Мэри Гилганнон - Возлюбленная леопарда
Почти потеряв надежду, Вилли вернулся в харчевню, где они обычно встречались. Чувство невероятного облегчения переполнило его, когда он заприметил в углу знакомую темноволосую голову и ссутулившиеся за столом массивные плечи. Он поспешил к другу и потряс его за плечо. Голова Ричарда вяло качнулась. В тусклом пламени свечи лицо его казалось необычайно бледным. Вилли затрепетал, увидев на столе лужицу запекшейся крови. Неподалеку лежал кошелек Ричарда, открытый и наполовину пустой.
Подошла служанка. Вилли схватил девушку за плечи и тряс до тех пор, пока от ужаса у нее не застучали зубы.
– Что, к дьяволу, вы с ним сделали? – прорычал он. – Ограбили и оставили истекать кровью?
– О, нет, нет, мой господин, – захныкала девушка, ее огромные карие глаза резко выделялись на побледневшем лице. – Честное слово, я старалась ему помочь. Правда старалась, но он и слушать меня не захотел.
Она с усилием сглотнула, ее тонкая белая шея напряглась.
– Потом я принесла ему вина, он швырнул монеты на стол и стал браниться как сумасшедший. Он скверно обзывался; «шлюха» и «продажная девка» – самое приличное из того, что он говорил. Потом я оставила его одного. И только что пришла посмотреть, все ли в порядке.
– А деньги? Где остальные деньги?
Дрожа, служанка указала на земляной пол, по которому были разбросаны серебряные пенни, поблескивавшие в липкой грязи.
– Прошу прощения. Я вовсе не хотел тебя напугать. – Он ухватил двумя пальцами и мягко приподнял ее маленький, острый подбородок. – Ты мне поможешь?
Девушка отметила аристократический лоск Вилли и нервно улыбнулась.
– Конечно, мой господин, – прошептала она. – Все, что вы попросите, мой господин.
С помощью двух слуг Вилли втащил Ричарда, оставлявшего за собой ужасный кровавый след, наверх. Взгромоздив его на кровать, Вилли внимательно вгляделся в серое безжизненное лицо. Его сердце похолодело от ужаса. Ричард нё должен умереть. Он не может погибнуть от каких-то дурацких ран после всего, что ему пришлось пережить.
Служанка принесла большой деревянный таз, поставила его перед огнем и наполнила согретой водой. С трудом Ричарда раздели, сняли одежду и доспехи – башмаки и наголенники, тяжелую кольчугу, шоссы[4] и подбитый мягкой тканью котт; а затем погрузили в теплую воду. Ричард зашевелился, забормотал, но в сознание не пришел.
– Помой его, – жестко приказал Вилли.
Девушка с осторожностью стала обливать Ричарда водой. У нее перехватило дыхание, когда она коснулась рваной раны на предплечье.
– Какая глубокая, – вздохнула она. – И все еще кровоточит.
– У тебя есть иголка? Глаза служанки округлились.
– Вы хотите, чтобы я зашила рану?
– Если сможешь. Я не знаю ни одного цирюльника в этом квартале, но полагаю, что хорошие швеи делают это не хуже брадобреев.
Девушка сжала губы.
– Но ведь останется глубокий рубец.
– Мне наплевать на этот чертов рубец, главное, чтобы рука работала. Девушка вздохнула.
– Он так хорош собой, такая гладкая кожа.
Вилли воззрился на служанку в некотором раздумье. Неужели она так поглупела при одном лишь взгляде на Ричарда, что боится его заштопать? Впрочем, именно сейчас ее чувства вызывали только раздражение.
– На бедре еще одна рана. Вилли кивнул:
– И эту тоже. Ну что, сможешь?
– Да, – прошептала она. – Только дайте мне его домыть, и я пойду возьму иглу.
Она, кажется, нарочно тянет время. Вилли отвернулся, стискивая зубы от злости. Будет замечательно, если Ричард погибнет от потери крови только потому, что девице понравилась его гладкая кожа!
Наконец мытье закончилось. Они кое-как выволокли его из таза, расплескав половину воды на пол, и уложили на постель. Пока девушка ходила за иглой и шелковой ниткой, Вилли накрыл Ричарда одеялом и присел рядом, рассматривая застывшее, пепельного цвета лицо. Вопрос, действительно ли рана на руке стала причиной поражения, мучил, не давал покоя.
Вернулась служанка. Когда она приблизилась к кровати, Вилли вскочил и взял у нее иглу. Она посмотрела с изумлением, а он поднял одну из свечей, стоявших на полу, зажег и подержал иглу над пламенем.
– Зачем это? Вилли пожал плечами.
– Я слышал, помогает от нагноения. Девушка понимающе кивнула и потянула одеяло. Кровь продолжала сочиться из ран, а кожа приняла серовато-мертвенный оттенок. Девушка присела на кровать и начала шить, от старания даже прикусив кончик розового язычка. Вилли подошел к столу и глотнул вина из меха, который Ричард купил, прежде чем потерял сознание. Это было дешевое кислое пойло де Лэйси вылил остатки в огонь и вернулся к девушке.
Кажется, она хорошо справилась с работой. Стежки были прямые и шли ровно. Он поневоле подумал, что ее восхищение телом Ричарда, возможно, пошло на пользу. Если даже она и не сумеет помочь, то, по крайней мере, не принесет вреда.
Когда она закончила, Вилли поднялся.
– Я должен отлучиться, чтобы устроить кое-какие дела моего друга. Ты сможешь побыть с ним?
Девушка посмотрела вопросительно. Он бросил ей горсть монет.
– Смотри за ним. Если он проснется, дай ему еще немного вина, на этот раз что-нибудь более пристойное. Она поклонилась, и Вилли выскользнул за дверь.
Служанка отогнула одеяло и с любопытством осмотрела раненого. Плечи рыцаря были невероятно широки, грудь вздымалась массивными мускулами. Несмотря на бледность, кожа поблескивала бронзоватым отливом при свете свечи. С опаской взглянув на дверь, девушка стянула одеяло чуть ниже, упиваясь зрелищем его мужских достоинств. Затем вновь с восхищением перевела взгляд на прекрасные черты лица с тяжелым выдающимся подбородком, благодаря которому оно не выглядело слащавым или чрезмерно красивым. Вдруг она заметила шрам, протянула руку и провела пальцем по бледной, розоватой линии, которая, изгибаясь, шла вниз по щеке. Что-то поднялось в ее душе, какой-то древний женский инстинкт подсказал нежную мелодию, которую она почти в полузабытьи начала напевать. Рыцарь сладко зевнул. Чтобы успокоить его, она стала гладить по черным как сажа мягким волосам.
Она прервала тихое пение, потому что неожиданно вспомнила слова песни. Это была колыбельная, которую по ночам пела ее мать, убаюкивая младшую сестру. Девушка слегка улыбнулась и замурлыкала снова.
Когда вернулся Вилли, служанка спала на стуле рядом с кроватью. Ричард выглядел так, будто все это время пролежал без движения, но мертвенный, глинистый цвет сошел с его лица. Вилли присел на край постели и прислушался к дыханию друга: оно было ровное и глубокое. С души Вилли как будто камень свалился, и он разбудил девушку.
Она вскочила, едва он растормошил ее, и таращила полусонные и испуганные глаза, пока не вспомнила, кто перед ней.
