно знают. Взгляните-ка на них!
Действительно, индейцы под предводительством своего сагамора готовились к битве. Они быстро сбросили ношу на землю. Женщины и дети мгновенно исчезли, их словно втянула в себя чаща багряного леса. Воины разрисовывали себя красной, черной и белой краской; лучники проверяли тетиву и стрелы, снабженные на концах перьями для более точного полета.
У каждого к левой руке был прикреплен тяжелый кастет, а в правой зажат нож – индейцы приготовилсь снимать в бою скальпы. Взяв его в зубы, чтобы освободить руки, они натягивали тетиву луков.
Несколько разведчиков, как змеи, проскользнули в пунцово-желтые заросли. Индейцы во главе с Мопунтуком подтянулись ближе к белым. Жестокая радость озаряла их татуированные физиономии.
Европейцы, за исключением, может быть, таких юнцов, как Флоримон, не разделяли энтузиазма краснокожих. Их лица, почерневшие за долгие дни пути, выражали усталость и досаду. Если правда, что всего несколько часов отделяли их от Катарунка, где они смогли бы укрыться за палисадом и где их ждали, пусть даже самые примитивные, удобства человеческого жилья, было действительно очень обидно, натолкнувшись на засаду, рисковать своей жизнью.
Анжелика взглядом спросила у мужа, что он собирается делать.
– Подождем, – ответил он. – Решим, когда вернутся разведчики. Если ирокезы нападут на нас, будем защищаться, если они нас не тронут, мы тем более не тронем их. Я предупредил Мопунтука: если он развяжет бой без враждебных выпадов с той стороны, я его поддерживать не стану.
С оружием в руках они ждали.
Ирокезы не только не проявляли намерения атаковать белых, но, возможно, они просто их не заметили; на холме уже никого не было. Они как сквозь землю провалились. Металлаки повернули к Анжелике свои размалеванные лица. Они покачивали головами. Белая женщина обратила в бегство страшных ирокезов.
Глава 5
– У каждого племени есть свой тотем. Но черепаха – это общий тотем всех ирокезов, – объяснял Никола Перро в этот вечер на привале.
Холод выползал из ущелий, люди жались ближе к кострам. Жоффрей де Пейрак показал рукой на блестящую ленту реки, плавно извивающуюся в долине.
– Это Кеннебек…
И люди де Пейрака возликовали, словно древние евреи, завидевшие Землю Обетованную. Сейчас они особенно радовались, что скоро окажутся под надежной защитой палисада, потому что, после того как в зарослях были замечены индейцы, а особенно после происшествия с черепахой, в сердца их закралось чувство смутного страха.
Нудно звенели комары. Анжелика, завернув Онорину в свою накидку из толстой шерсти, сидела, укачивая девочку. Время от времени глаза обращались к блестящей полоске реки, петляющей по долине. Там был Катарунк, их пристань.
– Волк – тотем могавков, – продолжал Никола Перро, – косуля – онондагов, лисица – онеидов, медведь – кайюгов, паук – сенеков. Но черепаха – это тотем всех ирокезов, входящих в Союз пяти племен.
Никола Перро задумался, и кожа на его обветренном лбу собралась в глубокие складки.
– Здешние племена индейцев ведут кочевой образ жизни, они питаются из одного котла и не знают, что такое хлеб и соль… Ирокезы – совсем другое дело. Это великий народ земледельцев…
– Оказывается, вы их большой поклонник, – заметила Анжелика.
Канадец подскочил:
– Сохрани боже! Это сущие дьяволы! У нас, канадцев, нет более заклятых врагов. Я жил у них, – помолчав, продолжал он. – Забыть об этом времени невозможно. Тот, кто делил с ними кров и хлеб, поймет меня. Я хорошо знаю Священную долину… там царят три божества, чтимые у ирокезов…
– Три божества?
– Да! Маис, тыква и фасоль, – ответил Перро без тени улыбки.
Онорина уснула. Осторожно, чтобы не разбудить девочку, Анжелика встала и отнесла ее в палатку, которую на ночь разбивали для детей и женщин. Она заботливо укутала ее в медвежью шкуру и снова вернулась к костру, чтобы помочь госпоже Жонас, вместе с Малапрадом готовившей ужин.
Аппалачи, залитые лучами заходящего солнца, казались багровыми. Лагерь расположился на высоком, выступающем вперед горном отроге, его хорошо со всех сторон обдувал ветер, и потому тут было меньше комаров и мошкары, да с него и удобнее было обозревать окрестности.
Флоримон с Кантором запекали в золе завернутую в листья рыбу, которую они руками поймали в реке. На вертеле жарились огромные куски лося, а в котелке варилось изысканное блюдо – язык лося, приправленный душистыми травами.
Котел с маисовой кашей уже сняли с огня, и госпожа Жонас принялась раскладывать ее в миски. Ее постоянно раздражала бесцеремонность индейцев, которые первыми тянули свои немытые посудины. Они всюду совали свой нос, хватали все, что попадется под руку, с невозмутимой дерзостью мешали всем, но ведь они были здесь у себя дома и, в сущности, белые пользовались их гостеприимством и покровительством.
Госпожа Жонас поджимала губы и, как ей казалось, бросала весьма красноречивые взгляды на графа де Пейрака. Она никак не могла взять в толк, как такой благородный, такой воспитанный человек может терпеть их присутствие. Анжелика тоже иногда думала об этом.
Холодный голубоватый свет залил долину. Вдоль опушки леса ходили часовые.
День был богат волнениями, закончился еще один этап пути. Что-то принесет им следующий?
Анжелика глазами поискала мужа, он стоял чуть в стороне ото всех и смотрел куда-то вдаль. Он был один. Вся его фигура выражала глубокую сосредоточенность.
Анжелика заметила, что, когда он таким образом замыкался в себе, никто не смел его потревожить. Особое уважение окружало графа де Пейрака. Все эти люди, столь различные и в большинстве своем живущие постоянно настороже, вручили ему свои судьбы. И они с недоверием и ревностью приняли Анжелику, неожиданно появившуюся в жизни их господина.
– Кто не знает, что даже самого сильного человека баба может превратить в тряпку, – пробурчал овернец Кловис, щуря раскосые глаза.
