Бетина Крэн - Рай по завещанию
Тепло блаженно разлилось по телу. Но когда она выпила третью рюмку, перед глазами замаячил образ: широкие плечи, мускулы, длинные ноги. И в груди вновь возникло тревожное чувство, разливающееся по телу, проникая в самые потаенные места. Иден в ужасе смотрела на бутылку, затем спрятала ее обратно в сундук, словно стекло жгло пальцы.
На следующее утро море успокоилось, взошло солнце, и Иден прошептала молитву благодарности. Но Джеймс и все остальные еще не встали на ноги. Иден попросила капитана освободить ее от части забот, и очень кстати для присмотра за шотландцем был назначен повар. Подопечные Иден начали пить куриный бульон, затем попросили каши и, подобно маленьким капризным мальчишкам, просили девушку разговаривать с ними. Они требовали ее внимания, пытаясь подольше удержать подле себя. Она никогда не думала, что взрослые люди могут вести себя, как дети.
Все, казалось, шло хорошо до тех пор, пока Арло не ввалился в каюту Джеймса, где Иден читала брату книгу сонетов. Глаза шотландца были широко открыты, в голосе звучала тревога.
– Мисс, вы должны посмотреть, ему хуже и хуже с каждым часом!
– Кому? Вашему господину? – Иден покраснела при воспоминании о молодом шотландце.
– Он слаб, как ребенок, ничего не понимает, горит в лихорадке.
– Но я же не могу сделать больше, чем повар и мистер Мэллори, – она избегала встречаться глазами с Джеймсом, надеясь, что тот примет ее отказ за проявление скромности.
– Нет, мисс, когда ухаживали вы, ему было лучше. Уверен, очень важно, когда лечит женщина, – красное лицо Арло было умоляюще обращено к Джеймсу. – Некоторые женщины умеют обращаться с лошадьми и джентльменами, умеют лечить раны. У вашей сестры есть этот дар, сэр, точно, – Арло обрадованно улыбнулся, увидев, что Джеймс согласно кивает.
– О, Дене, ты не можешь отказать в помощи этому человеку, – губы брата скривила хитрая усмешка. Иден с трудом подавила желание шлепнуть его по губам – она так самоотверженно ухаживала за всеми, а он приплетает какие-то высокие мотивы!
– Но, Джеймс, я должна заниматься тобой, а что касается других, то…
– Не хмурься, дорогая. Для меня ты сделала достаточно. Пойди и помоги молодому лорду. Я не смогу спать, если удержу подле себя ангела, который должен нести свет не только мне.
Вот и благодарность! Иден сощурилась, глядя на брата, затем встала.
Джеймс подождал, пока стихнут шаги в коридоре, не без труда опустил еще плохо слушающиеся ноги на пол, потянулся за фляжкой с бренди.
Слова Арло о состоянии его хозяина оказались правдой. Рэмсей Маклин был бледен как мел, однако лоб горел. Он со стоном катался по постели. Корабельный кок устал бороться с больным, а Арло был еще слишком слаб, чтобы помочь хозяину.
Двое мужчин все же смогли уложить лорда на подушку и влить в пересохший рот немного холодной воды. По просьбе Арло Иден несколько раз позвала больного: «Рэмсей». Кажется, он смог расслышать ее мелодичный голос и несколько успокоился. Иден ясно видела – Маклин похудел, мускулы обозначились более четко, глаза ввалились.
Арло тоже уложили в постель, Иден подоткнула одеяло. Затем встала ногами на постель Рэмсея и открыла иллюминатор. Свежий воздух тут же ворвался в каюту, а девушка принялась вытирать влажным платком лицо, к которому клялась никогда не прикасаться.
Она провела с шотландцем весь вечер. Стоило ей выйти, как через несколько минут лорд начинал метаться, рискуя свалиться на пол. В конце концов Иден была вынуждена провести ночь на стуле в каюте шотландцев. Благодаря ей страшный жар днем спал, и следующая ночь прошла спокойно.
Потом появился доктор, прописал апельсиновый сок, разбавленный водой. Даже в бессознательном состоянии Рэмсей отказался от сока, а верный Арло сообщил, что его хозяин не переносит апельсины даже будучи в добром здравии.
Но Иден не сдалась – принесла из своей каюты банку сладкого печенья, покрошила его в сок и попыталась кормить Рэмсея с ложечки. Она прижала его голову к груди, чтобы немного приподнять над кроватью, и заставила его проглотить немного этой смеси. Даже без сознания Рэм требовал ее внимания так, словно она была обязана уделить ему все свои силы и время.
Иден попыталась вспомнить, каким неприятным был его голос, когда они увиделись впервые, но почему-то не смогла. Чтобы искупить свои попытки вызвать в себе неприязнь к больному, она мягко коснулась лба, позволила пальцам пробежать по влажным, спутанным волосам, которые оказались удивительно мягкими – в отличие от курчавых жестких волос на груди.
– Пожалуйста, поправляйтесь, – прошептала она.
Иден искренне желала ему здоровья. Ей хотелось убежать от странного тревожного чувства, поселившегося в ней, избавить себя от обязанностей, вынуждавших быть рядом. Хотя… Ведь тогда она не сможет видеть его беспомощные руки, лицо… Эти мысли насторожили девушку, она выпрямилась, нервно сцепила пальцы. Этот человек опасен.
Когда на следующее утро Иден появилась в каюте шотландцев, Арло приветствовал ее словами:
– Он спит, мисс. Ему лучше.
Девушка положила руку на лоб Рэма, почувствовав, что кожа стала прохладной.
– Да, кажется, это так, – у нее почему-то засосало под ложечкой. – Думаю, что могу поручить его вашим заботам, – она повернулась к двери. – Я попрошу доктора Шонветтера время от времени навещать вас.
На лице Арло появилось удивленное выражение – Рэмсей Маклин чуть приподнялся, предупреждающе посмотрел на слугу, чуть покачал головой. И тут же вновь каштановые пряди упали на подушку. Арло заморгал и умоляюще посмотрел на девушку.
– Ради Бога, мисс, – он словно просил прощения. – Когда вы ушли, ему снова было плохо. Если что-нибудь случится с моим господином, я покончу с собой. Не могли бы вы остаться, чтобы…
Голос Арло звучал так умоляюще, что Иден не выдержала и отправила его подышать свежим воздухом. Девушка и сама с удовольствием прошлась бы по палубе. За окном так призывно светило солнце. Иден подоткнула юбки, чтобы открыть иллюминатор.
Она не заметила, как открылись голубые глаза, пристально глянули на девичью фигурку, на мягкий каскад волос.
Когда Иден спрыгнула на пол и оправила юбки, больной снова был неподвижен. Сжав руки, девушка посмотрела ему прямо в лицо. Точеные скулы, тонкий нос, упрямый подбородок. Она с трудом отвела глаза, а когда уселась на стуле и принялась вышивать, то даже не заподозрила, что теперь изучают ее саму.
Нежный овал лица, густые каштановые волосы. Выбившиеся шелковистые пряди обрамляли лоб и виски. Чистая кожа шеи оттенялась кружевным воротничком, но взгляд Рэмсея скользнул по сводящим с ума округлостям груди, остановился на изящных руках, колдующих над алыми нитями. Она казалась такой невинной, почти девочкой, терпеливо ожидающей, когда больной проснется.
