Трейси Энн Уоррен - Моя пылкая любовница
Он невольно улыбнулся:
— Я вижу, вы предприняли все возможные предосторожности, чтобы остаться неузнанной.
— Конечно, — самым серьезным тоном ответила Джулианна. — Чтобы никто ничего даже не подозревал.
— Здесь очень тихий район. Всего несколько обитателей, и никто из них не знает друг друга. Именно поэтому я и выбрал этот дом — за его вполне уединенное расположение. Не так уж просто найти что-нибудь подобное в шумной столице.
Дом, расположенный на юг от Куин-сквер, был, в самом деле безупречным. Красивое двухэтажное георгианское строение прекрасно гармонировало с окрестностями. С обеих сторон дома и подъездной дорожки росли кусты вечнозеленого самшита и высокие вязы с давно оголившимися ветвями. Спереди два акра земли были обнесены высокой кирпичной стеной, обеспечивая полную отрешенность от внешней жизни.
— Ну, — повторил он, шагнув еще ближе, — позвольте помочь вам снять плащ.
Она отпрянула:
— Я… я сама, благодарю.
Сильно трясущимися руками она развязала темно-синюю ленту под подбородком и сняла шляпку. Волосы ее блестели, темные и глянцевитые, как соболиный мех, в воздухе витал едва уловимый приятный аромат. Рейф забрал у нее шляпку и положил на мраморный столик.
Когда он повернулся, Джулианна возилась с застежкой плаща, но у нее ничего не получалось. Подойдя к ней, Рейф накрыл ее маленькие ладошки своими руками, мягко остановив ее.
— Пожалуйста, позвольте мне.
Спустя секунду она уступила, безвольно опустив руки и отведя взгляд. Рейф вздохнул:
— Вы уверены, что согласны? Еще не поздно передумать, знаете ли.
Глаза ее резко распахнулись.
— Прошу вас, не играйте со мной. Я уже сказала брату, что его долг выплачен, и не могу явиться к нему и сообщить, что солгала. Этанаша сделка— единственный выход. — Она помолчала, и ее лицо внезапно озарилось надеждой. — Если, конечно, вы не надумали простить долг.
Рейф моргнул.
«Простить долг? Невозможно. Я уже объяснил». Даже будь он настолько великодушен, чтобы подумать о подобном, он вовсе не такой дурак. В конце концов, прозвище «Дракон» он получил вовсе не за то, что позволяет людям выманивать у себя деньги — даже если это очаровательные маленькие вдовушки с глазами настолько темными, что напоминают шоколад, и с губками, похожими на лепестки только что распустившейся розы. Будь он склонен к галантности, наверное, проводил бы ее к выходу после нескольких поцелуев и любезного «благодарю». Но он обязан поддерживать свой имидж среди деловых собратьев, а репутация — это то единственное, что он не может позволить себе утратить.
Кроме того, он ее хочет.
Хочет очень сильно. Поэтому не имеет значения, какие порывы вихрятся сейчас у него в голове, — сегодня в меню не будет никаких глупостей вроде благотворительности.
— Нет, — непреклонно отрезал Рейф. — Соглашение остается в силе. Шесть месяцев в качестве моей любовницы — или тридцать тысяч фунтов завтра. Выбор остается за вами. Но если вы выбираете соглашение, признайте, что делаете это вполне осмысленно, взвесив все «за» и «против». Подтвердите, что ложитесь в мою постель добровольно.
Наступило долгое молчание. Потом она сделала глубокий вздох и подняла глаза.
— Так и есть. Теперь можете снять с меня плащ, если хотите.
Напряжение вдруг окончательно оставило Рейфа, мгновенно сменившись приливом желания. Он протянул руку, снял тяжелую накидку с плеч леди Хоторн и повесил в шкаф под лестницей.
Вернувшись обратно, он остановился прямо перед Джулианной, медленно лаская ее взглядом сверху вниз. Сегодня она надела темно-зеленое кашемировое платье с длинными рукавами, консервативной черной ленточкой по воротнику и манжетам. Скромный наряд, милая леди явно не стремилась на это свидание нарядиться. Но, несмотря на свою простоту, платье не маскировало изящных изгибов ее тела, не прятало форму ее груди, не скрывало бедер, откровенно подчеркивавших ее женственность. Рейф просто не мог дождаться, когда он снимет с нее платье и обнаружит все то великолепие, которое, он не сомневался, скоро будет лицезреть.
Она вздернула подбородок, словно смогла прочесть его похотливые мысли и теперь ждала, что он набросится на нее прямо здесь, в холле.
Соблазнительная мысль, хулигански подумал он. Но это удовольствие придется отложить до тех пор, пока тут не станет теплее.
Сжав губы, Джулианна приготовилась ко всему. Все ее инстинкты кричали «Тревога!», предупреждали, что Рейф Пендрагон — мужчина, с которым не так-то просто справиться.
Будь у нее хоть чуть-чуть здравого смысла, она бы сбежала. Немедленно!
Но она не могла отступить, не могла нарушить слово, и надеялась она только на силу своей воли и характера. Они помогут все это пережить.
«Боже милостивый, — беззвучно всхлипнула Джулианна, — что я наделала!»
Но прежде чем она успела окончательно впасть в панику, Пендрагон протянул руку и взял ее обтянутую перчаткой ладонь. Медленно, словно гипнотизируя, он начат снимать перчатку, стягивая ее по очереди с каждого пальчика. Теперь обнаженная рука Джулианны лежала в его руке, и все это показалось ей даже более интимным, чем, допустим, поцелуй.
Не отводя от нее взгляда зеленых глаз, он снова поднял ее руку вверх и прижал ее к своей щеке. Ее ладонь сразу загорелась теплом, его кожа оказалась гладкой, недавно выбритой.
Завороженная его прикосновением, Джулианна ждала. Сердце ее отчаянно колотилось, дыхание сделалось поверхностным. Она дышала все быстрее и прерывистее, потому что Пендрагон вдруг сдвинул ее ладонь так, что она прижалась к его губам. Он приоткрыл рот и влажным кончиком языка провел по ее ладони круг. Джулианна ахнула. Пендрагон поцеловал это место и опустил ее руку, свернув пальцы в кулачок. Джулианна вздрогнула — ее, словно пронзило током, кожа запылала, потом ее бросило в холод, потом снова в жар.
«Я должна чувствовать себя оскорбленной, — выбранила она себя. — Оскорбленной и потрясенной до глубины души». Даже Бэзил не прикасался к ней, таким образом, а ведь он был ей мужем. Но только никакого оскорбления она не чувствовала и отшатнуться ей не хотелось.
«Я не могу ему отказать, — убеждала она себя. — Только поэтому и позволила такую вольность. Только поэтому остаюсь рядом».
Да только вовсе не принуждение удерживало ее на месте, когда Пендрагон повторил все с другой рукой — перчатка, ласка, поцелуй. А потом спокойно отошел, чтобы положить ее перчатки на столик рядом со шляпкой.
Руки ее дрожали, щеки пылали. В запястьях бешено колотился пульс, и Джулианна поняла, что никогда ничего подобного не испытывала.
