Кейт Мур - Любовь и долг
— Где вы были? — Она повертела обручальное колечко на пальце.
— Вам правда интересно?
— Никогда о вас не думала.
— Лгунья. Вы злились много месяцев. Вы придумали тысячи упреков в мой адрес. Вы сожгли все, что я вам подарил.
— Не было ничего подобного.
— Вы обратились к своей подруге Августе Лаундес, которая оклеветала меня и убедила вас в том, что избавиться от такого титулованного мерзавца, как я, — это чистое везение.
Вайолет посмотрела на него. Его глаза были слегка прикрыты. Длинные черные волосы спадали почти до плеч.
Он в точности описал ее попытки забыть его, за исключением того, что по сотне раз на дню она ругала себя последними словами, называла дурой и рыдала в подушку. И только спустя несколько недель Августа вытащила ее из зареванной постели, расчесала ее безнадежно запутанные волосы и поставила на ноги.
Поначалу каждый шаг давался ей с таким трудом, словно она вспахивала поле. А в лицо ей дул ветер потери, унижения. Но она шла вперед, загрузила себя делами, заставила думать о чем угодно, только не о нем. И сейчас, когда она добилась такого прогресса, он вернулся и говорит «мы» и «нас», выбивая почву из-под ног. Что ж, она не покажет ему, как тяжело ей все далось.
Вайолет встала, завернулась в шаль и подошла к письменному столу Фрэнка.
— Августа сказала, что мне еще повезло.
— Я знал, что вы можете на нее положиться, — ответил Блэкстон, как ни в чем не бывало разглядывая свои ботинки.
— Столько глупостей совершается в молодости, — сказала она, глядя на стол.
— И это, как всегда, неизбежно. Так чем же вы были заняты с тех пор?
Вайолет отошла от стола к холодному камину.
— Я? Я настоящий филантроп. Едва ли найдется в нашем большом городе человек, которому я бы отказала в помощи. Я перепрофилировала несколько портняжных мастерских с неприбыльного нынче шелка на столь востребованную парусину, снабдила рыбаков лодками, разместила сотни рабочих, которые приехали в Лондон. Я вызволила немало детей из тюрьмы. И наконец я — президент британской Ассоциации пчеловодства.
Ее слова звучали как-то жалко. Что толку от ее благородства и подвигов, если до сих пор она боится прикоснуться к нему. Какая разница, кого она спасла в Лондоне, если не спасла саму себя. Вайолет хотела бы сказать «я полюбила и вышла замуж» — это был бы стоящий ответ, но не судьба. Она передвинула пару каменных сов на каминной полке ближе к черно-красной греческой вазе. Фрэнк собирал в ней пенни, которые находил где-нибудь и называл рабочими лошадками. Голос Блэкстона вернул ее в реальность.
— Что ж, вы воспользовались временем лучше, чем я.
Она повернулась и посмотрела на его спину. Не очень-то он обходительный.
— Вы не ответили на мой вопрос о том, где вы были все это время.
— В Греции.
— Как Байрон? Вы помогали им в борьбе за независимость?
— Вот уж нет. Абсолютно бесполезная затея.
— Вы там болели? — Она снова подметила его худобу и нездоровый цвет кожи.
— Это жестокая страна. У бандитов и их предводителей там куда больше силы, чем у правительства.
— Вы уже заезжали домой?
При слове «дом» Блэкстон непроизвольно вздрогнул.
— Нет.
Она подметила, как резко он оборвал тему.
— Вы стали знамениты в Лондоне.
— Не более, чем прежде.
Вайолет симметрично расставила предметы на полке.
— Что привело вас на службу в правительство?
— Я обладаю некоторым опытом, который им требуется, кроме того, мне не приходится бросаться на пушки.
Она снова присела на банкетку, не в силах стоя выносить его присутствие. Как ни странно, но она по-прежнему чувствовала это: поток, проносящийся сквозь нее, сбивающий с ног и увлекающей к нему.
— А я всегда думала, вы предпочитаете бросаться на пушки.
— Не сомневаюсь, что вы так и думали. Так что мы расскажем людям? — Он взял ее за руку и коснулся ее пальца там, где она теребила кольцо. — Мы никогда не убедим принца и его братию в том, что мы обручены, если вы будете так нервно крутить обручальное кольцо.
Прикосновения Блэкстона не отличались дружелюбием принца. Его пальцы были тверды. Чувства Вайолет обострились, а пальцы напряглись. Впрочем, она не стала совершать глупость и одергивать руку. Напротив, она набралась сил и ответила:
— Вы должны были предупредить своего благодетеля, что у нас за плечами история, которая делает вас неподходящим человеком для этой работы.
Он отпустил ее.
— Как ни печально, Вайолет, они все знают, и именно из-за этой истории выбрали меня. Так что возьмите себя в руки и заставьте весь мир поверить, что вы передумали и оставили все в прошлом.
Он встал и повернулся к ней спиной.
Пенелопа ее никогда не простит.
— Дальше будет видно, а пока что нам нужно убедить только принца.
— То есть вы не будете делать заявление для прессы? — спросил он, бросив взгляд через плечо.
Она покачала головой.
— Хорошо. — Он снова встал позади. — Что написал Фрэнк в письме?
— Фрэнк не писал его.
— Не его почерк?
Она услышала в его голосе заинтересованность и поняла, что он тоже отметил эту деталь.
— Нет, почерк его. А вот слова не его. — Вайолет достала письмо из рукава. — Кто-то говорил ему, что писать.
Блэкстон повернул письмо к свету и прочел.
— Он ведь всегда называл вас «Ви». Вы позволите Престону сделать копию для меня?
Вайолет кивнула, Блэкстон сунул письмо в карман. Она посмотрела на сундук Фрэнка.
— Какое впечатление на вас произвел принц?
— Когда он не делал комплименты мне, он делал комплименты Англии.
— Вы заставили его сказать что-нибудь о Фрэнке?
— Каждый раз, когда упоминала имя брата, он называл какую-нибудь достопримечательность Лондона, которую Фрэнк рекомендовал ему посмотреть. Принц собирается совершить конные прогулки в парке, посетить газовый завод, сходить в зверинец, потанцевать на балу и подняться на воздушном шаре. По его поведению не скажешь, что он испытывает чувство вины. Похоже, он действительно не знает, куда девался Фрэнк.
— Он не говорил о том, что встречался с министром иностранных дел Великобритании?
— Нет, но ведь это, насколько я понимаю, цель его визита. Я помню, что Фрэнк говорил что-то похожее.
— Да, он должен отчитаться о том, как идут дела с перевооружением молдавской армии.
— А что, Молдавия должна прикрывать спину России от Турции?
— Это выглядит маловероятно, если, конечно, он не напугает царя своими золотыми аксельбантами.
Знакомый голос Блэкстона убаюкивал ее, и она попыталась встряхнуться. Смотреть дальше в сундук Фрэнка толку не было. Она снова встала и подошла к камину. Огонь не зажгли, и она почувствовала, что в комнате становится прохладно. Фрэнка не было уже несколько недель, поэтому комната казалась мертвой.
