Луиза Аллен - Соблазненная подлецом
— С каких это пор поцелуи приравнены к насилию? Мне нужно, чтобы мы выглядели так, будто только что занимались любовью.
В его голосе под маской терпения прозвучало раздражение, и это отчасти давало надежду. Если бы он желал тотчас взять ее, не пускался бы в рассуждения. Тем не менее не стоило сдаваться так легко.
— «Занимались любовью»?
Она фыркнула, произнеся это, и он сузил глаза, глядя на нее.
— Предпочитаете говорить «занимались сексом»? Так проще для нас обоих, если вы сможете убедить остальных, что в восторге от моей техники и вне себя от счастья со мной.
Эйврил собралась было высказаться по поводу его техники, но вспомнила слова, сказанные им накануне. «Волчья стая».
— Понимаю, — вынуждена была признать она. — Я буду в большей безопасности, если перестану походить на жертву. И чем счастливее буду выглядеть, тем это убедительнее. И тогда они подумают, что я не собираюсь бежать и поставить всех под угрозу.
— В точности так. — Люк облегченно выдохнул, как человек, приготовившийся к долгому спору. — А сейчас…
И он склонился к ней. Не так, как должно быть в первый раз. Совсем не романтично.
— Вам не нужно меня целовать. Я могу притвориться… — сказала Эйврил, пытаясь отвернуть голову, но добилась только столкновения носов.
Нос Люка слишком велик, его невозможно не задеть. Она уже не хотела притворства, чувствуя, что опасными стали не его, а ее собственные желания.
— Вы невинны, верно? — Это не звучало как комплимент. — Никогда толком не целовались?
— Разумеется, нет!
Она вообще никогда не целовалась, но не собиралась говорить ему об этом.
— Смотрите, — сказал Люк, отпуская ее запястья и охватывая губами ее рот.
Возмутительно! Он открыл ее губы и проник внутрь языком, и… и… Эйврил отказывалась даже думать о том, что происходит, чтобы сохранить силы для сопротивления. Но оказалось, силы оставили ее и мышцы отказывались повиноваться, тело протестовало против своей обладательницы.
Ее руки обвили его шею, пальцы погрузились в волосы, груди в страстном порыве прижались к его груди, и ее губы… Ее губы отвечали на ласку Люка, и какая-то часть сознания, еще способная мыслить, понимала, что это именно ласка, а не грубое нападение.
Его сильный властный рот господствовал. Она хотела повторения, отвечать ему своим языком, но не нашла в себе смелости.
Она почувствовала, как плоть, касающаяся ее живота, пульсирует и увеличивается, и поняла, что он сдерживает себя. Ноги ее раздвинулись, готовые принять его словно в теплую колыбель, и слова ее тети, казавшиеся неприличными и смешными, теперь обрели смысл. Он только должен был слегка подвинуться, чуть приложить силу… Вдруг она испугалась, и он почувствовал это.
— Эйврил? — Они посмотрели друг на друга, почти соприкасаясь носами. — Вы когда-нибудь целовались прежде?
Она молча покачала головой.
— Я так и думал.
Он откинул одеяло и встал с кровати. Холодный поток воздуха был столь же отрезвляющим, как и его слова.
На этот раз она поняла, что ей надо скрыть свою наготу, и отвернулась к стене.
Через несколько минут Люк вернулся:
— Эйврил?
— Да?
Она продолжала лежать отвернувшись.
— Взгляните. — Последовал быстрый взгляд — он протягивал ей маленькое зеркало. — Вы видите?
Бесшабашное дикое существо смотрело на нее из зеркального осколка: волосы спутались в клубок, глаза широко раскрылись и потемнели, губы припухли…
— О, — выдохнула она, — о Небеса. Это больше не повторится.
Люк, отойдя, брал с полок какие-то вещи, но затем повернулся и внимательно посмотрел на нее:
— Не сейчас. Но потом мне снова придется сделать это.
Она почувствовала, как краска заливает ее тело от груди до лба, как изгибаются губы.
Слава Небесам, Люк оделся и теперь выглядел непривычно задумчивым.
— Я принесу горячей воды. Когда вы выйдете отсюда, не забывайте, что были в сознании все эти четыре дня.
Когда дверь за Люком захлопнулась, Эйврил села на кровати. Только один поцелуй, и что за чувства охватили ее… Хотя она и не желала мужчину прежде. Он думал, что это забавно, негодяй. Это ничуть не забавно, это возмутительно и постыдно. Ее грудь еще сотрясалась от прерывистого дыхания, и странное чувство поселилось в нижней части живота, словно бы страх, но без боязни, и что-то там легко пульсировало. Он заставил почувствовать, как это может быть, и, должно быть, ощутил это и остановился.
Дверь открылась, Люк поставил на пол ведро, закрыл за собой дверь. Каким бы ни был его утренний туалет, он совершал его в другом месте. Эйврил выбралась из скомканной постели и отправилась за горячей водой. «Потом мне придется снова сделать это».
Так сказал ей Люк.
— Святые Небеса, — пробормотала она, — я не знаю, что делать.
Люк стоял на берегу с карманными часами в руке, ожидая, пока шестеро из его команды, наконец-то поставив весла в уключины и отойдя от берега, вернутся с Круглого острова, лежавшего к северу. Вокруг не было никаких судов или катеров, и это казалось отличной возможностью выбить из матросов лишние силы.
За его спиной другие матросы, развалясь на траве, посмеивались над гребцами.
— Думаете, справитесь лучше? — спросил их Люк. — Вы вытащили короткие соломинки и будете грести после завтрака, он потянет на дно ваши животы, а эти ребята налегают на весла, чтобы поскорее поесть.
— А как там русалочка? В смысле, мисс Хейдон, я хотел сказать, кэп. Я отнесу ей завтрак? — ухмыльнулся Харрис.
— Я… — Люк оборвал себя, увидев, как со склона холма к ним спускается Эйврил. — Нет нужды носить завтрак, Харрис, мисс Хейдон пришла позавтракать с нами.
Он невольно восхитился ею: напряженные плечи и нахмуренные брови, естественные для женщины в таких обстоятельствах, при этом спина прямая, подбородок приподнят, волосы собраны в узел, очевидно чтобы умалить привлекательность. Собранные волосы позволяли увидеть покрытые синяками скулы, а огромные зеленые глаза… «Это же не ее вина», — с улыбкой подумал Люк, когда она подошла ближе.
С удовольствием и мгновенным приступом вожделения он увидел, что ее губы по-прежнему цветут от его поцелуев. Он никогда не целовал девственниц прежде, и это было… интересно. Он желал ее. Овладеет ли он ею? Он подстегивал воображение и думал, что к тому моменту, когда возьмет ее, она будет желать этого так же, как и он сам.
— Доброе утро, — произнесла Эйврил голосом исполненным холодной вежливости, будто все происходило в гостиной. — Что на завтрак? Вы — господин Поттс, тот, что занимается кухней?
